Та покачала головой.
– Я устала, – сказала она. – У меня не достанет сил на заклинания. Жуга?
– Я попробую.
В висках его как будто били барабаны. С ранениями финна он ещё кое-как управился, но перед Ларсом пришлось отступить – слишком тяжелы были нанесённые в бою увечья. Удалось лишь остановить кровь и выдернуть стрелу.
– Если не помогают заклинания, – сказал вдруг подошедший Тил, – попробуйте руны.
– Что? – травник поднял голову.
– Руны! – Герта хлопнула себя по лбу. – Жуга, он гений. Я совсем про них забыла. Заклинания ведь можно не только произнести, но и написать! Это действует медленнее, но лучше так, чем никак.
Жуга встал и со стоном распрямил спину. Потянулся за своим мешком.
– Я в этом не силён, – сказал он устало. – Если знаете, то делайте. Я пока пойду приготовлю отвар для остальных.
Он ушёл на корму корабля, где в железной жаровне был разведён огонь, и принялся перебирать травы. Гертруда тем временем вооружилась ножом, нарезала деревянных табличек из обломков затонувшего драккара, и принялась на них что-то вырезать.
К Жуге подошёл Тил. Следом за ним ковылял дракошка. Выглядел он неважно, но держался бодро, несмотря на множество мелких ран и перевязанную лапу. Крылья были целы.
– Я хочу с тобой поговорить, – сказал Тил.
– О чём?
– О нас. Я смотрел на доску, – мальчишка уселся рядом на скамью. – Это была ладья.
– Ладья? – травник вскинул голову. – А, чёрная. Понятно. Ну и что?
– Ладья – тяжёлая фигура. Мы отбились не за просто так. Было несколько ходов.
Воцарилось молчание. Жуга лишь молча кивал, с хрустом кроша ножом свои травы.
– Это хорошо, – сказал он наконец. – Это хорошо.
– Жуга, – Тил поднял взгляд, – я должен сказать тебе ещё одну вещь.
– Говори.
– АэнАрда. Сегодня в битве был не один лис.
Жуга отвёл взор от кипящего котла и повернул голову к нему.
– Что ты хочешь сказать?
– Был ещё один – чёрный. И ещё раньше… я тебе не говорил. Я сомневался, но теперь уверен – это Герта. И ещё. Золтан… Он тоже…
Жуга изумлённо вскинул голову.
– Что ты плетёшь! – воскликнул он.
– Тише, – Телли поднял руку, – говори тише. Говорю тебе, что это так.
Тот отложил свой нож. Прошёлся пятернёй по волосам.
– Не может быть, – сказал он. – Этого не может быть. Они мне помогали, а Золтан мой друг. Как это могло случиться?
– Линора тоже была твоим другом, – возразил на это Телли. Травник вздрогнул. Промолчал. Глаза дракона желтоватым отблеском мерцали в темноте как две маленькие лампы. – Даже больше, чем другом.
– Я не верю.
– Понимаешь, Жуга, – Телли сплёл пальцы в замок и хрустнул суставами, – ей безразлично, веришь ты этому или не веришь. Я тоже только пешка на доске. Но мой дракон ведёт игру, и я должен думать о победе. И я об этом думаю. Может быть, даже слишком часто думаю. Ты мой друг, быть может, самый лучший и надёжный в этом мире. Но если б ты не знал об игре, ты поступал бы так же, как и раньше, ничего бы не изменилось. Так и Золтан с Гертрудой. Они всё время удерживали тебя от неразумных поступков, помогали, учили, желая тебе помочь. Именно тебе! Но ты – всего лишь лёгкая фигура. Лис. Разведчик. Я же должен думать по-другому, несмотря на то, что я сам – пешка. Цель всей игры важней одной фигуры.
Жуга почувствовал, как холодеет у него в груди.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – сказал он. – Договаривай. Не надо говорить намёками.
– Размен, – сказал Телли, глядя травнику в глаза, – мог бы пройти и по-другому: лис за воина, ты – за Линору. Арнольд тогда остался бы в живых. У белых был бы воин, а у чёрных – нет. Это неминуемо привело бы Рика к выигрышу. Любым путём чёрные должны были добиться равноценного размена. Они его добились. Взгляни правде в глаза, Жуга. Гертруда – это лис. И Золтан тоже лис. Гертруда и Золтан – это два лиса.
Воцарилась тишина. Поскрипывали вёсла в уключинах. Пленники гребли размеренно, но без охоты, вынужденные покориться. Ветер крепчал. Кипящая вода из котелка то и дело выплёскивалась на качающуюся палубу. Герта заканчивала возиться с ранеными, кладя дощечки с вычерченными на них рунами им на раны и в рот, под язык. Травник перевёл взгляд на мальчишку. В темноте узкое лицо Тила с его тонкими белыми волосами и глубоким взглядом чёрных глаз казалось странным и не по-человечески отрешённым. В волосах мальчишки запеклась кровь.
– Я должен разобраться во всём этом, – проговорил наконец Жуга. – Проследить, как шла игра. Выяснить, кто есть кто. Иначе мы подохнем, перепутаем друзей и врагов.
– Не ты, а мы, – поправил его Тил. – Мы вместе должны разобраться. Только учти, что не всякий, кто играет против тебя, твой враг.
– Знаю, – покивал тот, – знаю… Как там твой дракон?
– Ранен. Но не сильно.
– Я слыхал, что шкуру дракона почти невозможно пробить. Что она выдерживает даже огонь. Что же его так всё время ранят?
Тил погладил драконью морду. Рик негромко пискнул и благодарно ткнулся носом ему в ладонь.
– У Рика можно пробить. Она ещё мягкая.
– Плохо, – нахмурился Жуга.
– Нет, – Тил усмехнулся. – Похоже, даже ты не понимаешь, как это хорошо.
Жуга не сразу сообразил, что он имеет в виду, а когда до него дошло, в чём дело, Телли и Рик уже удалились спать на корму.
– Яд и пламя, – пробормотал он, глядя им вослед. – Я, должно быть, никогда их не пойму.
К ночи ветер разыгрался не на шутку. Видимо, Рэйо ошибся в своих заклятиях гораздо сильнее, чем думала Герта. Из-за боя время было упущено и теперь шторм сносил корабль к юго-западу, всё глубже в пролив. Шли под парусом. Заночевать решили прямо в море, перекусив колбасой и сухарями. Неожиданно пригодилась тархоня – воспользовавшись недолгим затишьем, Жуга наварил её целый котёл. Яльмар поворчал, но в целом блюдо одобрил, хоть и нашёл его несколько склизким и пресноватым. Было сыро и очень холодно. Завернувшись в куртки и плащи, мореходы лежали прямо на палубе, привязавшись для надёжности верёвками к скамьям и такелажу. Гальберт встал у руля, Хельг и Магнус взялись охранять пленников.
Жуга сидел на корме и осматривал раненых. Распростёртые на палубе тела слегка светились желтоватым матовым сиянием. Руны действовали медленно. Если финн постепенно выздоравливал, то у Ларса дела обстояли хуже. Дыханье было медленным, прерывистым, начался жар. Жуга приподнял его руку, пощупал пульс и нахмурился. Укрыл его вторым плащом и подоткнул края. После сражения победители раздели убитых врагов, наиболее изодранные вещи выбросили за борт, остальное свалили в трюм. Жуга выбрал себе из этой кучи длинную меховую безрукавку, всю провонявшую потом и кровью, зато тёплую. На запахи внимания он уже не обращал – не время было привередничать.
