Самыми первыми бежали грациозные сероватые кошки с чересчур длинными верхними клыками, заметно выдающимися из-под губ и загнутыми книзу на манер отточенных сабель. Гибкие, стремительные, ловкие охотники, которым не составит большого труда взобраться на стены. Сравнительно небольшие, всего по бедро взрослому мужчине, с рыжеватыми подпалинами на боках, они мягко стелились по изрытой земле, безжалостно топча остатки первой волны и со вкусом облизываясь.
Сразу за ними в три широких колонны вышагивали громадные, грязно зеленого цвета богомолы, каким-то чудом достигшие размеров полутора человеческих ростов. Закованные в естественные хитиновые панцири, прикрытые сверху жесткими слюдяными крыльями, бесстрастные, холодные и недобро посверкивающие крупными фасетчатыми глазами, они мерно переставляли тонкие ноги, с неотвратимой обреченностью приближаясь к замершей в оторопи Заставе. Их мощные челюсти беспрестанно шевелились, тяжелые жвалы то раскрывались, то снова смыкались, издавая крайне неприятный скрежет. Но делали это довольно осторожно, чтобы не задеть идущих впереди кошек.
Между богомолами извивались гигантскими пестрыми лентами неимоверно длинные питоны. Как десант, как молчаливые лазутчики, которых прикрывали первые два ряда; как разведчики и диверсанты, наконец, которым в этой жуткой армии тоже отводилась определенная роль. Стоило только взглянуть на мощные сокращения их упругих тел, чтобы мигом сообразить — если такая змейка сумеет обвить одну из башен и чуть сожмет кольца, у Заставы не останется стратегически выгодной для стрельбы площадки. А питонов (или удавов?) были сотни. Сотни! И все они целеустремленно направлялись сюда! Они ловко вились между суставчатых конечностей богомолов, вытягивали плоские морды между первыми кошками, а хвосты их терялись далеко позади, как раз между десятками каких-то черных жуков, сумевших раскормиться до размеров матерого медведя, и самими медведями, обладающих габаритами некрупных слонов. Впрочем, покрытые шерстью слоны здесь тоже были, но где-то далеко, за деревьями, от них только трубный голос и доносился, да опасно раскачивались тяжелой поступи многовековые стволы.
Таррэн ошеломленно моргнул, признавая среди невероятно крупных для своих видов животных и уже знакомых рыжих гиен, и шакалов, и лисиц, и зверушек поменьше. Приметил краешком глаза даже здоровенных кабанов, чьи клыкастые морды то и дело терялись среди мохнатых тел более крупных представителей местной фауны. Видел игривых хорьков, задорно скачущих по чужим спинам и сжимающих в передних лапках что-то, похожее на шипастые мячики. А еще — длинноруких черных обезьян, жутковато обросших шерстью равнинных тигров, росомах, целую вереницу рыжих муравьев, дотягивающих до размеров средней собаки… и все это ритмично двигалось, ползло и неторопливо вышагивало к Заставе, как единая армия. Старательно переставляя лапы и избегая наступать друг на друга, жутковатое воинство уверенно приближалось и всем видом говорило: готовьтесь. Но, что самое страшное, они большей частью молчали — просто шли на бой, как покорные куклы, рефлекторно огрызались, если кому-то прищемляли хвост или отдавливали лапу, а потом снова шли, не устраивая свар и не скатываясь в обычные драки или выяснения отношений. Шли вперед, постепенно разворачиваясь в четкий боевой порядок, медленно приближались и хорошо знали, что им нужно.
Люди мысленно содрогнулись, встретив многие тысячи бесстрастных глаз, горящих одним единственным чувством. Невольно попятились, потому что было невероятно трудно просто смотреть на это чудовищное по своей силе Единение. Страшно даже подумать, какой монстр сумел сплавить воедино эту кошмарную армию, а еще — с ужасом понимать, что никакой третьей волны для Диких Псов уже никогда не будет. Точно не будет, потому что в ней просто нет необходимости: их и так сомнут, как тростинку, полчища разномастных тварей, которых объединяло сейчас только две вещи: невероятно могучий по силе Вожак и общая ненависть, делающая этот жуткий тандем по-настоящему смертельным.
— Спаси нас боги! — неслышно выдохнул Весельчак, побледнев от вида неумолимо приближающихся монстров.
— Заткнись, рыжий, — процедил в ответ Аркан, до боли сжимая рукоять сабли и, кажется, с трудом сдерживая нервную дрожь. — Заткнись, будь так добр. Без тебя тошно.
— Как же их много! Урантар, это что, ВСЕГДА так?!
— Нет, — деревянным голосом отозвался Воевода, тщетно пытаясь вернуть себе былое хладнокровие. — Такого на моей памяти еще не было. Даже в тот раз, когда они выползли сразу на несколько Застав и едва не прорвались. Но и тогда они не были так… разумны.
Рыжий раздраженно сплюнул.
— Дерьмо! Какое же это отвратительное дерьмо! Просто дерьмовее некуда! Одно сплошное дерьмо!! И мы в нем утонем с головой!! Особенно я, потому что рыжих, как ни странно, никто не любит!!
Ирбис закатил глаза и, как ни жуток был вид снаружи, все же нашел в себе силы простонать:
— Я сам тебя в нем утоплю, придурок! Только вякни еще раз под руку, и точно утоплю! Небом клянусь!!
— Небо и дерьмо… — вдруг мечтательно протянул Весельчак. — Как это романтично!
— С-с-собака бешеная!!!
— Не собака, а Лиса.
— Все равно бешеная!!! — окончательно взъярился Ирбис. — Нас сейчас сожрут, а у тебя в мозгах одни только хохмы!!
— С ними помирать гораздо веселее, чем с твоими паническими воплями и вечно трагической мордой!
— Ну все, допрыгался…
— Прыгают только кролики!
— Удавлю, паскуда!! — в голос взревел мечник, красноречиво закатывая рукава, но рыжий и бровью не повел. Только пожал закованными в доспехи плечами и невозмутимо отвернулся.
— Как хочешь. Тогда я твою инсинуацию переадресую эльфам. Они у нас с ушами и как никто подходят для твоих грязных намеков. Вот так. Слава нашему Белику и тому кролю, которого Элиар когда-то прибил.
Трое Перворожденных, как по команде, обернулись и тяжело посмотрели на откровенно нарывающегося дурака. Над Заставой мгновенно повисло напряженное молчание, в котором раздавалось только прерывистое дыхание дружно побледневших Стражей и беззаботное посвистывание рыжеволосого идиота, рискнувшего связываться с эльфами на пороге собственной гибели. Дурак, ну дурак… нам еще не хватало друг с другом сцепиться для полного счастья! Ага, как раз тогда, когда снаружи просто ждут не дождутся, пока мы им на головы свалимся готовыми яблочками!
— Знаешь, рыжий, — задумчиво проговорил Элиар в этой звенящей тишине, медленно накручивая на палец ухоженный локон. — Я бы оказал тебе услугу и пришиб сейчас на месте. Одним выстрелом, как того кроля, о котором ты так страстно мечтаешь. Но… я не стану. И знаешь, почему? Потому что это будет слишком легко, а мне бы не хотелось, чтобы ты отделался так просто. Поэтому, пожалуй, я оставлю тебе твою драную лисью шкуру, но с тем расчетом, что ее на моих глазах раздерет какая-нибудь особо удачливая тварь.
