– Привет! — обернулся Бильбо. — А я вот гадаю — заглянешь ты ко мне или нет?
– Рад тебя видеть, — сказал волшебник, усаживаясь. — Мне срочно нужно было перемолвиться с тобой парой слов, чтобы покончить со всеми делами. Полагаю, ты доволен собой, шутка удалась на славу, все прошло как по писаному?
– Ну еще бы! — заулыбался Бильбо. — Только вот эта вспышка… Я и то чуть не упал со стула, а про других и говорить нечего. Решил добавить кое–что от себя?
– Угадал. Не обессудь! Все–таки ты столько лет осторожничал с кольцом, что я счел за лучшее направить твоих гостей на ложный след.
– И все мне испортить! Видать, без тебя ничего никогда не обойдется, старый ты проныра! — рассмеялся Бильбо. — Впрочем, ты, наверное, знал, что делаешь. Как и всегда.
– Ты прав. Когда я знаю что–нибудь наверняка, я и поступаю наверняка. Однако сейчас я кое в чем сомневаюсь… Впрочем, к делу! Значит, ты сыграл свою шутку. Кстати, твоих сородичей чуть удар не хватил, а кого не хватил — те страшно оскорбились. Теперь в Заселье ближайшие девять, а то и все девяносто девять дней ни о чем другом говорить не будут… Ну что ж! А как насчет остального?
– Все по–прежнему. Мне позарез нужен отдых, очень, очень долгий отдых. Я тебе уже говорил. Может быть, каникулы станут и вовсе бессрочными. Не думаю, чтобы я вернулся. По чести говоря, я совсем не собираюсь возвращаться. Дела я все уладил, так чего ради?.. Постарел я, Гэндальф! Выгляжу я моложе своих лет, но где–то там, внутри, я чувствую, что это не так. «Хорошо сохранился»! Да уж! — Он фыркнул. — Я просто стал какой–то прозрачный и тонкий, словно меня намазали на бутерброд, как масло, понимаешь? Причем масла мало, а ломоть огромный… Не дело это. Надо сменить обстановку, надо что–то предпринять!..
Гэндальф поглядел на него пристально и с любопытством.
– Да, это не дело, — сказал он раздумчиво. — Пожалуй, ты хорошо придумал.
– Хорошо, плохо ли, а менять ничего не стану. Я хочу снова увидеть горы, Гэндальф. Горы. И найти местечко, где я смог бы отдохнуть. В тишине и спокойствии. Чтобы вокруг не рыскали толпы родственников и чтобы не обрывали дверной звонок назойливые посетители. Может, я даже смогу закончить свою книгу. Я уже нашел неплохую фразу для концовки: «…и жил счастливо до конца дней своих».
Гэндальф рассмеялся:
– Так оно, скорее всего, и будет! Но книги твоей никто не прочитает, так что над концовкой можно не мучаться.
– Ну почему же? Придет время — прочитают. Фродо, например. Он уже заглянул в нее одним глазком и ждет продолжения. Ты ведь присмотришь за ним, правда? Одним глазком?
– Двумя, Бильбо, двумя, когда не надо будет смотреть в другую сторону!
– Позови я его, он бы, конечно, пошел со мной. Он ведь просился перед праздником. Но я–то знаю, что это пока одна блажь. Я хочу снова поглядеть на дальние страны перед смертью, а он ведь всю жизнь прожил тут, в Заселье, и сердце его со здешними лесами, полями и речушками. Хочу, чтобы малышу жилось привольно, а потому оставил ему почти все — кроме пары вещиц. Надеюсь, он будет счастлив. Надо только привыкнуть к самостоятельности. Пора ему встать на ноги!
– Говоришь, все оставил? — усомнился Гэндальф. — А кольцо? Уговор дороже денег! Не забыл?
– А… ну… да, кажется, вроде не забыл… — смутился Бильбо.
– И где оно?
– В конверте, если тебе так уж надо знать! — вспыхнул Бильбо.– Там, на каминной полке!.. Нет! Гляди–ка! Вот оно — в кармане! — Тут он запнулся. — Чуднó! — добавил он тихо, как бы обращаясь сам к себе. — Но, с другой стороны, почему бы и нет? Так даже лучше…
Гэндальф снова пристально посмотрел на Бильбо. Глаза его сверкнули.
– На твоем месте, Бильбо, я бы его все–таки оставил, — сказал он спокойно. — Вижу, тебе не хочется с ним расставаться?
– Ну… и да и нет. Раньше я об этом не думал, а теперь вот жалко. Не хочу его отдавать, и все тут. И зачем, главное? Не понимаю. Для чего тебе это понадобилось? — На этих словах голос его как–то странно изменился — зазвучал резко, раздраженно, с подозрением. — Далось тебе это кольцо! Остальные мои трофеи тебя почему–то не интересуют!
– До них мне и правда дела нет, а вот кольцо мне действительно «далось», как ты говоришь, — сказал Гэндальф спокойно. — Мне нужно знать правду. Это очень важно. Волшебные кольца — они… словом, они волшебные, и этим все сказано. Встречаются они редко, и ждать от них можно всякого. Твоим кольцом я заинтересовался, так скажем, по долгу службы, и интерес мой не угас до сих пор. Ты будешь скитаться по долам и лесам, невесть где. А я должен всегда твердо знать, где оно. Ну, и, кроме всего прочего, у тебя это колечко уже давно, пора бы и наиграться. Если я на верном пути и не во всем ошибаюсь, оно тебе уже не понадобится, Бильбо.
Лицо Бильбо налилось кровью, глаза сердито засверкали. Обычного добродушия как не бывало.
– Это почему же?! И какое тебе до этого дело, смею спросить? Нечего распоряжаться моими вещами! Это мое кольцо! Я сам его нашел, ясно?! Или оно меня!..
– Не спорю, не спорю, — поднял ладони Гэндальф. — Зачем злиться?
– Если я и злюсь, то виноват ты! Ты! Мое кольцо, и все тут! Слышишь? Мое, собственное! Мое сокровище! Да, именно так — сокровище!
Лицо волшебника оставалось серьезным и внимательным. Ничто не выдавало его изумления и даже тревоги, кроме внезапной вспышки в глубоко запавших глазах.
– Его уже так называли однажды, — заметил он. — Не ты. Другой.
– А теперь это делаю я. Ну и что? Подумаешь, Голлум разок обмолвился. Оно же теперь мое, не Голлумово. И останется моим. Я так решил!
Гэндальф поднялся.
– Ты будешь последним ослом, если его не отдашь, — сурово отчеканил он. — С каждым твоим словом мне это все яснее. Оно держит тебя слишком крепко. Оставь его! Тогда оно тоже тебя оставит, и можешь идти на все четыре стороны. Хочешь стать свободным?
– Как захочу, так и сделаю! Я и без того свободен, — набычился Бильбо.
– Тсс! Спокойнее, дружище! Мы ведь с тобой не первый день знакомы, и ты мне кое–чем обязан. Решайся! Обещание есть обещание. Выполняй же его!
– Хочешь заграбастать, так прямо и говори! — закричал Бильбо срывающимся голосом. — Только не выйдет у тебя ничего! Не отдам я своего сокровища! Ясно?! — И рука хоббита потянулась к мечу.
Глаза Гэндальфа засверкали нестерпимым огнем.
– Видно, настал мой черед разозлиться, — жестко сказал он. — Еще раз такое услышу — берегись! Или ты захотел посмотреть на Гэндальфа Серого в его истинном обличье?
Волшебник шагнул вперед. Казалось, он вырос. Не Гэндальф, а грозный и страшный великан воздвигся над хоббитом; тень его заполнила крошечную комнатку без остатка.
Бильбо отшатнулся и, тяжело дыша, прижался к стене, схватившись за карман. С минуту они стояли, глядя друг на друга. Воздух звенел от напряжения. Гэндальф не отводил взгляда. Постепенно кулаки Бильбо разжались. Его начал бить озноб.
– Ты что, Гэндальф? Ты что? — пролепетал он. — Я тебя таким еще не видел. Что тут такого? Оно ведь и вправду мое. Ведь это я его нашел. Отдай я его Голлуму, он бы меня прикончил. Я никакой не вор, что бы он обо мне ни говорил…
– Я никогда и не называл тебя вором, — ответил Гэндальф. — Но и я тоже не вор. Я не собирался тебя обчистить. Я хочу только помочь тебе. Ты всегда верил мне. Хотелось бы, чтобы поверил и на этот раз.
Он отвернулся, и тень исчезла. Перед Бильбо снова стоял обыкновенный седой старик, сгорбленный и озабоченный.
Бильбо провел рукой по глазам.
– Прости, — сказал он. — Со мной что–то странное случилось. Пожалуй, так будет даже легче — отделаться и забыть, чтоб не морочило больше голову. В последние месяцы оно так и стоит все время передо мной. Иногда мне кажется, что оно смотрит на меня, будто глаз. И знаешь — мне почему–то хочется надеть его на палец и исчезнуть. А то вдруг как стукнет: все ли с ним в порядке? — и лезешь в карман убедиться, что — уф! — на месте… Я уж и на ключ его запирал, и все такое, но оказалось, что, когда оно не в кармане, я просто места себе не нахожу. Почему — не знаю. Никак не могу взять себя в руки и решиться!
– Тогда положись на меня, — посоветовал Гэндальф. — У меня все решено. Иди, куда задумал, а кольцо оставь. Пусть оно перестанет быть твоим. Отдай его Фродо, а я пригляжу за ним.
Бильбо все еще стоял в нерешительности. Наконец из его груди вырвался вздох.
– Ладно, — проговорил он с усилием. — Оставлю. — Он пожал плечами и выдавил из себя довольно–таки скорбную улыбку. — На самом деле, ради этого я и день рождения–то затеял. Раздам, думал, побольше подарков — может, легче будет заодно и с кольцом разделаться? Легче не вышло, но все–таки жаль, если все мои труды пропадут даром. Это окончательно испортило бы шутку.
– Конечно. В этом была вся соль. Другого смысла я в твоей затее, как ни бьюсь, не нахожу, — подтвердил Гэндальф.
