Где-то далеко внизу бурлило море, гоня к каменистому берегу одну за другой горбатые волны. Солнце скатилось к горизонту, туда, где подернутое лиловой дымкой небо нависло над морем, растерявшим всю яркость своих красок. В этот миг оно одновременно казалось черным и белым. Только оба эти цвета были какие-то ущербные. Черный - скорее даже серый, с зеленоватым, болотным налетом, белый - какой-то старый потрескавшийся и подернутый желтизной.
Что же касается самого солнца, то оно с каждым новым мигом делалось все более кроваво-алым, накаляясь, чтобы затем, потеряв правильную форму, начать растекаться, каплей соскальзывая к морским водам у горизонта.
Мати замерла, затаив дыхание, не смея моргнуть и пропустить решающий миг откровения.
"Вот, сейчас!" - ее сердце, только что бившееся с бешеной скоростью, дернулось раз - и остановилось, боясь разбить чудесное заклинание закатного мгновения.
Солнце медленно осело, опускаясь на горизонтную нить, замерло на несколько мгновений, словно пробуя на прочность водный полог, а потом морская гладь прогнулась под ним и солнце начало погружаться в воду, медленно, ни на миг не прекращая своих превращений. В какой-то миг Мати показалось, что она видит шатер каравана, горевший изнутри так, словно он был лампой, полной до краев огненной водой. А потом этот шатер стал уходить все дальше и дальше за горизонт.
Погружавшееся в воду солнце сделалось тусклым, лишаясь последних своих лучей.
Должно быть, в миг соприкосновения двух стихий - огненной и водяной - оно уже достаточно остыло, и потому в воздух не поднялся столб пара, море не забурлило, а солнце не погасло, горя красным светом до последнего мгновения, когда…
Один удар сердца, еще один, глубокий вздох: - Ох! - и все, солнце исчезло за горизонтом, не оставив на воде и следа, лишь в начавших стремительно темнеть небесах, на том месте, где совсем недавно висел огненный шар, замерла лиловая дымка, но спустя всего несколько мгновений и она развеялась, исчезнув без следа…
"Все…" - беззвучно прошептали потрескавшиеся губы. Мати вдруг стало так грустно, что захотелось плакать.
"Когда солнце закатывается за край снежной пустыни, - думала она, - то уходит в подземный край госпожи Кигаль, чтобы освещать день земли благих душ. А, скрываясь за краем моря, куда оно держит свой путь? В подводный мир? Но нет ни одной легенды, в которой рассказывалось бы… А, - она махнула рукой. - Какая разница! Ведь Шамаш - бог солнца, но не само солнце. Он сам определяет свой путь и не следует за светилом. Легенды говорят… Когда солнце покидает землю, Шамаш уходит в лунные владения Своей божественной супруги, госпожи Айи…" - и ее глаза, сами собой поднялись к небесам, взгляд остановился на огромном диске луны, которая, пройдя мимо белоснежного дворца, по пальмовой аллее прошествовала к беседке, чтобы замереть над ней, словно не зная, куда идти дальше - вниз, на берег моря, или в уже начавший погружаться в ночную темноту парк.
А между тем на небесах загорелись звезды. Сначала - несколько неярких, никак не желавших складываться в узор созвездий, больше походивших на пригоршню зерен, которые кто-то небрежной рукой разбросал по черному полотну. Однако по мере того, как шло время, звезд становилось больше, они набирались сил, разгораясь все ярче и ярче, после чего сложились в причудливый узор созвездий. Дракон и лебедь, олень и желтый волк, повозка и шатер, и, конечно же, пересекавший все небо с востока на запад караванный путь, служивший для странников снегов ночью таким же верным ориентиром, каким днем был солнечный диск. Но Мати не видела звезды, только луну.
- Какая же она красивая! - зачарованно глядя на нее, прошептала хозяйка острова.
- Настоящая богиня! Моя богиня!
А потом… В какой-то миг усталые глаза опустились вниз. И она с удивлением заметила на море дорожку, не такую яркую, как солнечная, и, все же…
"Странно… - Мати была удивлена. Она никогда прежде ее не видела. И не только ее, отражения луны и звезд тоже. В озере - сколько угодно, а в море - нет. - Почему? Не понятно… И почему теперь все изменилось?" И вообще… Было в этой лунной дорожке что-то… Необъяснимое, нереальное, чудесное, что притягивало внимание и не отпускало.
Словно во власти заклятия Мати стала медленно спускаться вниз. И даже когда ее глаза не видели света луны, он отражался в них.
Опомнилась она только на берегу, возле самой кромки моря.
- Что я делаю? - пробормотала хозяйка острова. - Давно не повторяла собственных ошибок? Солнечная дорога уже раз заманила меня прямо в объятия подводных духов, а я снова спешу к ним в гости? - она, нахмурившись, прикусила губу.
Мати не была уверена, но…
"А что если дело именно в этом? Каждому свой путь. Так было всегда. Солнечная дорога - для Шамаша, его последователей, посвященных и слуг. Лунная - для госпожи Айи и тех, кто избрал Ее своей богиней. Может быть… Может быть, я и не повелительница снегов… Конечно, не повелительница снегов, ведь Она - вечно молодая и вообще все это только сны… Сны и мечты… И я не Ее дочь… И не Ее посвященная… Она сама сказала, что это не так… Но, в любом случае, что бы там ни было, Она - моя богиня. И…" - Мати была готова шагнуть вперед. Если что и удерживало ее на месте, то не страх. Тут было другое…
Хозяйка острова оглянулась назад. Несколько мгновений она молча смотрела на почерневшую во власти ночи гору, уходившую в самые небеса. Глаза не видели ни лестницы, ни беседки, ни белоснежного дворца. Ведь, сколь бы ни был ярок лунный свет, у него не хватало сил власти развеять ночной мрак, который здесь, вдали от снегов пустыни, казался особенно густ и черен. Но Мати и было совсем необязательно все это видеть, когда она и так знала: все там, ничего не изменилось. Остров остался таким же, как и во свете солнца. Разве что в этот миг он казался чуть больше, чем обычно, тих, задумчив, погружен в мысли и сны, а еще грустен. Почему? Уж не из-за того ли, что почувствовал близость расставания прежде, чем Мати допустила даже саму мысль о чем-то подобном. Конечно, ему не хотелось оставаться одному. В конце концов, он жил только для своей хозяйки. У него не было другой цели, иного пути…
Мати не знала, что ей делать. Разум убеждал забыть о надеждах и мечтах, не связанных с этим краем, вернуться в его покой, такой далекий всем потерям и разочарованиям. Всем, за исключением одной.
"Здесь ничего не происходит, ничего не изменяется, - думала она, удивляясь самой себе, ведь еще несколько мгновений назад ей казалось, что нет ничего противнее, ужаснее, беспощаднее и ненавистнее перемен. И вот теперь… Неужели она в самом деле именно о них и мечтала? - Сколько я здесь живу? Пять лет? Десять?
