— Но как ты можешь все это знать? Ведь ты же каменщик?
Бенард почесал в затылке.
— Твоя мать мне все это объяснила вчера вечером… когда мы обсуждали твое возвращение.
— Папа, я хочу домой! — заявила Оливия.
— Тогда пойдем. А как тебе удалось спастись с перевала?
— Тебе не понравится эта история, — ответил Катрат, но тут же все рассказал, чтобы посмотреть на реакцию Бенарда: — Часть веристов двинулась обратно на запад. Сначала мы договорились, что будем тянуть жребий, когда настанет время обеда, но потом обнаружили, что другие группы следуют тем же путем, и нам лучше поберечь бойцов. И мы много молились.
Скульптор нахмурился.
— Только не рассказывай матери. Мне довелось слышать, что ты собрал самую большую группу уцелевших Героев, навел среди них порядок и вывел обратно, не потеряв ни одного человека. Все они начали прославлять тебя, как нового лорда крови, но тут ты исчез. Почему же ты сразу не вернулся домой?
Катрат проглотил остатки гордости.
— Я знал, что ты будешь надо мной смеяться, а я в ответ оторву тебе голову. Не хотелось огорчать Ингельд. К тому же я сын Хорольда, и люди захотят меня повесить, верно?
— Нет. Ты ведь еще и сын Ингельд, они не причинят тебе вреда. — Флоренгианин с некоторым удивлением посмотрел на Катрата. — Ты снова дома, и все будут рады тебя видеть.
— Заткнись!
Это сработало. Катрат обошел весь Пантеон, и Бенард больше не мешал ему молиться, а жрецы держались подальше. Художник молча следовал за Катратом, а рядышком, вцепившись в его палец, семенила Оливия.
Когда они вновь оказались перед Эриандером, Катрат обернулся. Веру не обращал на него внимания, продолжая смотреть на священную Веслих. Значит, ему все равно.
Но Сьену по-прежнему улыбался.
— На кого ты смотришь? — тихо спросил Бенард.
— Проклятие! Его улыбка…
— И что ты видишь?
— Я вижу Ваэльса Борксона, который говорит: «Помнишь, как ты кричал, когда я бил тебя по почкам?».
— Но ты должен видеть священного Сьену, который призвал тебя сюда. И вот что Он говорит: «Ваэльс Борксон мертв, от него остались лишь воспоминания и этот кусок камня; однако ты все еще жив, а потому наслаждайся жизнью, пока можешь».
Он начал спускаться по лестнице, держа Оливию за руку, чтобы та могла спрыгивать со ступеньки на ступеньку.
— Пойдем! — весело позвал Бенард Катрата. — Теперь, когда ты послушался совета толкователя снов, все будет хорошо. Сьену — бог пирушек, не забывай. Представляешь, сколько всего наготовила для тебя Ингельд?
Катрат пожал плечами и стал спускаться вслед за ними. Внизу стояла единственная колесница, а возницей был гордо улыбающийся мальчишка.
— И где же твои телохранители? — осведомился Катрат.
Оливия вытащила изо рта большой палец.
— Папа от них убежал, — серьезно сообщила она. — Мамочка сказала, что она его отшлепает, если он сделает это еще раз.
Бенард подхватил дочь на руки.
— Так что лучше ей ничего не рассказывать. Я тебя подержу, а братец Катрат будет править колесницей.
— А Катрат умеет править?
— Прекрасно умеет. — Бенард бросил мальчишке монету — тот взревел от восторга и тут же убежал, а консорт взошел на колесницу с Оливией на руках.
— Мамочка говорит, ты когда-нибудь разобьешься, — все так же серьезно сказала Оливия.
— Знаю. Вот почему править будет Катрат. Залезай, командир войска.
И Катрат, сам того не желая, очутился в колеснице и взял поводья.
— Все-таки надо выпустить тебе кишки. Не будет мне покоя, пока я этого не сделаю.
— Незачем тебе пачкаться, — заметил Бенард. — Я делаю статую твоего отца, и у меня неплохо выходит. Кстати, Хидди вернулась в город. И тебе следует взглянуть на новый храм Налы, который строится по моим чертежам. — Он радостно улыбнулся. — Сегодня на ужин телятина! Ингельд говорит, это твое любимое блюдо.
— Жирная?
— Жирнее не бывает.
У Катрата потекли слюнки, и он вздохнул.
— Ладно. Сегодня попируем, а завтра я тебя прикончу.
МИР
Все фантастические миры невозможны по определению. Как я и предупреждал в начале «Детей хаоса», взгляд обитателей Додека на их собственный мир не может быть верным.
Правильный додекаэдр есть многогранник, ограниченный двенадцатью правильными пятиугольниками. Двенадцать граней, тридцать ребер и двадцать вершин. Правильные додекаэдры не встречаются в природе, хотя кристалл под названием «пиритокаэдр» существует. Многогранник не может быть размером с планету, поскольку нет столь прочного материала, который мог бы сопротивляться сокрушительной силе тяготения. Только некоторые небольшие астероиды имеют не сферическую форму. К примеру, Амальтея, миндалевидный спутник Юпитера, имеет размеры 167 на 93 мили (268 на 150 км). Однако измерения его плотности показали, что это лишь груда мусора. Так или иначе любое астрономическое тело значительно больших размеров под воздействием собственной тяжести должно принять форму сферы.
Даже если бы ядро и мантия планеты были такими твердыми, что выдержали бы воздействие силы тяготения, эрозия разрушила бы кору на стыках граней и смыла бы остатки в океан. Так происходит на Земле — из-за тектонических смещений осадочные горные породы опускаются в бесконечно повторяющемся цикле, но это не может превратить планету в многогранник.
Чтобы доказать абсурдность взглядов обитателей Додека, достаточно представить, что Додек имеет такую же массу и объем, как Земля. Каждое ребро будет иметь длину 3250 миль (5200 км), а каждая грань будем немногим больше Азии.
Для простоты предположим, что северный полюс расположен в самой северной вершине Вигелии. В каждой вершине должны сходиться три грани, то есть получается, что арктический регион планеты состоит из трех «полярных» граней и ему соответствует тройка «антарктических» граней. Оставшиеся шесть «тропических» должны образовать цепь вокруг центральной части, протянувшуюся с севера на юг. Значит, Вигелия является полярной гранью, а Флоренгия — тропической.
Поскольку лучи будут составлять постоянный угол с плоскостью грани, исчезнет изменение угла освещения, что характерно для сферической поверхности Земли. В результате каждая грань будет иметь радиальное изменение климата, так как атмосфера окажется менее плотной возле ребер. На ребрах возникнут полярные шапки.
Шесть тропических граней будут иметь наклон около десяти градусов к «экватору», с точки зрения широты эквивалентом на Земле будет, к примеру, Панама. Шесть полярных граней будут иметь широту 52 градуса, что соответствует Лондону. Поскольку известно, что на Додеке есть времена года, оси его вращения должны иметь наклон к плоскости эклиптики, мы же можем утверждать, что наклон не превышает 38 градусов — в противном случае в Вигелии наступит полярная ночь в середине зимы. Изменение наклона оси вращения приведет к климатическим изменениям, но продолжительность дня будет постоянной круглый год, а потому разница в погоде в зависимости от времени года будет гораздо меньше, чем на Земле. Ну, а на тропических гранях эти изменения и вовсе будут незначительными — впрочем, стоит отметить, что середина зимы на тропической грани будет совпадать с серединой лета на соседних.
