– Вы, люди, почему-то всегда настаиваете, чтобы все остальные вели себя с вами по-человечески, -с философским спокойствием заметила Лунная Мгла. – Можно подумать, от вас кто-то требует, чтобы вы вели себя как гномы, или как тролли, или как дриады! Вас послушать – все-то должны под вас подстраиваться. Посмотри на этих двух паршивцев, которые на три четверти люди, на четверть эльфы: они сейчас ведут себя, как дикие животные, и если их начнут разнимать, им это совсем не понравится.
– Я думала, вы человек, – произнесла Дафна чужим слабеющим голосом, глядя, как Марек и Довмонт, израненные, оседают на пол.
Марека хватило на еще один последний рывок, и он всадил вороненый нож под ребра Рофенси, а потом упал рядом с захрипевшим противником.
Освободившись от оцепенения, Дафна бросилась к нему: надо перевязать раны и поскорее найти лекаря.
Он был в сознании, даже попытался улыбнуться ей – наверное, по-мальчишески гордился своей победой, а Довмонт затих, его голубые глаза мертво поблескивали из-под прикрытых век, отражая свет ламп.
– Дайте мне, пожалуйста, ваш шарф, – попросила Дафна, взглянув на Шельн. – И позовите сюда кого-нибудь. Вы же раньше хорошо к нему относились!
– Не дам и не позову. Он истечет кровью… Очень недурственно, Гил будет опечален, когда об этом узнает. Темные эльфы истребили весь мой клан -мы, видишь ли, ими питались, а им это не нравилось. Гилаэртис не захотел с этим мириться, он всегда таким был – не желал мириться с тем, что ему не по нраву. Затеял против нас самую настоящую войну, и в результате я осталась одна. Что ж, надеюсь, смерть Марека принесет ему боль и тоску, или хотя бы въедливую, как запах краски, печаль на несколько дней, или, за неимением лучшего, на некоторое время испортит ему настроение. Если увидишь Гила, скажи, что это гостинец от последней из клана Тхаориэнго. Я хоть на грош, но отыгралась! Идемте, мальчики.
Покачивая бедрами, Шельн пошла к выходу из зала. Тролли в черной клепаной коже, грузные, но ловкие, повалили за ней.
– Она ифлайгри, – сдавленным голосом объяснил Марек. – А, ты же не знала… Если что, иди к моим родителям, будешь жить у них. Скажи, что я так захотел, но они и сами это предложат, они всегда тебя любили.
Его рубашка, превратившаяся в лохмотья, насквозь пропиталась кровью – все мокрое, липкое, багровое. Даже не понять, откуда течет. Ранений несколько, руки тоже в порезах.
Подобрав валявшийся на полу кинжал Довмонта, Дафна надрезала и оторвала подол своего платья. Самый низ испачкан, а то, что повыше, годится на бинты.
– Сможешь чуть-чуть приподняться, чтобы я перевязала?
Не смог. То ли это оказалось слишком больно, то ли сил не хватило.
Чтобы унять кровотечение, нужно прижать поврежденный сосуд… Но как это сделать, если пострадавший сплошь исполосован?
– Так хотелось еще раз побывать в чаролесье… Там красиво. Не унывай, ладно? И скажи маме с папой, что я за все, что было не так, прошу у них прощения.
– Ты сам об этом скажешь.
Дафна завернула остатки его рубашки и попыталась зажать раны. Марек морщился, но терпел. Ткань быстро намокала. Он прикрыл глаза.
– Только не засыпай, слышишь? Тебе сейчас нельзя спать.
Загнутые эльфийские ресницы дрогнули, он попытался что-то сказать в ответ, но сил не хватило. На нее накатило отчаяние, граничащее с тошнотой.
– Марек, очнись, не спи! Ты ведь победил его! И в своем чаролесье обязательно еще побываешь… Только не спи сейчас, пожалуйста, хорошо?
Кто- то взял ее за плечи и мягко отодвинул в сторону.
– Позвольте мне, – золотоволосый эльф был перемазан кровью не хуже Марека, но Дафна все-таки узнала Рианиса, которого видела в Кайне на празднике Равноденствия. – Я лекарь, у меня это лучше получится.
Она отползла, села на пол у подножия ближайшей статуи, прислонилась к постаменту. Мрамор был холодный и гладкий.
Выжил ли Рик – это было главное, что беспокоило Раймута Креуха. Гилаэртис отправил свои отряды на захват стратегически важных точек в Траэмоне, и где-то там находится Энгреан-Рик. Учитывая, что роэндолцы вряд ли останутся в стороне… Раймут хранил угрюмое молчание и ждал известий, гоня прочь лишние мысли. Не хотелось думать о том, что в этой жизни их с Энгреаном разговор может и не состояться.
Краем уха он услышал, как Архицельс обхаживает Гилаэртиса:
– …Я готов присягнуть вам и смогу обеспечить лояльность подчиненных мне магов…
– А как же ваши обязательства перед Роэндолом? – с прохладцей осведомился повелитель темных эльфов.
– Я всегда превыше всего ставил интересы траэмонской короны, других обязательств у меня нет. К тому же теперь, когда пророчество сбылось, бессмысленно, да и опасно ему противодействовать.
– Пророчество? О чем вы?
– Я узнал о нем недавно, ваше величество, заинтересованная сторона хранила его в глубочайшем секрете. Собственно говоря, если бы я был посвящен в курс дела раньше, уж я бы постарался с вами встретиться, чтобы обсудить этот вопрос.
«Угодничаешь», – желчно отметил Креух.
– Во время последней полуофициальной встречи роэндолцы признались, что на то достопамятное преступление против вашего народа их толкнуло предсказание: однажды темный эльф станет королем Траэмонским, после этого многое изменится, и настанут новые времена. Следует добавить, что в пророчестве не был точно указан пол венценосной особы. Поскольку в нашей стране издревле не водилось королей, это было истолковано так, что темная эльфийка займет место королевы, и они сотворили то проклятье, поразившее ваших женщин. Вы до сих пор не знали о том, что подвигло их на этот шаг? Тогда примите сию информацию в знак моей готовности служить королю и королевству Траэмонскому.
«Сволочи,- с горечью подумал Раймут Креух.- Ну, сволочи… Они, видите ли, перемены предотвращали, и поэтому моя Ольда должна была умереть, не дожив до тридцати пяти лет!»
Дафна не видела, как Элше из мерцающего вихря превратилась обратно в девушку. Пропустила самое интересное, но тогда ей было не до интересного.
Рианис возился с Мареком, а она сидела на полу около статуи, обессилевшая и оцепеневшая, и сама себе казалась мраморной. Потом Марека подняли и унесли, кто-то объяснил: «К порталу». Один из эльфов дал ей глотнуть из своей фляжки. Напиток был похож на пряное вино, но не опьянял, а согревал и возвращал силы.
До своих покоев она дошла без посторонней помощи. По дороге к ней прибилась служанка по имени Жервеза, до полусмерти перепуганная. Дверь была заперта и опечатана, замок врезали новый. Вероятно, по приказу дяди Анемподиста.
