Начав раскладывать сначала, Коготь не впервые задался вопросом, зачем все это нужно Роберту.
— Роберт, зачем ты это делаешь? — прошептал Магнус.
В ответ Роберт тоже зашептал:
— В повседневной жизни его сородичи почти не пользовались абстрактной логикой. Среди них были охотники, фермеры, поэты и воины, но из математики они знали только основы, а о дисциплинах, требующих познания логики, вообще даже не имели представления. Они занимались строительством, да, но инженерная мысль была им неведома, а к магии они прибегали так редко, как ни один народ на всей земле оросини.
Беседа велась на языке Королевства Островов, чтобы Коготь не понял, о чем речь, — ведь Роберт знал, что слух у юноши очень тонкий.
— Значит, эти игры должны обучить его логике? Роберт кивнул.
— Для начала. Пусть постигнет основы. Светло-голубые глаза Магнуса так и приклеились к картам на столе.
— Я играл в четырех королей, Роберт. Ты меня тоже учил, помнишь? Это сложная игра, часто не выиграешь.
Роберт улыбнулся.
— Дело тут не в выигрыше. Важно, чтобы он научился распознавать вариант, когда выигрыш невозможен. Видишь, он уже догадался, что эти четыре карты помешают дальнейшему раскладу. — Под его взглядом Коготь смел все карты, оставив четырех королей, и начал игру заново. — Поначалу он переворачивал все карты в колоде, прежде чем понимал, что шансов выиграть у него нет. А теперь… Не прошло и двух дней, а он уже узнает довольно сложные комбинации, при которых нельзя выиграть.
— Очень хорошо. Значит, у него есть необходимые задатки, может быть, даже талант. Но ты, между прочим, не ответил на вопрос, что ты собираешься поручить этому парню.
— Терпение, мой горячий друг. — Роберт посмотрел на Магнуса, который не сводил с Когтя неподвижного взгляда. — Было бы лучше, если бы ты унаследовал чуть больше отцовского характера, чем материнской вспыльчивости.
Седовласый улыбнулся.
— Ты уже не раз говорил это, дружище. — Он все-таки перевел взгляд на Роберта. — С каждым днем я все успешнее обуздываю свой нрав, сам знаешь.
— Ты имеешь в виду, что за последние несколько недель еще не разрушил ни одного города?
— Вроде бы не разрушил, — ухмыльнулся Магнус, но тут же снова стал серьезным. Не нравятся мне эти игры ради игр.
— Ага, — сказал Роберт, — в тебе снова заговорила мамочка. Твой отец беспрестанно поучал меня, что мы можем разобраться с нашими врагами только тогда, когда видим их воочию. За последние тридцать лет мы так часто являлись свидетелями атак на наш мир! Но во всем этом одно было неизменным.
— Что именно? — Магнус вновь сосредоточенно следил за действиями Когтя.
— Ни одна из вражеских задумок не походила на другую. Слуги Неназываемого очень коварны и хитры, на собственных ошибках они учатся. Там, где не справиться грубой силой, они достигают своей цели с помощью обмана и ухищрений. Мы должны отвечать тем же.
— Но при чем здесь этот мальчишка?..
— Судьба неспроста его пощадила, как мне кажется, — ответил Роберт. — По крайней мере, я пытаюсь выявить его возможности. В нем что-то есть… Думаю, если бы с его народом не случилась эта трагедия, то из него вышел бы просто еще один оросини, муж и отец, воин в случае необходимости, фермер, охотник или рыбак. Он научил бы своих сыновей тому, что узнал от предков, и умер бы в преклонном возрасте, довольный своей судьбой. Но если взять того же самого парня и закалить его в горниле несчастья и горя, то кто знает, что произойдет? Станет ли он, подобно обожженному железу, хрупким и ломким или, наоборот, превратится в сталь?
Магнус промолчал, а Коготь тем временем начал раскладывать карты заново.
— У клинка, как бы он ни был выкован, всегда два острых края, Роберт. Он может резать и так, и эдак.
— Ты бы еще поучил свою бабушку пироги печь, Магнус.
Магнус усмехнулся.
— Мой отец никогда не знал своей матери, а единственная бабушка, которую я знаю, славно потрудилась за свою жизнь, завоевав чуть ли не полмира. Я бы и помышлять не стал чему-то ее научить.
— А-а, ты перенял у матери и отвратительное чувство юмора. — Роберт перешел с языка Королевства на ролдемское наречие: — Коготь, хватит. Тебе пора возвращаться на кухню. Лео скажет, чем нужно заняться.
Коготь убрал карты в маленькую коробочку и, вручив ее Роберту, поспешил на кухню.
— Я все-таки не уверен, что он может помочь нашему делу, — с сомнением проговорил Магнус.
Роберт пожал плечами.
— Когда я был в его возрасте, твой отец меня многому научил, но самым важным уроком из всех была для меня сама атмосфера вашего дома. Ваш остров дарил кров и знания всевозможным существам, которых я даже представить себе не мог. — Он показал на кухню. — Этот парень может оказаться всего лишь ценным слугой или умелым исполнителем. — Роберт слегка сощурился. — Но из него можно также сформировать независимо мыслящего человека, преданного нашему делу.
Магнус долго молчал, а потом сказал:
— Сомневаюсь. Роберт улыбнулся.
— По поводу тебя мы тоже сомневались, когда ты был помоложе. Помню, после одного случая тебя заставили просидеть в твоей комнате… сколько? Неделю?
Магнус в ответ тоже слегка улыбнулся.
— Но я ведь не был виноват, помнишь? Роберт снисходительно кивнул.
— Так всегда говорят.
Магнус бросил взгляд в сторону кухни.
— Ну так что ты скажешь о парне?
— Ему еще многому нужно учиться, — ответил Роберт. — Логика — это только начало. Он должен осознать, что даже самые важные жизненные вопросы часто можно представить в виде игры, в которой найдется место и риску, и расчету. Он должен понимать, когда следует избежать конфликта, а когда можно испытать судьбу. Многое из того, что он узнал ребенком в своем племени, ему придется забыть навсегда. Он должен узнать о любовной игре мужчины и женщины — ты знаешь, что пока он поджидал в горах свое видение, чтобы стать мужчиной, ему тем временем подбирали жену?
— Я плохо разбираюсь в обычаях оросини, — признался Магнус.
— Он почти ничего не знает о самых обычных вещах, например о городской жизни. Он не подозревает в других двуличности и лживости, поэтому никак не реагирует на обман. В то же время в диком лесу он чувствует природу не хуже любого наталезского следопыта.
— Калеб рассказывал, что ни один горожанин и в подметки не годится этому парню как охотнику, — сказал Магнус.
— Твой брат много лет прожил среди эльфов. Он знает, что говорит.
— Согласен.
— Нет, все-таки твой юный друг Коготь подает надежды. Я бы даже сказал, он уникален. И он еще достаточно молод, чтобы мы сумели сделать из него того, кем могут быть лишь немногие из нас.
— Кого именно? — спросил Магнус, явно заинтересованный.
— Человека, не скованного своим прошлым и лишними знаниями. Он все еще способен обучаться, тогда как большинство из нас в его возрасте уже убеждены, что мы знаем все на свете.
— Да, он производит впечатление прилежного ученика, — согласился Магнус.
— А чувство долга у него такое же, как у какого-нибудь капитана-цурани из Ламута.
Магнус вопросительно поднял бровь. Эти самые цурани были такими же закоснелыми в вопросах чести, как любые другие люди. Они готовы были умереть, лишь бы исполнить долг чести. Он повнимательней взглянул на Роберта, желая убедиться, не преувеличивает ли он, и понял, что ошибся.
— Иногда понятие о чести может пригодиться.
— Его миссия уже предопределена, даже если он пока об этом не подозревает.
— Какая миссия?
— Он один из оросини. Он должен выследить и убить людей, виновных в истреблении его народа.
Магнус тяжело вздохнул.
— Ворона и его банду головорезов? Нелегкая задача.
— Парень уже сейчас настоящий следопыт. Я уверен, он их выследит. Я бы предпочел, чтобы он был хорошо вооружен, а не действовал голыми руками, полагаясь на природную смекалку. Так что нам с тобой предстоит еще многому его научить.
— Надо полагать, у него нет задатков мага, иначе ты отослал бы его к отцу, а не привез на воспитание сюда.
— Твоя правда. Зато у тебя, Магнус, полно других достоинств, хоть ты и не умеешь колдовать. Я не шучу. У парня живой ум, и ему предстоит освоить гораздо более сложные вещи, чем карточные игры. Если ему суждено нам служить, то он должен быть тверд духом, так же как и телом. Пусть у него нет задатков мага, но все равно он столкнется с магией, а его враг будет гораздо коварнее и хитрее, чем он может себе представить.
— Если ты хочешь, чтобы он стал хитрецом, нужно пригласить к нему в наставники Накора.
— Может, я так и сделаю, но не сейчас, попозже. А кроме того, твой отец услал Накора с каким-то поручением в Кеш.
Магнус поднялся.
— В таком случае война между Королевством Островов и Империей Великого Кеша становится неизбежной.
Роберт расхохотался.
— Накор несет беду не всякому городу, в который приезжает.
