По тропе героев.
- Avar, nar mathe Gwayen sudd un fohrar Aguedar, - сказал кто-то за его спиной.
Ярре медленно повернул голову. Парень, стоявший рядом, был моложе него, но в длинной кольчуге, при мече. Один из тех, кто сегодня спас их с Янкой. И еще Ярре заметил, что у парня мелкие, почти девичьи черты лица и необычные остроконечные уши.
- Я говорю: хороший был пес, настоящий боец, - сказал парень. - И умер так, как надлежит умирать воину. Пойдем, надо ехать.
Ярре кивнул, еще раз погладил затихшего волка и пошел к ожидавшим его всадникам.
Внизу, в узкой долине между каменными хребтами, двигались крошечные фигурки - много фигурок. А над двуглавой, вонзающейся в темное небо, словно огромный зуб горой полыхало полярное сияние. Мистическая стена, разделяющая мир живых и мир мертвых.
Темный смотрел на эту колеблющуюся завесу, сложив руки на груди. Сияние было еще одним препятствием на пути к цели, но очень скоро оно исчезнет. Это случится в тот момент, когда собравшаяся в долине мертвая рать Шести поднимется на вершину и атакует. Те, кто создал эту преграду, всего лишь люди, и их волшебная сила не безгранична. Сейчас они удерживают завесу, тратя свои последние жизненные силы. Когда мертвые воины пойдут на приступ, эти силы иссякнут очень быстро. А потом придет черед Шести. Их появление на горе вызовет Последнюю бурю, и она уничтожит эту завесу. Святилище будет открыто.
Двое соратников Темного стояли справа и слева от него - его вечные спутники, древние короли, молчаливые, как наступающая северная ночь. Им не было нужды говорить друг с другом; их вела Судьба, и каждый знал, что делать. Чуть поодаль, встав в ряд, стояли три заклятые души - три Восставших королевской крови, которые этой ночью помогут закончить охоту, начатую не одну тысячу лет назад. Их оруженосцы, их дарованные Тьмой соратники. Теперь облик Восставших в точности повторял обличие их господ: те же не отражающие света доспехи из адской стали, шлемы, изображающие головы демонов, оружие, покрытое вспыхивающими в свете луны рунами. Они были готовы к последней битве, и Темный знал это. Он чувствовал их нетерпение, их жажду живой крови, которая ждет их за мерцающим в нескольких лигах от них занавесом. Последние, кто осмеливается препятствовать им.
Или нет?
Темный повернул голову и посмотрел на юго-восток. Там, в снежной пелене, появились всадники. Шесть всадников, направляющихся прямо к вершине, над которой полыхало сияние. Он не увидел - почувствовал их приближение, потому что один из всадников был тот, кто сумел улизнуть от них.
- Напасть на них сейчас? - прочел Темный мысли одного из своих собратьев и покачал головой.
- Зачем гоняться за ними, если они сами идут сюда? - ответил он. - Пусть все идет, как идет. Пусть наши собратья в долине поторопятся. Время пришло.
***
Батей смотрел в огонь, и ему нравился нервный танец языков пламени. Боль в груди почти прошла, осталось небольшое жжение, которое почти не беспокоило его. Но тело - оно будто стало чужим. Неподъемно-тяжелым, непослушным, онемелым.
- Сигран! - позвал он.
- Да, милый, - Наставница заглянула мужу в глаза. - Я здесь.
- Они справились, - сказал Батей.
- Конечно.
- Сигран... я хотел спросить. Ты не сердишься на меня?
- За что, любимый?
- За все. Я ведь был хорошим мужем?
- Ты и сейчас им остаешься, - у Сигран сжало сердце. - Это всего лишь болезнь. Она пройдет.
- Нет, родная моя. Ты сама не веришь в то, что говоришь. Наше время прошло. Мое, Алеры, Кенинга, Шасты, Зерре. Ты же знаешь, что они хотят сделать.
- У каждого свой путь, - Сигран прижалась щекой к плечу мужа, услышала неровный надорванный стук его сердца. - Мы живы, и я люблю тебя. Не хорони себя раньше времени.
- Почему их так долго нет? - спросил Батей. - Они давно должны были вернуться.
- Они вернутся. Не беспокойся.
- Дай мне попить.
Батей сделал несколько жадных глотков из фляги, откашлялся. Сигран вновь почувствовала болезненный укол в сердце: за неполные сутки от прежнего, веселого, громогласного могучего Батея, от ее Батея, осталась дряхлая, за считанные часы состарившаяся тень с заострившимися носом и торчащими ушами. Только глаза еще светились жизнью, и в них были тревога и боль.
Они услышали топот коней одновременно, и Батей попытался встать на ноги. Сигран перехватила его, помешала, и муж глянул на нее с упреком.
- Мне - сидеть перед Спасителем? - прошептал он.
Сигран отвернулась. Она не хотела, чтобы Батей видел эти предательски навернувшиеся на глаза слезы.
На дороге, ведущей из долины, показались всадники. Они ехали быстрой рысью. Сигран с облегчением вздохнула - все. И на двух лошадях по два всадника.
- Хей! - крикнул Варнак, когда их разделяло не больше двадцати шагов.
- Помоги мне, - сказал Батей, опираясь на руку жены, пошел вперед, навстречу всадникам.
Ярре одним из первых соскочил с седла, подбежал к лошади, чтобы помочь спешиться Янке. Подхватил ее за талию, бережно опустил на дорогу - и прижал к груди. Следом спешились остальные. Эрин подбежала к Браску, Варнак к Кайлани. Только Эндре остался в седле.
- Холодно, - прошептала Янка, прижимаясь к Ярре.
Ярре сжал ее ледяные пальцы в своих ладонях, начал дышать на них часто и жарко. А потом столкнулся взглядом с высоким, одетым в баранью шубу стариком, который, едва передвигая ноги, подошел к ним от костра, поддерживаемый женщиной. У женщины были заплаканные натекшие глаза - и разного цвета.
- Господи, это ты, - прошептал едва слышно старик, протянув к ним с Янкой руку, и пальцы его дрожали. - Я видел...я узнал...
Он еще хотел что-то сказать, но вдруг захрипел и начал оседать на снег. Закричала женщина с разноцветными глазами, миг спустя Эрин, Кайлани и Янка подхватили этот крик. В сумеречном небе закружили вороны - густо, плотно, словно поднятая смерчем сажа над пожарищем. Испугались криков, почуяли присутствие непобедимой Жницы.
А Батей улыбался, и эту счастливую улыбку с его лица не смогла стереть даже Смерть.
***
Расселина была достаточно глубокой, и Варнак с Эндре уложили в нее тело Батея. Сигран поставила на грудь мужа чашку с ячменем. Потом Батея укрыли шубой и забросали расселину снегом.
