работали, я попробовала кое-что для себя. Эти фрукты гораздо более кислые, чем все, что я ела в Японии, но поскольку в этом мире так сильно не хватает сладостей, вам может показаться и это вкусным.
На следующий день, вместо того, чтобы идти в лес, мы сели возле колодца перед нашим складом, чтобы поработать. Я надеюсь, после очищения волокон от примесей, их хватит, чтобы сделать несколько листов бумаги.
Убирая примеси из волокон и поправляя все поврежденные или перепутанные, как нити, участки древесины, все это должно увеличить качество и плотность полученной бумаги. Так как это работа, которую можно сделать сидя, я ее выполняю. Пока я ее делала, Лютц очищал фрукты эдила, дробил его и смешивал мякоть с водой, чтобы получить липкий связующую консистенцию.
— Эй, Мэйн. Такую вязкую массу тебе нужно было?
— …Хмм, думаю да? Поскольку она липкая, думаю, что подойдет, но, честно говоря, я не знаю, какая нам нужна. Попробуй представить, на что она должна быть похожа, когда мы будем ее смешивать с волокнами.
После того, как я закончила удалять весь мусор из волокон, мы начали их выбивать. Используя прямоугольный брус, сделанный из твердой древесины, похожей на дуб, нам нужно отбить кучу коры, пока она не станет мягкой, как хлопок. Для удобного удерживания палки, мы отбелили ее углы с одной стороны, а затем обернули ее там немного тканью, которую мы позаимствовали дома. Затем Лютц начал стучать по коре. Это была работа Лютца. Если бы я попробовала ее, учитывая, как мало у меня сил, все что я бы сделала, это встряла бы на полпути.
В этот раз, просто работая над прототипом, нам действительно не нужно очень много волокон, поэтому все не займет много времени, но, когда мы захотим увеличить количество, похоже, что тут возникнут сложности.
Мы положили взбитые, размягченные волокна в чан, добавили связующий материал, затем добавили немного воды, чтобы мы могли отрегулировать липкость смеси. Обычно, следующий шаг включает в себя использование своего рода большого гребня, называющегося мэйс, для взбития всего этого вместе. Сейчас, работая с таким небольшим количеством, Лютц сделал еще два набора приготовления палочек для еды. Я держу их вместе, как будто собираюсь взбить заварной крем, и начинаю так смешивать волокна.
…Если я правильно помню, когда я делала переработанную бумагу из старой молочной коробки, смесь была примерно такой же…
Поскольку я даже отдаленно не похожа на ремесленника, нет никакого реального смысла регулировать консистенцию смеси, поэтому я стараюсь изо всех сил воссоздать по памяти бумажную суспензию, с которой я тогда работала. Наконец, эту суспензию я выкладываю на бамбуковый коврик в рамке.
— Ааа, наконец-то, та часть, которую я действительно умею делать!
Когда мы делали бумагу в моем классе по домоводству, процесс был прост: мы брали переработанные коробки молока, кипятили их, очищали блестящее полиэтиленовое покрытие, помещали их в электрический миксер, добавляли крахмал для стирки, распределяли все по специальной сетке и позволяли всему высохнуть. Теперь же мы находимся на таком этапе производства васи что мой опыт по домоводству фактически может помочь в: распределении кашицы для высыхания.
Мое время наконец пришло! Ликуй, мой практический опыт!
— Ты действительно знаешь, как это все делать? — спросил Лютц, глядя на меня с очень сомнительным выражением лица, когда я быстро установила рамку.
Ну, конечно, в этом процессе было много расплывчатых моментов, и было много нужных инструментов, о которых я не знала, пока мы действительно не столкнулись с их надобностью, но все эти проблемы были потому, что мне не хватало реального практического опыта.
Хотя я немного сожалею о том, как мало доверия у Лютца ко мне, я все еще стою прямо и смотрела прямо ему в глаза, хотя все мое детское нутро тряслось.
— Предоставьте это мне! — весело сказала я. — Я уже делала это раньше.
— …Когда? — нахмурившись сказал он. — Где?
Неожиданная резкость в его голосе заставило мое сердце замереть.
— Ухх?!… A, a, aaaaa, у девушек есть свои секреты!! Не любопытствуй!!
Ааааааааааах! Я просто идиот! Какая же я ненормальная! О чем я вообще говорю?! Он пялится прямо сейчас! Он просто пялится на меня! Ааааааах! Я только что все разрушила для себя?!
Я отчаянно пытаюсь скрыть ужас в моем сердце за своей приятной улыбкой, пока я перекладывала часть мякоти в рамку. Мои пальцы немного дрожали, пока я работала, но не так сильно, чтобы можно было это заметить. Я переложила немного мякоти в раму, затем встряхнула все, дав кашице растечься по поверхности.
— Почему ты так ее дергаешь?
— О, так? Встряхнув все, можно быть уверенным, что кашица равномерно распределилась, из-за бумага будет одинаковой толщины по всему листу. В зависимости от вида бумаги и ее толщины, мы можем повторять этот шаг несколько раз.
— Хм, ты же делала это раньше, выглядит так что ты много знаешь об этом, да?
Холодный взгляд Лютца сверлил меня, тщательно изучая каждую мельчайшую деталь моего выражения лица. Что бы я ни сказала, не думаю, что смогу правильно ответить на это замечание. Вместо ответа, я продолжаю спокойно работать, а затем резко меняю тему.
— Эм, эм, Лютц. Я подумала, что мы должны будем изменить количество встряхиваний для каждого листа, чтобы мы могли протестировать различную толщину бумаги, что ты думаешь?
— …Да, разумеется.
Возможно, он подумал, что что-то не так с моей спонтанной сменной темы, потому что его глаза стали еще холоднее, пока он пристально смотрел то на мою работу, то на мое выражение лица. Пока он смотрел, я продолжала равномерно распределять кашицу по раме.
Ааааааххх, думаю, я своими же руками снова все разрушила…
Как только достаточное количество целлюлозы равномерно распределилось, я удалила коврик из-под рамки, затем перенесла такой лист бумаги на полотно.
— Когда будешь переносить бумагу на полотно, нужно убедиться, что между новым листом и другими листами, которые уже сделали, не было пространства, поэтому нужно быть осторожным с выбором места, начиная с первого листа.
— Дай мне попробовать.
Лютц поместил коврик обратно в раму, затем начал сам распределять кашицу. Так как мы сейчас
