— Альсарена, с тобой все в порядке?
Я немного протрезвела и заморгала.
— Почему, Герен… почему ты так? Я тебе не нравлюсь? Зачем же ты тогда… меня выбрал?
Он помолчал, придерживая меня на расстоянии вытянутых рук.
— Тебе не по душе мой выбор, Альсарена?
— Что не по душе? А… э… с чего ты взял? Мне как раз по душе. Я тебя спрашиваю. Тебе-то по душе?
— Да, — сказал он серьезно. Я похлопала глазами.
— Почему же ты тогда…
Он покачал головой, останавливая. Вздохнул.
— Альсарена. Тебя это настолько мучает? Ты хочешь знать, люблю ли я тебя?
— Ведь не любишь!
Странно усмехнулся. Задумался, глядя куда-то в темноту. Я смотрела, как в стриженных волосах его поблескивают серебрянные иголочки. На висках серебро совсем вытеснило естественный темно-русый цвет. Седина на висках. Какой расхожий штамп.
— У нас с тобой еще есть время, — сказал он, — увы. Три года твоих, из них два — мои… а там уж как договоримся. Успеем свыкнуться. Притереться.
— Стерпится-слюбится… — поняла я.
Герен посмотрел на меня и улыбнулся.
— Какая ты молоденькая!
— Я глупая.
— Брось. Я понимаю, что ты чувствуешь. И уважаю твои чувства. Не торопи себя. И не казнись. А что касается меня… сумасбродств я, увы, делать не буду — запал не тот. Но, знаешь, я ведь очень привязчивый. Так прилипаю — только с кровью отодрать можно. Смотри, еще намучаешься.
Пауза.
— Ну, — без тени упрека, — надышалась? Пойдем вниз. А то мы тут шумим и мешаем стражам.
Ясная лунная ночь — не лучшее время для лазания по стенам. Впрочем, тень есть всегда, а лезу я на "кошачьих когтях", легко и удобно перехватываясь — конечности у меня длинные.
Со стен ничего не видно в пятне тени. Эсха онгер, конечно, увидел бы меня. И достал бы со стены метателем. И увернуться я вряд ли бы успел. Но эсха онгеров здесь нет, а доблестная замковая стража и кальсабериты глаза сломают, прежде чем углядят ученика Альдарта Гордеца.
Я знаю, у него многие хотели учиться. Предлагали за обучение большие деньги. Нгамерты, "кошачьи лапы". Альдарт никогда с такими не связывался. Он говорил:
"— Темные делишки — не по мне. Поищите кого-нибудь другого."
Ну, вот я уже и на крыше. Дернул ремешки, распуская за спиной белый плащ. Теперь я не черное на черном, а белое на белом. Крыша завалена снегом. Накинул капюшон, и все. Нет меня, ребятки. Вечером слегка снежило, мешок мой с песком еще присыпало сверху, так сказать, дополнительно. Что ж, тоже неплохо.
Полезная вещь — строительные работы, особенно — во увеличение безопасности. И каминные трубы нежилых комнат надежно забиты, чтобы убийца по ним не пришел, и Адван Каоренец лично принимал в строительных работах активное участие, и теперь у меня есть мешок песка.
Итак, каминные трубы. Мне нужны всего три. Паучонок со сторожевым псом. Истерик с полной комнатой народу. Гвардейцы с Маленькой Марантиной.
По полной щепотке. Им хватит до утра. Будут спать и видеть сладкие сны.
Из торбы на боку достал веревку с "драконьим когтем", маску-фильтр, перчатки, насапожники. В камине грязно. В камине — сажа. Совершенно незачем оставлять повсюду черные следы. А сахт и штаны потом почищу. Она легко чистится, холодноземская одежда. Наверное, из-за пропитки.
Достаточно, они уже надышались. Можно гасить камины. Песка должно хватить, да и больше все равно не спереть было потихоньку.
"— При удавлении руками давление на передние и боковые части шеи производится рукой другого лица. Самоубийство таким способом совершить невозможно, — он с легкой усмешкой глядит на ребят, на полном серьезе записывающих, что нельзя удавиться своей рукой, потом смотрит на меня. — При давлении с боков достаточно небольшого усилия, чтобы полностью перекрыть голосовую щель.
Понял, Учитель. Он продолжает диктовать тем же ровным тоном — он способен диктовать по полторы четверти, Эдаро.
— Полное сжатие гортани не требует большой силы, особенно у молодых ндивидуумов, у которых гортанные хрящи гибки и эластичны, а также у индивидуумов худого сложения. При работе с подопечным среднего и старшего возраста возможен перелом гортанных хрящей. Встречаются переломы ребер, обычно — третьего и седьмого слева, происходящие от того, что убийца при удавлении руками стоит на коленях на грудной клетке своей жертвы. Реже случается, что преступник впоследствии вешает жертву, и признаки удавления руками могут быть скрыты петлей, иногда вполне, иногда — лишь отчасти.
Я знаю, зачем ты даешь такие подробности, Эдаро. "Нож" должен работать спокойно и относиться к подопечному, как к объекту выполнения задания. Не более того. Это нужно ребятам, нужно и мне. Ты все время говоришь, что излишние эмоции вредны…
— Сдавление сосудов на передней стенке шеи не бывает полным, вследствие чего наступает застой крови в голове и значительный цианоз лица…"
Сегодня я закончу, Паучий сын. Ты будешь первым, потом — твои племянники. И не останется больше Треверров. Кончится Паучье семя. И Эдаваргоны смогут наконец успокоиться в смерти. А старого Паука я дождусь.
Дождусь его здесь.
Он приедет в Треверргар, и придет на ледник.
А там его буду ждать я.
Так даже лучше, чем самому к нему тащиться. Он будет смотреть на Треверров. А я буду смотреть на него. И буду смеяться.
Спрыгнул на угли, присыпанные песком.
Выбрался из камина в комнату, освещаемую только одной слабенькой лампой на столе. Хотя я неплохо вижу и в темноте. По крайней мере, ориентируюсь свободно.
Да, Паучий сын, ты изрядно подготовился. Двое телохранителей, три кальсаберита… нет, четыре кальсаберита, вон еще один в углу, калачиком свернулся и сладко посапывает.
Значит, ты думал, что наследник крови пойдет к тебе просто так? Впрочем, Паучий сын, я бы и просто так мог войти сюда. Я бы обездвижил твою охрану и все равно убил бы тебя.
Только — шум. Они бы успели поднять тревогу. А шум мне не нужен, Паучий сын, я ведь сегодня собираюсь закончить со всеми вами.
"— В зависимости от степени закрытия сосудов, потеря сознания наступает раньше или позже, а при давлении на блуждающий нерв происходит замедление сердечной деятельности и возможна рефлекторная остановка сердца. Удавление руками часто комбинируется с предварительным ударом по голове жертвы, либо с одновременным зажатием ей носа и рта. Как первое, так и второе свидетельствует об отсутствии у убийцы профессионализма."
Я подошел к нему.
Спит.
Ничего, сейчас разбудим. Достал флакон, откупорил, сунул под нос ему:
