— Я тоже так подумала, только…
Она приложила палец к губам. Он кивнул.
— Смотри, — сказал он, — видишь там упавшее дерево?
Это было то самое дерево, на которое взбиралась Мэри. Они осторожно подошли к нему, косясь на рощу: не упадет ли вдруг еще одно? Тихим утром, когда слабый ветерок едва шевелил листья, не верилось, что такая гигантская колонна может рухнуть, но она тем не менее лежала перед ними…
Могучий ствол был высоко над их головами: с одной стороны его поддерживали на весу вырванные из земли корни, а с другой — густые ветви. Некоторые из этих ветвей, сломанные и помятые, были сами по себе толще любого обычного дерева из мира Уилла; вся крона, в которой было множество еще уцелевших сучьев и свежих зеленых листьев, возвышалась над ними, как развалины рухнувшего дворца.
Внезапно Лира схватила Уилла за руку.
— Тс-с, — шепнула она. — Не смотри. Я уверена, они близко. Там что-то мелькнуло — могу поклясться, что это Пан…
Ее рука была теплой. Он ощущал это сильнее, чем присутствие огромной массы ветвей и листвы у себя над головой. Притворяясь, что лениво скользит взглядом по горизонту, он украдкой покосился наверх, на эту путаницу зеленого, коричневого и голубого, и там — она не ошиблась! — увидел то, что явно не было деревом. А рядом с ним — еще одно.
— Пойдем отсюда, — едва слышно прошептал Уилл. — Идем куда-нибудь еще и посмотрим, пойдут ли они за нами.
— А если нет… Ладно, давай, — тихонько откликнулась Лира.
Для виду они осмотрелись по сторонам, взялись за одну из ветвей, уткнувшихся в землю, словно собираясь по ней взобраться, а затем как будто передумали: пожали плечами и двинулись прочь.
— Ужасно хочется оглянуться, — сказала Лира, когда они отошли на несколько сот метров.
— Лучше не надо. Они нас видят и не потеряются. Догонят, если захотят.
Они сошли с черной дороги в высокую, по колено, траву и с трудом побрели по ней, наблюдая, как вокруг мечутся, скачут и порхают насекомые, и слушая их шуршание и стрекот, сливающиеся в один миллионоголосый хор.
— Что ты собираешься делать, Уилл? — тихонько спросила Лира после нескольких минут молчания.
— Мне нужно вернуться домой, — ответил он. Однако в его голосе ей послышалось сомнение.
По крайней мере, она очень надеялась, что он еще колеблется.
— А если они до сих пор тебя ищут? — спросила она. — Те люди?
— Ну, в конце концов, мы бывали и не в таких переделках.
— Да, правда… Но я думала показать тебе Иордан-колледж и наши болота. Хотела, чтобы мы вместе…
— Да, — ответил он, — я тоже хотел… Да и снова побывать в Читтагацце было бы здорово. Это прекрасное место, а если Призраки оттуда ушли… Но у меня мать. Я должен вернуться и ухаживать за ней. Ведь я просто бросил ее у миссис Купер, а это нечестно по отношению к ним обеим.
— Нечестно, что тебя вынудили так поступить!
— Да, — согласился он, — но это «нечестно» другого рода. Это как ураган или землетрясение. Может, оно и нечестно, только винить тут некого. А вот если я оставлю мать у пожилой женщины, которая и сама-то не слишком здорова, это будет совсем другое «нечестно». Это будет попросту нехорошо. Так что домой вернуться надо. Но, может, теперь нам будет трудно жить как раньше. Может, наш секрет раскрылся. Вряд ли миссис Купер могла справиться одна, если на маму нашло и она опять стала всего пугаться — помнишь, я рассказывал, как у нее бывает. Тогда миссис Купер, наверно, обратилась за помощью, и когда я вернусь, меня отправят в какое-нибудь специальное заведение.
— Да что ты! Неужели в приют?
— По-моему, так полагается. Откровенно говоря, не знаю. Мне даже думать об этом противно.
— Тогда ты воспользуешься ножом и сбежишь! Хотя бы в мой мир!
— Все-таки мне надо быть с матерью. Когда вырасту, я смогу ухаживать за ней по-настоящему, в своем доме. И тогда уж никто нам не помешает.
— Как по-твоему, у тебя будет жена?
Он надолго умолк. Но она знала, что он не просто молчит, а думает.
— Так далеко я не загадываю, — наконец ответил он. — Тогда это должен быть кто-нибудь, кто поймет… Я не думаю, что в моем мире такая найдется. А ты выйдешь замуж?
— Я тоже… — сказала она, и голос у нее дрогнул. — Если да, он тоже вряд ли будет из моего мира. Так мне кажется.
Они медленно брели дальше, к горизонту. У них было сколько угодно времени — все время, оставшееся у вселенной, принадлежало им.
Через некоторое время Лира сказала:
— Ты ведь сохранишь у себя нож, правда? И сможешь посетить мой мир?
— Конечно. Во всяком случае, я никогда бы не отдал его кому-то другому.
— Не смотри… — сказала она, не сбиваясь с шага. — Вон они, опять. Там, слева.
— Значит, все же пошли за нами, — обрадовано откликнулся Уилл.
— Тс-с!
— Я так и думал, что пойдут. Ладно, будем притворяться дальше: сделаем вид, что ищем их, и будем проверять все самые дурацкие места.
Теперь это превратилось в игру. Они нашли маленькое озеро и стали искать в грязи и камышах, громко уверяя друг друга, что их деймоны должны были принять вид лягушек, водяных жуков или слизняков; они отдирали кору давно упавшего веревочного дерева на опушке рощи, прикидываясь, будто ищут там своих деймонов в облике уховерток; Лира разыграла целое представление, заявив, что наступила на муравья, — жалела его, утверждала, что у него лицо Пана, и обвиняла в нежелании говорить с ней.
Но, улучив удобную минутку, она наклонилась к уху Уилла и серьезно сказала, понизив голос, чтобы их не услышали:
— Мы ведь должны были бросить их, как ты думаешь? У нас не было другого выхода?
— Да, ты права. Тебе пришлось труднее, чем мне, но нам обоим больше ничего не оставалось. Потому что ты дала Роджеру обещание и должна была его сдержать.
— А тебе надо было еще раз поговорить с отцом…
— И мы должны были их всех выпустить.
— Да. И я так рада, что нам это удалось. Когда-нибудь Пан тоже порадуется — это будет, когда я сама умру… Теперь нам не грозит разлука. Так что мы правильно сделали.
Солнце забиралось все выше по небосводу и начинало припекать; от него хотелось спрятаться в тень. Ближе к полудню они очутились на склоне неподалеку от вершины холмистой гряды, а когда одолели подъем, Лира плюхнулась на траву и пробормотала:
— Ну, если мы скоро не найдем где-нибудь тени…
По другую сторону холма виднелась лощина, густо заросшая кустами; там наверняка был ручей. Они добрались по склону до начала лощины и увидели родник, бьющий из скалы среди папоротника и тростника.
Остудив в воде пылающие лица, они с благодарностью напились и зашагали вдоль ручья: он бежал вниз, время от времени разливаясь маленькими запрудами, преодолевая крошечные преграды из камней и постепенно становясь шире и полноводнее.
