— Понимаешь… — сокрушенно объяснила Аррау, — я очень хотела кушать. Эти люди меня покормили, приютили… Было бы неподобающе отказать им в помощи, когда они попросили…
— А тебя не смутило, что они фактически попросили тебя учинить массовое уничтожение других таких же людей?
— Ничего такого они не говорили! — обиженно возразила дракониха. — Они просили только напугать… Соседи хотели на них напасть, и им нужна была защита…
— Аррау, тебя нагло, примитивно и цинично обманули!
— Неправда! — вскричал вождь, который уже понял, что с мечтой о покорении степей можно попрощаться и пора спасать остатки репутации. — Вы хотели на нас напасть!
— Ма-алчать! — привычно рявкнула лейтенант гвардии, нависая над коротышкой подобно грозной маменьке с розгой за спиной. — Это мы к вам пришли с требованием принять вассальную присягу, или вы к нам? И кто кому угрожал драконом, словно дракон — не личность, а дрессированное бойцовое животное?
Вождь инстинктивно отступил на шаг, но не забыл, что на него смотрят подданные и любая проявленная слабость чревата утратой авторитета и, возможно, как следствие, должности.
— Не смей повышать на меня голос, женщина! — вскричал он, пытаясь хоть немного вытянуться, но даже на цыпочках оказался Кире примерно по плечо. — И не смей указывать моему дракону, что делать! А ты, такой великий и могучий, почему позволяешь наглой женщине собой командовать?
— Дракон — не лошадь и не собака, чтобы быть твоим, вождь Бор! — вмешалась Дана. Вся ее медоточивая вежливость испарилась точно в тот миг, когда она убедилась: это тот самый дракон, значит, все разговоры о пологах и четвертых женах есть не более чем пустое сотрясение воздуха. — Или ты думаешь, драконы продаются в рабство за три коровьи туши, да еще краденые к тому же?
— Постойте, не ругайтесь, пожалуйста, — жалобно попросила Аррау, в растерянности поворачивая морду то в сторону Киры, то в сторону Даны и зрителей. — Все же можно обсудить и решить… Если никто ни на кого не собирался нападать…
— Собирался! — упрямо повторил вождь. — Вы только и мечтаете, как бы захапать наши пастбища, заставить наших мужчин мыться и возделывать землю, а женщин нарядить в бесстыжие тряпки и позволить им влезать в мужские дела!
— Ну вот врать-то не надо! — брезгливо поморщилась Кира, в очередной раз роняя авторитет вождя непочтительным взглядом сверху вниз. — Кому нужны такие мужчины?
— Так они нарочно сказали мне неправду? — В голосе Аррау послышалась детская обида. — Как тебе не стыдно, вождь! Ты меня обманул, сказав, что соседи хотят на вас напасть. И соседей ты обманул, я ведь тебя предупреждала, что никогда не нападаю на людей.
— Да не слушай ты эту женщину! — попытался спасти положение вождь, пока Высокий совет не разобрался в сути скандала и проклятый конкурент Фад не успел воспользоваться нехорошей ситуацией в своих честолюбивых целях. — Мало того, что она врет, она еще и разговаривает с тобой непочтительно, а ты ее слушаешь и оправдываешься, словно она имеет право тебя поучать!
— Она моя подруга, — еще сильнее обиделась Аррау. — Я давно и хорошо ее знаю и до сих пор не слышала от нее ни слова неправды! И не тебе судить о почтительности после того, как ты имел наглость говорить обо мне как о своей собственности! Кира, не могли бы твои друзья возместить этим людям корову, которую я съела, чтобы я больше не имела перед ними моральных обязательств и могла с чистой совестью попрощаться?
— Вот жадины, а! — восторженно воскликнула Дана. — Украли трех коров, а дракону только одну отдали! Остальных двух сами съели? Здоровы же вы жрать!
— Так ведь праздновали, — подсказала советница.
Аррау чуть наклонила голову, прислушиваясь.
— О чем это они?
— Ту корову, которой тебя угощали, они украли у соседей, — перевела Кира. — Так что ты им ничего не должна.
— Я съела краденое мясо? — ужаснулась добропорядочная дракоша. — Ой, как нехорошо получилось…
— Могло получиться и хуже. Что ж, раз мы вовремя во всем разобрались, можно попрощаться с гостеприимным народом мыржуков и перенести дальнейшее общение в более подобающее место. Как ты полагаешь?
Вождь затравленно оглянулся и скрипнул зубами. Войско осталось у стен Такката — следить, чтобы воины противника не воспользовались случаем и не приперлись в стойбище соседей с целью напасть врасплох или посмотреть хинские танцы… в общем, что получится. Да и окажись сейчас под рукой все мужчины племени — что бы они делали против дракона?
Аррау поднялась, задрала переднюю лапу и в задумчивости принялась осматриваться, ища, куда бы ее поставить. Зрители поспешно отбежали в сторону.
— Может, мне лучше взлететь? — задумчиво спросила она сама себя.
— Не надо, — кратко отозвалась Кира. — Просто развернись, и обойдем стойбище стороной, чтобы не наступить на чье-нибудь жилище.
Аррау еще раз оглядела Высокий совет Такката.
— Думаю, будет лучше, если вы все залезете на меня. Мне будет спокойнее. Я всегда так нервничаю, когда люди бегают у меня под ногами… Честное слово, это совершенно безопасно, я взлетать не стану.
Кира согласилась с этим весьма разумным предложением, приглашающее махнула рукой Высокому совету и шагнула к подставленной лапе.
— А как же обещанный танец? — полетело ей в спину. Вождь Бор не рискнул затевать вооруженный конфликт и решил компенсировать свое унижение хотя бы словесно. — Я всегда знал, что женщины Такката — лживые хвастливые ничтожества! Слово было сказано! Дракон умеет говорить! И чего стоит слово женщины после этого?
Кира остановилась и обернулась, одарив обиженного вождя тем самым взглядом, который до сих пор хорошо помнили ее бывшие сослуживцы и просто знакомые мужчины, включая собственного мужа. Тем самым, от которого сами опускаются руки и возникает стойкое ощущение, будто рядом какой-то невидимый маг балуется с разнообразными заклинаниями льда и мороза. Вождь непроизвольно поежился, словно его и в самом деле обдало морозом.
— Мое слово стоит дороже твоего, — холодно процедила Кира, — хотя бы потому, что я умею его говорить и понимать. Было сказано: если твой дракон умеет говорить.
— Ну? И что? Скажешь, не умеет?
— Скажу — у тебя вообще нет дракона, вождь Бор. Ни говорящего, ни рычащего, ни вовсе немого. Никакого. Однако у тебя есть твоя никчемная жизнь, и разумный человек на твоем месте ценил бы это.
Королева Дана, которая уже успела лихо взбежать по крутому боку дракона и пыталась пристроиться между гребней, обернулась и все-таки вставила свое обличительное слово:
