А ещё этот симпозиум отличался тем, что на нём не кормили. И не удивительно, ведь Великий народ слыл далеко не самым щедрым из народов, и тем гордился.
В мудрёных речах на симпозиуме недостатка не было (хотя теперь они претендовали скорее не на мудрость, а на верность новой власти).
— …В условиях некрократизации и интеграции Отшибины в мировое сообщество культурных народов велика роль ответственности каждого обитателя Отшибины за своё добросовестное содействие её полному всестороннему возрождению, — никуда не подсматривая, и на чистейшем отшибинском языке произнёс советник Фыпын, открывая симпозиум.
Его слова потом ещё не раз повторили. На этом симпозиуме, не в пример предыдущим, каждый, похоже, стремился что-то сказать, слушать же было нечего. Да и многие ли понимали этот отшибинский язык — даже из числа выступавших?
На каждую ошибку долговязых ораторов присутствующие в зале карлики — а их здесь было больше половины, если учитывать стражу, отвечали злобной гримасой. Поскольку же ошибок было много, получалось, что они гримасничали почти всё время.
В речи одного из военных чинов (его тысяцкий Отт отправил выступить вместо себя) ошибок было настолько много, что и Управитель не вытерпел. Скорчившись на своём чернокаменном троне, обёрнутом желто-розовым полотнищем, он прервал выступавшего и сказал краткую речь о необходимости изучать отшибинский язык для каждого занзянина.
— А вот я не вижу такой необходимости! — резко сказал Отт, привлекая к себе тревожное внимание всех.
Карлик взглянул на него с высоты и ответил:
— Необходимость должна быть видна каждому военному человеку. Дело в том, что я, вступая на пост Управителя Отшибинского воеводства, явился принести вам не мир, но — меч. Вот вы, Отт, если не ошибаюсь, командуете тысячей?
— Да! — подтвердил Отт.
— А я отдам под ваше командование тьму! Из неё половина уже расквартирована в Занзе, а остальные пять тысяч — на подходе. Справитесь ли вы с обязанностями темника, тысяцкий Отт?
— Справлюсь! — рявкнул ошеломлённый новыми перспективами тысяцкий.
— Так вот, темник Отт: войско собирается в Занзе не для парада. Я жду от вас, что вы его как следует вымуштруете с тем, чтобы к началу лета оно могло выступить на захват соседних территорий. К осени мы должны захватить Кырымць и подойти вплотную к варварским землям Эузы.
— Простите, захватить что? — переспросил Отт.
— Кырымць вам известен под именем «Карамц», — тонко улыбнувшись, объяснил Управитель. — Теперь вам понятно, будущий темник армии Великого народа, зачем вам придётся выучить отшибинский язык?
— Понял, — только и сказал тот.
Наслаждаясь очевидным для всех триумфом, Врод Занз-Ундикравн обвёл взором Зеркальный зал и, как заметил Лимн, криво улыбнулся, углядев главу гильдии ростовщиков.
— Ничего ли не имеет уважаемый Кырымыф из Кырымця против предстоящего захвата его родного города? — деланно обеспокоенным тоном спросил он.
— Нет, я нисколько не в претензии, — широко улыбнулся ростовщик; — я даже буду рад принять участие в финансировании вашей экспедиции. Это будет выгодное дело, ведь Кырымць — богатый город.
Для многих такой ответ был полной неожиданностью, а Лимн и Зунг поняли: разговор Управителя с ростовщиком с глазу на глаз уже состоялся, и привёл к желаемому результату.
Из недовольных в стане бывших заговорщиков остался только некромейстер. Что же Занз-Ундикравн предложит ему? Кажется, этому почитателю книжной науки ничего от Управителя не нужно. И, кстати, ни он, и ни кто иной из некромантов пока не выступал.
И вот Управитель, так и не дождавшись их выступлений, первым вторгся в некромантскую вотчину. Он сказал:
— Между прочим, грядут серьёзные военные действия, а Большая тропа мёртвых надлежащим образом не охраняется. Я понимаю, что причиной тому — пятьдесят лет прочного мира под руководством моего славного предшественника Ымбриула Зулиндкравна. Но времена изменились. И теперь главная дорога нашего мира не может больше охраняться живыми смотрителями. Она будет усиленно патрулироваться большими отрядами Великого народа. Кстати, мне кажется, давно пора вывести охрану Большой тропы мёртвых из ведения некромантов. Как вы думаете, Гьны? — вопрос прозвучал жёстко.
— Меня зовут Гны, — ответил некромейстер, не переходя на вроде бы изученный им в совершенстве отшибинский язык.
— Согласны ли вы и ваша гильдия отступиться от заведования дозорными башнями вдоль Большой тропы мёртвых? — допытывался Управитель.
— А у нас есть выбор? — сказано это было без почтения к высоко сидящему карлику.
— Выбор всегда есть, некромейстер, — нехорошо улыбнулся Занз-Ундикравн, — только вы и ваши подчинённые его не желаете делать. Вы превратились в недосягаемую касту, тогда как в уставах некрократии ясно записано: все мертвецы — братья по посмертию.
Лимну и Зунгу стало ясно: некроманты всё-таки избраны вождём в качестве крайних; теперь на них он возложит ответственность за всё то, за что посчитает нужным. Этого не мог не понять и Гны.
— Кто из некромантов желает высказаться? — с угрозой оглядел Управитель кучку подчинённых Гны.
— Я! — раздался голос, прежде чем сам Гны успел отреагировать. И один из далеко не самых важных и известных в городе некромантов (кажется, тот, который непосредственно курировал дозорного Стрйо) в прочувствованной речи на чистейшем отшибинском языке убедительно повинился во всех грехах, начиная с высокомерия и заканчивая косвенным пособничеством эузским союзникам Живого Императора, будь навеки проклято его имя. Напоследок пылко исповедующийся признался и в том, что все его грехи происходят от того факта, что в некроманты его инициировал не кто иной, как некромейстер Гьны лично.
— Вы в своём уме, Плю? — резко спросил Гны.
— Меня теперь зовут Пьлу, — поправил его тот.
— Хочу предупредить всех собравшихся, — сразу отвернувшись от этого Пьлу, объявил Гны, — вы, быть может, не в курсе этой секретной истины, известной некромантской касте, но переименования — не такая уж безобидная вещь. Глядите, как бы вам, утратившим свои человеческие имена, не превратиться в карликов!
С этими словами Гны развернулся к дверям Зеркального зала и гордо покинул симпозиум.
Казалось, к лицу Врода Занз-Ундикравна прилил весь его тёмно-красный бальзам. Злость его настолько переполняла, что мешала удерживать равновесие, и он чуть не свалился с высоты своего стула на головы собравшихся. В какой-то момент он даже схватил свой топор, чтобы метнуть его в спину уходящего Гны, но ему не дала как следует размахнуться высокая спинка чернокаменного стула.
