Среди них были маги, расписанные огненными рунами, словно одетые в пламя. Эти несли кристаллические посохи, тоже излучавшие свет.
Стены задрожали от ударов их панцирных щитков о землю. Крики убегавших солдат слились в один ужасный вой и совсем оглушили Роланда. Ноги его сделались ватными и почти уже не держали его.
Теперь и он обмочил штаны.
— О Силы! — прорычал барон Полл.
Несколько защитников крепости спрыгнули со стены в озеро, решив, что лучше утонуть, чем столкнуться с опустошителями.
Какой-то идиот начал орать голосом мощным, как у глашатая:
— Сохраняйте спокойствие! Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! Сохраняйте надежду, я уверен, что все обойдется… мы все уцелеем.
Роланд не понял, вправду ли этот крикун надеялся успокоить людей или же просто решил встретить смерть с шуткой на устах — в подражание легендарным рыцарям прошлого.
Сам же он впервые в жизни совершенно пал духом.
Барон Полл оглянулся. На лицо его упал первый луч солнца. Толстяк-рыцарь улыбнулся и сказал, повысив голос, чтобы Роланд расслышал его сквозь крики умирающих и лязг оружия:
— Дыши глубже, приятель, может, это твой последний вздох.
Через час после восхода солнца на стрельбище появился хромой мальчуган, и Миррима решила, что он пришел звать ее седлать лошадей.
Но он сказал, что Иом ждет ее в Башне Посвященных.
Миррима поспешно отправилась к королеве. День обещал быть ясным. Солнце светило ярко, поднимаясь все выше в безоблачное голубое небо. Вдалеке кружили орланы.
Из внутреннего двора замка можно было разглядеть равнину на двадцать миль кругом — и серебряные петли реки Вертячки среди вересковых полей, и фермерские хозяйства на холмах у ее берегов, и стада коров, и табуны лошадей, пасущихся в полях.
У коновязи на лужайке возле Башни Посвященных кормились голуби. Высотой эта башня, стены которой были сложены из темного песчаника, ни в какое сравнение не шла с башней замка Сильварреста. Она была довольно большой, с просторным двором, но вряд ли могла вместить больше двухсот Посвященных.
Подойдя ближе, Миррима удивилась: со двора доносилась музыка.
В столь ранний час там кто-то пел, звучали свирели, барабаны и лютни. Похоже было, что Посвященные — те, кто не слишком ослабел, отдав дары — устроили себе праздник.
Под опускной решеткой, ведущей во двор башни, столпились любопытствующие зрители.
Когда Миррима проходила мимо них, какая-то старуха шепнула:
— Гляньте-ка, это та, что убила Темного Победителя. Миррима вспыхнула.
— Ее прозвали «Славой Гередона», — продолжала старуха.
— Она целую ночь стреляла из лука, — сказал молоденький парнишка. — Я слыхал, она попадает в глаз ястребу за двести шагов. А теперь она собирается убить самого Радж Ахтена!
Миррима низко опустила голову, стараясь не прислушиваться. «В глаз ястребу, как же! — подумала она. — Хорошо, если удается лук натянуть и не запутаться при этом с головы до ног».
Она вошла во двор и с изумлением обнаружила, что все Посвященные расположились на лугу перед башней. Кругом стояли столы, заваленные пирогами, заставленные кувшинами с напитками. Те, кто отдал силу, ловкость и метаболизм и не мог свободно передвигаться, лежали в тени под высоким дубом, остальные же вовсю веселились.
Слепые танцевали, поддерживая друг друга, стараясь не наступать на ноги, глухие и немые играли веселую джигу. Отдавшие разум скакали не в лад, невпопад.
Миррима застыла у ворот, глядя на все это с недоумением.
Неподалеку от нее сидел на земле, поджав под себя ноги, слепой старик, откусывал от сладкого пирога и запивал вином. У него было обветренное лицо и жесткие прямые волосы.
— Почему они танцуют? — спросила Миррима. — Ведь Праздник Урожая два дня как кончился! Слепец улыбнулся и предложил ей вина.
— Таков обычай! — сказал он. — Мы пируем, потому что сегодня наши лорды идут на войну!
— Обычай? — переспросила Миррима. — Разве Посвященные всегда пируют, когда их лорды идут на войну?
— Ну да, — старик кивнул. — Выпейте.
— Нет, благодарю, — девушка растерялась. Она ни разу не слышала о таком обычае. Правда, за всю ее жизнь Гередон ни с кем не воевал.
Она перевела взгляд на башню — толстые стены, сторожевые бойницы, множество комнат, служивших жильем для Посвященных.
Однажды войдя сюда, человек уже не возвращается в большой мир — здесь и умирает, если только раньше не умрет его лорд. Мирриме как-то не случалось задумываться о том, что это место становится для людей особым миром, миром, которого не касается, что происходит снаружи.
И теперь она с удивлением смотрела на танцы Посвященных.
— И это будет продолжаться целый день? — спросила она.
— Ну да, — сказал слепец. — До самой битвы. Девушка задумалась.
— О, понимаю… Если ваш лорд погибнет сегодня, к вам вернется зрение. Есть что праздновать!
Слепец свирепо стиснул, как дубинку, бутыль с вином и проворчал:
— Экая вы невежа! Мы празднуем потому, что сегодня мы, — для выразительности он стукнул себя в грудь, — едем на войну. Сегодня мой лорд Гроверман будет пользоваться моими глазами, и я был бы счастлив сражаться с ним рядом, кабы мог
Он плеснул наземь немного вина.
— Прими, Земля, этот дар, и пусть Гроверман вернется домой с победой! Долгой жизни герцогу Гроверману!
Затем припал к горлышку и сделал большой глоток за здоровье герцога.
Миррима сказала, не подумав. И только теперь поняла, что оскорбила старика, сама того не желая.
Тут в стороне от пирующих, у стены, она увидела Иом, которую окружало человек сорок — мужчины и женщины самого разного возраста, в основном крестьяне. Иом что-то говорила, а они, держась за руки, медленно кружились вокруг нее. Два музыканта тихо подыгрывали им на флейте и барабане. Они исполняли старинный марш.
Миррима сразу поняла, что происходит. Когда какой-нибудь воин хотел получить дары, он подходил к Способствующим, у которых хранились списки всех тех, кто предлагал себя в Посвященные. Этих людей вызывали, и поскольку дар можно передать, только желая этого от всей души, воину частенько приходилось уговаривать своих будущих Посвященных. Он объяснял людям, зачем ему нужны дары, обещал служить хорошо и обычно брал на содержание Посвященных и их семьи.
Она не удивилась, услышав настойчивый голос Иом:
— Я прошу не для себя одной. Земля сказала моему мужу, что близится конец Эры Человека. И сражение нам предстоит за все человечество!
Один из мужчин сказал:
— Простите, ваше величество, но вы ведь не обучались воинскому искусству. Вдруг мой дар больше пригодится какому-то другому лорду?
