Демонесса кивнула, потом задумчиво сказала:
— Но я думаю, что все будет хорошо. Надо только дать ей немного времени.
Вир улыбнулся и взъерошил волосы Леи.
— Не умничай.
— Вир! — возмущенный оклик Ари утонул в заливистом смехе демонессы.
Проходя к дверям, Лея наклонилась к уху КэРиданы.
— Я тебе уже говорила это, но повторю еще раз, мне не сложно. Я тебе не соперница. Запомни это.
Ари задумчиво рассматривала браслет, зачем-то закрепленный у нее на запястье, но спросить она уже не успела. Полог воздуха надежно отсек Лею от взглядов остальных. Черная толща давила и не пускала, но демонесса упорно плыла вверх.
Дальше разберутся и без нее, а она уже так давно не была в одиночестве, когда можно где-то посидеть, не потому, что плохо и надо думать, как и кого спасать в очередной раз. А наоборот, когда все спокойно и можно уделить немного времени своей душе и тишине.
Устроившись на утесе, Лея скинула морок с волос, вымыла их и оставила сушиться на ветру.
— Зачем нам потребовалась передышка? — тихо спросила Карен, опускаясь позади подруги и направляя на ее волосы потоки своей силы.
Демонесса запрокинула голову, разглядывая лицо стихиарии.
— Чтобы мы могли эффективнее сражаться.
— Ты сама в это веришь?
— С трудом. Но нам нужно провести один обряд. Причем так, чтобы об этом не узнали заинтересованные лица.
— А у нас получится?
— Безусловно.
Девушки немного помолчали.
— Стар тебя нашел?
— Нет, — Карен покачала головой, — думаю, наш разговор с ним придется еще немного отложить.
— А может быть, не стоит спешить? — Лея слабо улыбнулась. — О, а вот и Стар. Теперь все в сборе, так что идемте вниз. Чем быстрее мы с этим разберемся, тем лучше.
Не взглянув на вампира, стихиария спрыгнула вниз. По дороге очертания ее размылись, и уже вода скользнула в объятия моря.
Ворон еще раз проверил свою экипировку. Пару часов назад на доске появилась фигурка Судьбы. Где бы до этого ни пряталась демиург, она наконец-то решилась покинуть свою нору и встретиться с противником лицом к лицу.
Разжав ладонь, мужчина посмотрел на свою фигурку. Очень давно он не позволял себе такой роскоши, как пойти своей же фигуркой. Но сейчас у него просто нет другого выбора. Он должен лично посмотреть на того… точнее на ту, которую придется принести в жертву, ради самой любимой, ради самой необходимой.
— Еще чуть-чуть. — Войрэно прицепил к поясу ножны с мечом и шагнул в старинное зеркало. Согласно показаниям его магического градусника, до безумия демиурга Вселенной оставался один шаг.
Когда перемещение окончилось, Ворон не сразу смог понять, где очутился. Каменный узкий мешок был утыкан острыми зеркальными шипами. Не могло быть и речи, чтобы лезть сквозь эти колючки.
— Kiijfs lluso, — спокойно сказал мужчина.
От небрежного взмаха руки образовалась просека, по которой можно было спокойно идти, не боясь уколоться. Представив, что кто-то мог подслушать его мысли, Войрэно невесело хохотнул.
«Не боясь уколоться… Можно подумать, я изнеженная принцесса, которая боли или вида крови не выносит, вплоть до падения в обморок». — Покачав головой, Ворон двинулся дальше, размышляя о несправедливости бытия.
Разгадкой его мыслей было то, что у демиургов (бывших или отверженных это не касалось) не было крови. Войрэно продолжал оставаться демиургом, а значит, в его жилах текла не кровь, а чистая сила. Обычно это сила созидания или творения, а вот в его венах бежала сила разрушения.
Узкий коридор закончился в маленьком круглом зале. В центре стоял алтарь, накрытый пологом Тьмы.
На алтаре, по краю верхней кромки, была надпись:
«Разбудить меня сможет лишь тот,
В чьих жилах кровь моя течет.
Открыть глаза смогу тогда,
Любимый когда поцелует меня.
А цепи рухнут, если два ключа
Найдут две скважины замка.
Иначе спать мне до скончанья века,
В безумии, надежды ждать и света».
— Оставлять пророчество для самой себя как-то уж очень глупо, — задумчиво уронил Ворон в глубину пещеры. — Ладно, что там у нас со шкалой? Один последний шаг…
— Какие гости! — прозвучало из-за спины, и из того же коридора, по которому шел Войрэно, появился ТерАль, на его губах, словно приклеенная, была пакостная улыбка.
За старым вампиром в зале появились незнакомые парень и девушка.
— Не будешь говорить: «Отойди»? — уточнил Ворон.
— Не буду. Ты же должен наконец увидеть ту причину, по которой я хочу тебя уничтожить, чтобы и следа твоего не осталось в истории этой Вселенной!
— Не побоишься взять на душу смерть целой популяции?
— Из тебя вышел плохой демиург, и твоя Вселенная уже давно безжизненна. Все твои народы погибли, как только ты воспылал жаждой мести. Жизнь теплится только в одном месте. На маленькой планете, где в гробу спит ребенок. Младший брат Суады и… твой сын. Ты не захотел оставить его на Земле и перенес в свою Вселенную. Зачем?
— Он единственное доказательство того, что я когда-то жил. И того, что Суада существовала не в моей лишь памяти, не придумана мной, а действительно жила!
— Вот как. Ну что же, тогда пора перейти к финальному акту этой и без того излишне затянувшейся трагедии.
— Трагедии? Затянувшейся? — как и всегда в обществе Тер Аля растерялся Ворон.
— Тайган, — старый вампир отступил назад, — нам пора уходить. Не стоит мешать.
— Конечно.
Парень с алыми глазами и фиолетовыми волосами небрежно нарисовал в воздухе руну и хлопнул в ладоши, стирая ее. Все трое исчезли мгновенно.
— Не захотели мешать? — Ворон обернулся.
На алтаре больше не было полога Тьмы. На холодном черном камне, оплетенная цепями, лежала девушка, хотя скорее это уже была молодая женщина, чьи черты были знакомы Войрэно, слишком хорошо знакомы.
Черные тугие косы, идеальная, на взгляд Ворона, фигурка. Мужчина смотрел, узнавая заново. Сияющая душа словно задремала, бездна золотистых искр замерла на одном месте, и ее венчал нимб изначальности. Признак того, что демиург принадлежит миру Его, первому миру.
Но и без этого легко было понять, что это Суада.
Мысли Ворона поглотила Тьма: все это время… все это время он сам, своими руками доводил до безумия свою любимую, ту, без которой он так и не нашел смысла в жизни. Ту, из-за которой он погряз в крови с ног до головы.
— Суада… — Жалобный голос расколол тишину зала, эхо подхватило произнесенное имя и, склоняя его на разные лады, унесло из пещеры. — Любимая моя… прошу тебя, проснись!
