Митчелл поинтересовался:
— И что же, она так и ходит недоизнасилованно?
— Да, — подтвердил Будакер. — И пока сэр Ричард не донасилует, никто не может ее тронуть. Это же вмешаться, как вы понимаете, а это почти мятеж и глубокое оскорбление личности и суверенной власти. А она страдает, чувствует себя чуть ли не предательницей своего народа. Их насиловали, а ее нет…
Еще через неделю войска подошли к королевству Меркель. Граф Ришар выехал вперед к сэру Норберту, тот оглядел город с высокого холма и сказал довольно, что захватить его ничего не стоит. Я сидел на Зайчике, касаясь ногой стремени сэра Норберта, помалкивал, а в груди нарастает сладкий и печальный щем.
— Что скажете, сэр Ричард?
Я тяжело вздохнул.
— Король Меркеля Франсуа Меченый уже принес мне присягу. Еще до вторжения. Еще там ярл Растенгерк, вождь объединения племен ассиров, не только наш подданный, но и союзник… в какой-то мере. Во всяком случае, его вполне боеспособный отряд очень хорош в заключительной фазе любого сражения.
Ришар кивнул.
— Точно, — сказал он деловито. — Его всегда бросаем преследовать противника. Только его люди могут так долго гнать и устилать дорогу трупами.
— Главное, — закончил я, — там Мириам Сероглазая, дочь короля… если, конечно, Растенгерк не увез ее в свое дикое родовое гнездо айсоров. Он за нее костьми ляжет, ее нельзя ни в коей мере обидеть! И вообще во всеми там надо обращаться, как с союзниками, хотя, конечно, бреши в стенах сразу же заделать, не спрашивая позволения местных, поставить прочные ворота и немедленно расположить надежную охрану по всему периметру обороны. Хотя, насколько помню, они все это обещали сделать сами. И стены заделать, и ворота поставить… Ладно, граф, я возвращаюсь в лагерь.
— Я тоже, — сказал он быстро. — У меня конь очень быстрый, так что я вас не стесню.
— Буду рад вашему обществу, — сказал я любезно.
Мы попрощались с Норбертом, часть телохранителей последовали за нами на некотором расстоянии.
Граф Ришар пригнулся к конской гриве, быстрая скачка любому из нас доставляет наслаждение, на меня поглядывал с интересом.
— Что-то у вас глазки бегают, сэр Ричард, — произнес он доверительно. — Что-то случилось?
Я замялся, помотал головой, затем оглянулся на удаляющийся город и перевел коня на шаг.
— Мне льстит, граф, что вы ко мне относитесь так дружелюбно. Я вот подумал, что в Меркель мне вступать вроде бы и совсем незачем…
— Что-то случилось?
Я промямлил:
— Да там ничего особенного, так ведь? Начнется обычная рутина укрепления городских стен, создание надежного гарнизона. Это сожрет несколько дней, а я так берегу время!..
Он кивнул.
— Да, вы за пару лет успели больше, чем все, кого я знаю, за всю жизнь. И как намерены потратить эти дни иначе?
Я блудливо посмотрел по сторонам, избегая его вопрошающего взгляда.
— Да вот то ли успеть быстренько побывать в Геннегау… то ли…
Он покачал головой.
— Вы собирались отлучиться с Ордоньесом на пару дней, а пробыли неизвестно где несколько недель.
— Обижаете, граф! Я был в Вестготии.
— Но ведь не собирались?
— Ну… сперва не собирался. Потом это было осознанно. Разве те несколько сот прекрасно вооруженных рыцарей нам не нужны?
— Не всегда же так будет везти, — предостерег он.
Лицо его было серьезным, я ощутил неловкость, поглядел по сторонам.
— Граф, скажу честно, вы так все прекрасно делаете, что я вам только мешаю.
Он улыбнулся, лесть нравится всем, спросил неожиданно:
— У вас есть особые причины, чтобы не появляться в Меркеле?
Я потупил глаза.
— Граф, вы меня видите насквозь… Неловко признаться, но там есть женщины, с которыми мне сейчас видеться не хотелось бы. А этого не избежать, они королевской крови…
Он охнул, всплеснул руками.
— Сэр Ричард!.. Я все понимаю, как сам не подумал… Вообще-то понятно, вы молоды, кровь горяча, собой хороши, но… Господи, когда же вы успеваете?
— Да как-то, — промямлил я, — оно само. Ну, вы понимаете…
Он подхватил с готовностью:
— Я все прекрасно понимаю! Мы не женщины, что друг друга топят! Мужчины всегда понимают и всегда прикроют друг друга. Особенно, когда касается замужних женщин. Хорошо, сэр Ричард!.. Вам в самом деле нужно придумать себе какое-то крайне важное дело подальше от Меркеля…
— Конечно, граф, — сказал я с облегчением. — Как только, так сразу!
— Это ж понятно, — сказал он, — вы не можете быть у стен Меркеля и не заехать в королевский дворец! Но мы минуем его быстро, учтите!
— Конечно, граф, — сказал я с жаром, — оглянуться не успеете, я снова уже буду в самой середке лагеря!
В лагере блеск доспехов на солнце, лязг мечей, хриплые вскрики, тяжелые удары, народ по ту сторону натянутых веревок вскакивает и восторженно орет — ничего не изменилось ни с пещерных времен, ни с гладиаторских боев в Риме, ни с куда более поздних времен… знаю таких вот тупо орущих…
С другой стороны, пусть лучше орут вот так за оградой, чем беспорядят беспорядки. Довольным народом управлять легче. А главное вести его в ту сторону, куда угодно моей светлости.
Я буркнул:
— Мало им варваров? Еще и турниры подавай…
Он сказал глубокомысленно:
— А разве вся наша жизнь не турнир? Иные приходят состязаться, другие — торговать, а самые счастливые — смотреть.
В числе наблюдающих за схватками я увидел Боудеррию, она смотрит очень внимательно, запоминая каждое движение бойцов, а также с другой стороны огороженного квадрата принцессу Ундегондию… не похоже, чтобы очень уж страдает, вон как хлопает в ладоши, визжит, раскраснелась, глазки блестят.
Она перехватила мой взгляд, словно я в самом деле коснулся ее плеча, расцвела в улыбке.
— Ваша светлость!
Ого, мелькнула у меня мысль, голос у нее такой, словно мы уже давно и прочно знакомы.
— Принцесса, — произнес я и поклонился.
Она сказала живо:
— Меня привели сюда, представляете, и бросили!
— Нехорошо, — согласился и предложил тут же, нельзя не понять такой ясный намек, — позвольте вас отвести обратно в шатер?
Она просияла:
— Да!.. Ой, сочту за честь!.. Вы же тот самый Ричард Завоеватель!
В глазах женщины идея всегда имеет лицо, мелькнула мысль. Как смотрит на меня, как смотрит… Не перевыполнить бы норм морали…
Мы прошли до шатра, который любезный граф Ришар выделил для нее, я приоткрыл полог и в этот момент перехватил внимательный взгляд Боудеррии, от которого у меня по спине болезненно вспухла багровая полоса.
