Захотелось подняться и напоследок почувствовать себя живым. Я встал одним движением, будто толкала сама земля. Запрокинул голову, закрыв глаза и представляя звезды. Красиво. И черт с ним со всем. Я еще жив.
Я пошел вперед, сам не зная куда, не зная, зачем. Вокруг была темнота, беззвездная, но не давящая. Черный, черный тюль.
На лицо упал свет. Полоса бледно-золотистого тумана мягко сияла, разгоняя черноту. Сияла. Все еще. Рука потянулась к ней, чуть помедлила, окрашиваясь золотом, и нырнула внутрь. Я шагнул вперед, почти касаясь полой куртки Пути, близко, очень близко, но все же вовне, а не внутри. Я медленно перевернул ладонь – прозрачная фигурка дымчатого стекла, наливающаяся золотым светом, словно кровью.
Свет не гас с темнотой. Он просто становился другим.
Да, я жив. И теперь, завороженный древней магией, в центре гибнущего мирка, я понял, что никогда еще не был настолько живым. Мир сузился до границ светлого пятна, и я не мог оторвать от него ни взгляда своего, ни руки. Чернота за спиной уже отошла в Ничто, но пока есть свет, я жив. Жив. Жив…
Я сощурился, наблюдая за крохотными звездочками, проходящими сквозь руку. Рожденные в Ядре, они медленно поднимались вверх, сияющие, золотые, крошечные пылинки мироздания. Вспыхивали, кружились, выстраивались в сияющие ожерелья. Я чувствовал, как свет переполняет руку, струиться дальше, вливается в тело, наполняет кровь. И свет потянул домой – последний, почти невольный шаг вперед. В свет. Я стоял в медлительном потоке ярких искорок и понимал, что теперь все идет как надо. Все еще будет. И конец – он еще очень далеко, ведь дорога искры от Ядра до конца Пути – целая жизнь. Ведь за спиной – сотни, тысячи Путей. Жизней.
Значит, будут эти жизни. Будут. Обязательно будут…
Я запрокинул голову вверх, к беззвездному небу. Не нужно представлять звезды, они там есть. Нужно только иметь свет их увидеть. И я увидел. За бурой дымкой, за тусклыми остатками неба, за чернотой и небытием, сияли звезды. Тысячи, миллионы – яркие, тусклые, белые и зеленоватые, голубые, желтые, близкие, далекие, нужные и нет, они сияли в тонкой паутине, где каждая паутинка – жизнь, где каждая нить – судьба. Великой паутины без времени и пространства, единое имя которой – Полотно. То, что изменяемо, если имеешь свет изменить.
Я потянулся вверх, где горела яркая белая звезда, и протянул руку. Свет ожег пальцы, ослепил глаза, болью покатился по телу. Звезда не давалась, выворачиваясь, обжигая, не желая покидать полотно. Я потянулся к теням своим – но нашел лишь одну. Я позвал ее силу к себе – и она подчинилась. Я впитывал ее телом, душой, сознанием, и понимал, что сумею. Даже так.
Пальцы сомкнулись вокруг белого пятна и потянули вниз со все новой силой. И оно подчинилось. Белая звезда этого мира оторвалась от Полотна и осталась в моей ладони, но последней, мстительной вспышкой, сожгла ее до кости. Рука вздрогнула и, соскользнув, задела узел паутины. Он натянулся вслед за рукой, нити спутались и переплелись. Я легко, едва касаясь, выпростал ладонь. Последняя нить натянулась, до предела истончившись.
Я прижал руку со звездой к груди, молча склоняя голову перед теми, чья судьба изменилась. Или?… Нет, не изменилась. И на том, и на том конце я видел тень смерти. Аминь.
Я бросил звезду на землю. Белое пламя вспыхнуло, языки пламени взметнулись в человеческий рост, прожигая Слои насквозь – у меня был один шанс изменить Полотно, и я лепил портал.
* * *
– Алекс!!! Да очнись ты!! – заорали у меня над ухом, встряхивая за плечи. Голова мотнулась в сторону от пощечины. Я вздрогнул и открыл глаза. Я лежал навзничь около тающего Пути. Бездна, приснилось… Хан рывком поднял меня за шиворот и поставил на ноги.
– Давай-давай, пошевеливайся! Ну же! – увидев, что я наконец утвердился на ногах, он отпустил мой воротник и, пока я пытался прийти в себя, закинул на плечо рюкзак и спортивно потрусил к нашему дереву.
– Подожди… – начал я, пытаясь его нагнать, но ноги заплетались, – Да что случилось?
– Кавалерия подогнала, – непонятно отозвался он, наклоняясь над Диким. – А ну-ка, помоги!
– Что? – вяло переспросил я. В голове все еще шумело, тело тоже не слишком спешило слушаться. Наверное, потому, что наполовину растаяло. Я провел рукой по лицу в надежде взбодриться, но… Я уставился на руку. Правая ладонь была сожжена. До кости.
– Да идешь ты или нет?! – прорычали под деревом, уже практически невидимым.
– Сейчас, сейчас… – я обернулся и блуждающий взгляд наткнулся именно на то, что искал – портал белого пламени. Получилось! Получилось…
Я развернулся и побежал к дереву. Продержаться этот портал должен до тех пор, пока не выполнит свою функцию – изменить Полотно именно в этом месте. Но рисковать все же не хотелось, тем более, что Ядро распадалось на глазах.
– Ну что, кричим «SoS»? – ухмыльнулся Хан.
– Обязательно! – залихватски-счастливо крикнул я темному небу. – И так, чтобы оглохли все ваши дрянные боги!
– Мальчишка, – он покачал головой и кивнул на серо-зеленую глыбу у наших ног. Намек был ясен. Мы с натугой взвалили на свои плечи Дикого и поволокли к порталу. Но то ли мы привыкли, то ли это из-за распада, но он казался гораздо легче, чем в прошлый раз. В портал мы ввалились чуть ли не кубарем, не обращая внимания на обжигающий лица и руки огонь. Хан задержался на той стороне, словно Ядро не отпускало его. Я схватил его за руки и уверенно потянул на себя. Ядро подчинилось и узел разошелся. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, не так ли?
Я бросил последний взгляд на Ядро, уже находясь на другой стороне. Хижина исчезла. Пути растворялись и гасли, как светлячки на рассвете. По земле пошла бурая рябь.
Остальное скрыл сомкнувшийся огонь. Пламя медленно опало сначала до костра, а потом и вовсе сжалось до звездочки, помещающейся в ладони. Она медленно затухала прогоревшим угольком и через несколько минут исчезла совсем.
Я наконец огляделся. Окружающий мир не был мне знаком, что впрочем, не удивительно. Порыв теплого ветра бросил в глаза горсть мелкой красной пыли. Я зажмурился и отвернулся.
– Хан, ты не знаешь, где?…
Ну конечно же. Огромный ворон выразительно покосился на меня янтарным глазом. Каркнул, деловито мазнул хвостом и бочком запрыгал в мою сторону, плотоядно поглядывая мне на плечо.
– Не надо! – решительно открестился я. Если на Скай он разъезжал именно таким образом, то мне под весом этого грифа сколиоз гарантирован. Ну как хочешь. Хотя до сих пор никто не жаловался.
– Ну и что? Где мы, кстати говоря?
Не имею ни малейшего понятия. Что меня гораздо больше интересует, так это то, придете ли вы с Диким в норму. Я прислушался к себе. Тело начало покалывать, особенно болезненно – руки и лицо. Наверное, последствия начавшегося распада. Я внимательно оглядел здоровую руку – так и есть, еще немного прозрачная, но быстро приходит в норму. Я пощупал крыло Дикому – шуршит, тянется – значит, тоже идет на поправку. Обоженная рука меня беспокоила гораздо больше. Болевого шока и связанных с ним последствий я избежал благодаря своему тогдашнему состоянию, да и ожоговая болезнь мне не слишком угрожала благодаря маленьким (в буквальном смысле) достижениям нанотехнологии, которыми Дикий в свое время напичкал мой многострадальный организм (надеюсь, от распада они не пострадали). Но это не меняет одного – я фактически остался без действующей конечности.
