– И-эх, – закричал Кугель Кремоншир, – ну почему я поставил там дополнительную шестерню, ведь если туда влепить шестерню, вся конструкция…
– Пожалуйста, не надо так орать! – попросил Ламас, ковыряя в ухе. – Совсем меня оглушил.
– Сева Стиан подарил нам способность размышлять про себя, – поддержал я колдуна. – Почему бы тебе ею не воспользоваться?
– О да! – закричал Кугель Кремоншир еще громче, чем прежде. – Дополнительная ше…
И вдруг смолк, уставился в пространство остекленевшим взглядом.
– Дополнительная шестерня, дополнительная шестерня! – передразнил его колдун. – Отдохни лучше! Сил наберись! А то что-то ты перевозбудился.
– Ламас, – прорычал я, – немедленно сделай изобретателя нормальным! Сколько раз тебе говорить, – государство в нем нуждается!..
– Ну, нормальным его уже никто не сделает, но крикливый настрой, так и быть, верну!
Ламас шевельнул пальцами, и Кугель Кремоншир разразился яростным воплем:
– …стерня! Как же я мог раньше упустить такое из виду!
Мы с колдуном переглянулись. Кремоншир еще долго бегал и размахивал руками, не обращая никакого внимания на ход сражения. В пылу изобретательства его интересовали только собственные механизмы, а окружающая жизнь переставала интересовать.
Все творческие люди малость с прибабахом. Но это вовсе не означает, что, если они не похожи на других, мы должны лишать их свободы волеизъявления.
Вскоре город пал. За городскими стенами добивали упрямцев, не пожелавших сложить оружие (всегда находится несколько гордецов и героев, не желающих умирать от старости), но большинство воинов Вилла уже сдались на милость победителя.
Ворота открылись перед новым королем Вейгарда.
Я обнажил Мордур, который за все время сражения так ни разу и не пустил в дело, и, подняв его над головой как символ победы, пошел к городу. Шквал голосов был нескончаем. Люди приветствовали хитроумие и решительность своего короля.
Перед ним склоняют головы побежденные народы, ему помогают демоны из глубин Нижних Пределов, откуда сам он явился во Внешний мир не совсем человеком и лишь для того, чтобы стать ПОБЕДИТЕЛЕМ. Он – велик и могуч, он яростен и беспощаден к врагам, он добр и щедр по отношению к своему народу! Он – Дарт Вейньет, король объединенных королевств. Стерпор и Вейгард – отныне единое целое.
Пленники сидели на земле, сбившись в кучу. Уцелело не больше пятисот воинов Вилла. Многие были легко (а некоторые и тяжело) ранены.
Я счел необходимым подойти к пленным. Многие из них могли перейти на мою сторону, пополнение армии за счет покорившихся неприятельских солдат – одна из самых значимых частей военной науки. Я приблизился, оглядел пленных и сказал:
– Дарт Вейньет – мое имя, наверное, я самый демократичный правитель на свете, хотя и страдаю болезненным честолюбием. Если кто-то захочет к нам присоединиться – милости просим – всем выдадут обмундирование и достойное оружие, а кто не захочет к нам присоединиться, того в расход… – я рассмеялся, – непременно в расход…
Я говорил все это приставленным к пленным вооруженным стражникам, но мои слова призваны были оказать влияние на бывших воинов Вилла. К моему удивлению, они возымели действие мгновенно. Из первых рядов на ноги поднялся высокий темноволосый юноша. Его лоб был весь в запекшейся крови, должно быть, его приложили в запале схватки чем-то тяжелым. Несмотря на кровь, выглядел он вполне здоровым. И что гораздо ценнее – сообразительным.
– Буду счастлив присоединиться к армии Стерпора! – бодро выкрикнул юноша.
– Отлично! – Я приблизился и хлопнул его по плечу, чтобы ободрить остальных. – Вот, следуйте примеру этого героя! Похоже, он дальновиднее остальных. Нам предстоят нелегкие сражения… Надо взять еще несколько королевств. Дело непростое, но, уверяю вас, очень интересное. И мы их возьмем, не будь я Дарт Вейньет, потомственный принц дома Вейньет и король Стерпора, а теперь и Вейгарда – отныне мы снова будем называть его так и только так.
– А где король Вилл? – выкрикнул какой-то нахал из толпы пленных. – Куда вы дели короля?
– Ах, Вилл… – Я сжал в кулак демоническую руку. – Когда парламентеры были посланы в город, его уже не было в живых…
После этих слов пленники заметно приуныли, почувствовали, что от меня глупо ждать снисхождения, и стали переходить на мою сторону один за другим.
В конце концов на траве остался сидеть один-единственный воин с наспех перевязанным окровавленным плечом.
– Эй, а ты что? С нами или как? – поинтересовался я – как-то не верилось, что среди пленных нашелся один убежденный гордец, решивший принять смерть за своего короля.
– Ваше величество… – зашептали сзади. Я резко обернулся.
– Он глухой, – для наглядности один из бывших пленников поковырял в ухе, – ни черта не слышит.
– Ах вот как, – улыбнулся я. – Тогда объясните ему, что я принимаю его в свое войско. А если откажется и будет упорствовать, налейте ему в уши сургуча. Это должно вернуть ему слух и способность соображать.
Отдав распоряжения, я отправился в павший город.
Вейград подвергался разграблению – мои воины спешили получить причитающуюся им награду, и я не мог отказать им в этом маленьком удовольствии. Пусть они получат все сполна. Как и те «отъявленные мерзавцы», которые впредь решат выступить против меня. Они также получат все сполна. Настоящий король ничего не жалеет для укрепления государственности – ни милости, ни тумаков.
Королевский замок я грабить запретил. А наиболее ценные вещи, найденные воинами в городе, предложил на добровольной основе сдавать на благо государства, складывая на дворцовые ступени.
Вечером я выбрался из замка посмотреть, что принесли мои солдаты, и обнаружил одну-единственную вещицу – медный поднос, которым моя мамаша засветила герцогу Бевиньи. Некоторое время я разглядывал хорошо пропе-чатавшийся профиль национального героя Вейгарда, потом зашвырнул поднос в кусты (тоже мне семейная реликвия!) и вернулся в замок.
Никаких существенных ценностей я так и не дождался. Мои солдаты проявляли чудеса героизма, но не глупости.
Я не мог осуждать их за желание получить причитающееся. Пусть тешатся, как малые дети, играют в богатство, пока у них еще есть такая возможность. Скоро мы отправимся в поход на Гадсмит, и все побрякушки из чистого золота и драгоценных камней естественным путем растворятся, осядут в объединенных королевствах – мертвецам золото ни к чему, как ни к чему оно и солдатам на войне. А потому, растраченное в кабаках или подаренное случайным женщинам в награду за ласки, золото будет принимать участие в денежном кругообороте, пока не вернется благодаря налоговому бремени в казну моего государства. Естественным путем оно придет ко мне…
