Но Бэннон видел только короля Скорбь, правителя норукайцев, ответственного за их жестокие набеги, которые причиняли невероятные страдания и боль. Был ли он королем десять лет назад, когда схватили Яна? Даже если нет, его предшественник был таким же. Все норукайские мужчины и женщины были одинаковыми. Бэннон ощутил, как черный жар внутри него становится горячее.
Если бы Никки или Натан были здесь, то могли бы уничтожить огнем волшебника всех нападающих разом, но Бэннону посчастливилось сделать это своим клинком. Он прольет кровь поганого короля.
— Это ты будешь скорбеть, — сказал Бэннон. Он неожиданно провел Крепышом блестящую атаку, ударив короля и подтолкнув к краю.
— Мой Скорбь! — Шаман перепрыгнул на платформу.
Едва что-то различая в кровавом тумане, Бэннон взмахнул мечом, собираясь отрубить голову норукайского короля, но Скорбь пригнулся, и заточенное лезвие Крепыша перерезало толстый канат, на котором держался угол платформы. Деревянная площадка накренилась. Скорбь пошатнулся, издал грубый крик и заскользил. Ему кое-как удалось схватиться за край, впившись ногтями в обледеневшую древесину. Его челюсть напряглась от усилий, и шрамы на щеках едва не разошлись.
Бэннон, поскальзываясь, пытался добраться до какой-нибудь опоры. Скорбь схватил его за сапог, и юноше показалось, что на его лодыжке сомкнулись челюсти волка. Бэннон пинался, снова и снова попадая королю по лицу. Платформа раскачивалась. Лила вскрикнула и рубанула мечом, перерезав горло норукайцу, который лез на шаткую платформу.
Сосульки падали, врезаясь в другие глыбы льда и провоцируя ледопад. Из замерзших стоков начала течь вода, пробившая себе путь.
— Умри! — Бэннон еще раз ударил короля сапогом по лицу.
Из разбитого носа норукайца текла кровь, но его глаза пылали.
— Мой Скорбь! — вскричал Мелок и пополз вперед, едва удерживаясь на скользкой наклонной платформе.
Он схватился за короля, но Бэннон сшиб его ногой; покрытый шрамами шаман споткнулся и упал через край. Он визжал, падая на платформы внизу.
— Мелок! — крик короля был полон боли и потрясения.
Бэннон ударил его так сильно, что голова короля откинулась назад. Его хватка на сапоге Бэннона ослабла, и он с яростным ревом упал.
Бэннон царапал древесину наклонной платформы, пытаясь удержаться. До него донесся грохот, когда Скорбь и бледный шаман упали на другую платформу. Еще он слышал гомон лезущих наверх норукайцев. Бэннон вцепился в доски, выронив меч, который проскользил по платформе и со звоном упал вниз. Ладони юноши скользили по льду, в пальцы впивались занозы; он не мог больше держаться.
Лила рванулась к нему. Она схватила его запястье, и он тоже из последних сил сжал ее руку, но его мокрая окровавленная кожа была скользкой.
— Держись! — Чтобы не упасть, она ухватилась за веревку, стараясь не выпускать руку Бэннона.
Бэннон сжал руку, но его окровавленная ладонь выскользнула из руки Лилы, и сила тяжести потащила его вниз. Он не удержался. Бэннон схватился за край платформы, проскользив последние несколько дюймов.
Глаза Лилы распахнулись, лицо выражало потрясение и ужас.
— Нееееет! — просипела она.
Бэннон уже падал, когда кончики его пальцев на короткое мгновение дотронулись до пальцев Лилы. Падая, он видел грубый песчаник, лед и входы в туннели. Он пытался хоть за что-то ухватиться. На секунду он зацепился за край тропинки, но пальцы снова соскользнули, и падение продолжилось.
Вдруг он приземлился спиной на десятки тел — как ильдакарских защитников, так и норукайцев, — грудой лежавших на широкой нижней платформе. Некоторые были еще живы, потому что падение смягчилось мягкой плотью. Тут же был король, а также белый шаман — они как раз поднимались на ноги. Бэннон завертелся в поисках меча.
— Взять его! — проревел Скорбь.
Норукайцы приблизились к нему и окружили толпой уродливых лиц.
Глава 82
Арена в самом сердце Ильдакара стала местом бойни, но для города это был единственный шанс выжить. Тора знала это.
Битва с норукайцами продолжалась, пламя придуманного Эльзой заклинания переноса бушевало посреди древней армии, а Квентин и Деймон совершали грандиозное кровопролитие. Времени оставалось мало, и Тора торопила их.
Полные решимости городские стражники вывели на песок добровольцев, сформировав шеренги. Многие плакали. Эти храбрые люди ответили на призыв в момент великой нужды Ильдакара, предложили свою кровь и жизнь, убежденные, что должны сделать что-то ради любимого города. Но когда время пришло, оказалось, что принесение в жертву требует гораздо больше мужества, чем простое внесение имен в список.
Тора смотрела на сотни людей с перерезанным горлом. Их кровь текла по желобам, складываясь в заклинание на песке. Того требовал Ильдакар, и люди должны были выполнить свой долг.
Деймон создал желоба при помощи своего дара, наложив на них собирающее заклинание, чтобы ни капли не пролилось мимо. Рисунок заклинания был достаточно большим и глубоким, чтобы вместить всю кровь, необходимую для поднятия савана.
Именно в этом нуждался Ильдакар. В этом нуждалась Тора. Она как никогда прежде чувствовала себя сердцем города. В ее венах текла истинная кровь Ильдакара. Она все еще ощущала каменную тяжесть в теле — заклинание окаменения сошло не полностью. Видимо, Максим отменил исходное заклинание, чтобы пробудить каменную армию, и еще жив, иначе последняя магическая нить разорвалась бы, и ее плоть стала бы обычной.
Тора злилась. Адесса потерпела неудачу. Но сейчас ей нужно думать об Ильдакаре. Нет ничего важнее города.
Деймон и Квентин были потными и измазанными кровью — словно мясники на яксеновой скотобойне. Двое волшебников подходили к жертве со спины, обхватывали рукой и делали быстрый надрез на шее жертвенным ножом. Бросив умирающего на край желоба, они тянулись к следующему ошеломленному добровольцу. Они уже убили сотни людей и теперь дрожали от затраченных усилий. Волшебники двигались механически, убивая снова и снова.
Тора знала, что нужно действовать быстрее. Она наставила палец на дрожащих жертв, выстроившихся перед желобами, и создала острый воздушный клинок. Когда она прочертила ногтем линию в воздухе, невидимое лезвие глубоко разрезало глотки сразу десятерым. Они еще не успели ничего понять, как раны на их шеях раскрылись, и хлынула кровь. Люди повалились вперед, проливая кровь в каналы и заплатив необходимую цену. Каждый должен заплатить цену.
Став свидетелями жестокого, но действенного удара магического клинка, Деймон и Квентин приобрели встревоженный и испуганный вид, но все же кивнули. Новые жертвы вздрогнули и застонали, когда их потащили вперед. Вдруг десять пленников не выдержали и вырвались. Городские стражники догнали их и зарубили со спины, и те повалились на песок, как бойцы арены во время показательных боев.
— Перережьте им глотки, пока не поздно! — обеспокоенно крикнула Тора. — Не проливайте кровь впустую.
Стражники приподняли головы умирающих трусов и выполнили приказ, проливая их кровь в каналы заклинания.
С началом кровопролития Тора снова почувствовала себя живой. Исполнялась ее заветная мечта — она спасала Ильдакар, как и обещала. История будет помнить Тору — властительницу Тору. С нее будет смыт позор, имя станут произносить без стыда. Она — фундамент этого последнего кровопролития, которое спасет город.
Очень кстати, что Натан и Эльза находятся за городскими стенами, и даже коварная Никки ушла. Их спасать не стоит. Когда город укроется под саваном, у него появится реальная возможность стать безупречным обществом, которое она всегда себе представляла. Обычно Тора была беспристрастна, но теперь ощущала теплую радость, глядя, как все больше жертв падает и проливает кровь.
Она применила невидимый клинок снова и застала врасплох еще партию жертв, перерезав им горло и подтолкнув магией тела к желобам. Кровь текла уже настоящими потоками, но Тора знала, что для заклинания требуется минимум тысяча жизней. Утомительное и кровавое занятие займет еще несколько часов, если только они не найдут дворян с мощным даром, которые пожертвуют собой.
