Подмораживало. Причем настолько сильно, что будь в здешнем воздухе хотя бы следы водяных паров, на окружающих предметах уже давно бы выступил иней. Потому и не удивительно, что острые яркие огоньки звезд выглядели цветными осколками льда, и даже безмолвная, задумчиво смотрящая вниз луна выглядела несколько озябшей.
Локси отвлекся от созерцания ночного неба и потянулся за трубкой. Дрожащие от усталости и слегка задубевшие на холоде пальцы не сразу повиновались, так что пришлось немного повозиться.
Последнее усилие, когда уже почти теряя сознание от пронизывающей все тело жары, он сообразил ударить в песок самым сильным заклинанием ледяного копья, чуть не доконало его. Хорошо, что гном - дай ему боги всего и побольше - сообразил, что делать дальше. Нарубил стремительно тающего льда и мокрым холодным крошевом привел в чувство остроухого спеца по добыванию воды и прочих столь нужных для жизни припасов. В свою очередь Ахеллон потом буквально залил всех членов отряда - да так, что аж в животах булькало. И еще добросовестно полил сверху, старательно понижая тепло в перегревшихся телах.
От такого контраста самого Локси сразу же прохватил насморк. Но согласитесь, что куда лучше чихать и быть живым, чем абсолютно здоровым отправиться к праотцам. Оклемавшаяся Жозефина немного воспрянула духом, когда обнаружилась работа по ее целительской специальности, и немного поразвлекалась, пичкая заклинаниями и эликсирами разомлевшего от жары и такого ласково-профессионального обращения Локси.
Он ухмыльнулся, а затем пыхнул струйкой дыма примерно как раз в приклад созвездия Арбалета. Разумеется, после такого самого пристального внимания насморк прошел - куда ж ему деться. Это ж не дети - те если заведутся, тут уж никуда…
Локси вспомнил, как вместе с матушкой осваивал премудрости превращения закорючек и завитушек в буквы и слова. И в какой восторг пришли они оба, когда корявые, едва узнаваемые собственноручно еще не написанные - нарисованные - загогулины вдруг под его взглядом сами собой сложились в самое сладостное слово - МАМА.
Как ревниво следил за успехами старших брата и сестры в конной выездке, сидя туманным утром на ограде загона подобно сиротливому воробышку. И как отец, барон Бринн, кажущийся просто-таки огромным на своем боевом жеребце, надвинулся на него из серой мути и, посмотрев сверху, взял на руки. Вознес едва не под самые облака - и усадил перед собой в седло. Вспомнил тугую неподатливость уздечки в детских ручонках, и неповторимое ощущение, когда могучий конь послушно поворачивал влево-вправо, а потом остановился перед стройной серой кобылкой мамы и даже склонил голову в подобии поклона.
Теперь-то Локси прекрасно понимал, что отец попросту немного хитрил тогда, и на самом деле управлял конем сам - ногами. Уж это-то просто обязан уметь каждый конный воин, будь ты барон или простой рядовой боец. Но представьте, каким восторгом горели те детские глаза, и вы согласитесь, что иногда можно чуток и слукавить - для вящей пользы дела…
От костра, дрова и уголь для которого наколдовал в порыве вдохновения Ахеллон, к нему повернулась Невенор.
– Я вот что-то не могу сообразить - зачем боги, сотворив наш мир, так явно разделили его на две половины. От чего - или от кого поставили предел? Уж больно эта пустыня напоминает разделительную полосу…
– Хороший вопрос, - кивнул Локси, выдыхая слова вместе с дымом, - При встрече задай им сама, да настукай там кому следует.
Эльфийская лучница некоторое время смотрела на него мерцающими в свете огня глазами, пытаясь усмотреть подвох. Но, не обнаружив такового, насмешливо фыркнула.
– Это мне не под силу. Вот Стелла, которая первая, та запросто могла бы. И уверена я, что никто бы ей за это сдачи не дал…
Они оба негромко засмеялись, представив, как маленькая хоббитянка в святом гневе колотит поварешкой божественную красавицу Миллику или гоняется за солнечно-блистательным Сталлоном, осыпая того бранью за непорядок в доме и при этом воинственно потрясая скалкой. В самом деле, картина вырисовывалась до жути привычная и где-то даже ностальгическая.
На их смех пришли из темноты Ахеллон с Жозефиной, вблизи изучавшие непонятную полосу даже ночью мерцающего сияния. А там и гном, что от нечего делать по своей привычке обходил дозором вокруг лагеря, хотя все трое волшебников единодушно и авторитетно подтвердили, что на полтысячи лиг в округе никогошеньки нет. Борг загоготал сразу - гулко и внушительно, настолько ему понравилась идея с хоббитянкой. А эльфы, узнав, над чем смеются двое у костра и в нескольких фразах уяснив, кто такая, а главное - какая Стелла, тоже присоединили свои серебристые мелодичные голоса к общему хохоту.
… Он уже почти догнал лукаво смеющуюся, такую желанную и почему-то зеленоглазую Бин, как все это, оказавшись зыбким видением, растаяло.
Над Локси склонился Ахеллон и немилосердно тряс за плечо, легкомысленно нарываясь на спросонья отвешенный файрболл или чего похуже. Молодой волшебник едва успел остановить у самого горла эльфа саму собой скользнувшую в ладонь шпагу, и только выдохнул - коротко, судорожно:
– Больше так не делай!
Огорошенный эльф осторожно кивнул, сообразив, что на совесть вбитые в тело боевого мага рефлексы иногда могут сыграть и злую шутку. Поднялся с еще теплого, не совсем остывшего от дневного жара песка, отряхнулся кое-как, и сообщил, что Жозефина предложила идти вперед по ночам. А днем отсыпаться в тени под навесом. И он, Ахеллон, признал эту идею здравой и предлагает - нет, приказывает выступать прямо сейчас, в полночь. И до утра отмахать хороший кусок пути.
Локси поразмыслил немного, сладко потягиваясь с немалым риском сломать или вывихнуть себе чего-нибудь. А вслух удивился - оказывается, и эльфам иногда в головы забредают неплохие мысли. Так - заглядывают на чуть-чуть, чтобы снова уйти. К гномам, например. Или к людям.
Эльфы и довольно похохатывающий Борг еще только обдумывали - оскорбление это все или же шутка, и если последнее, то насколько удачная, а Локси демонстративно обнюхал эльфийского волшебника и проворчал, что Жозефине тоже не худо бы принять ванну или на худой конец просто вымыться. Как и всем им.
Эльфийка всерьез вознамерилась обидеться и ответить каким-нибудь отнюдь не целительским заклятьем, но обнаружила вдруг у своей по-цыплячьему тонкой шейки один из двух кинжалов Невенор. Лучница очаровательно улыбнулась ей и отрицательно покачала в воздухе пальчиком.
– Не надо…
Подняв руки в шутливом жесте капитуляции, Локси тут же извинился. А потом с ухмылкой добавил:
– Но это только в том случае, если мои грубоватые шутки вас действительно оскорбили. А не просто отвлекли от невеселых мыслей и не настроили на более практичный лад.
