Довольный мужчина начал смаковать каждое своё слово:
— Враг намеревался забраться у России Японскую Оккупационную Область. И обвиняемый всячески ему содействовал. Доподлинно известно, что он установил драконовские порядки в своих войсках, чтобы подорвать мораль гарнизона и посеять смуту! Доподлинно известно, что он пытался спровоцировать восстание в округе, насильно сгоняя местное население в столицу. Всего за несколько дней оно выросло на одну треть! И самое главное…
Драматическая пауза.
— Доподлинно известно, что во время подавления восстания обвиняемый проявил неоправданную, безбожную жестокость к местному населению… И всё с единственной целью пропитать аборигенов ненавистью к Русской армии! Он преступник! — рявкнул комиссар.
И повисла тишина.
Все молчали.
Собравшие были в раздумьях. Даже когда судья постучал молоточком, вышло у него в этот раз как-то глуховато.
Старик сказал:
— Присяжные могут начать обсуждения…
И тут же, нарушая тишину, княгиня Масодова улыбнулась, приподняла голову, вытягиваю свою белую лебединую шейку, и защебетала:
— Ох, думаю в этом нет никакого, совершенно никакого смысла. Думаю, всем нам всё совершенно ясно. Благодарю вас за вашу работу, комиссар!
Матвей Г. смутился, но и тут же улыбнулся.
— Нам всем совершенно ясно, что обвиняемый ви-но-вен. Вы ведь согласны?
—…Рано ещё решать вину, — заметил князь Кутузов. Но Масодова не обращала на него внимания. Она всё улыбалась, ярко-ярко.
Григория опустила взгляд и сделалась задумчивой. С одной стороны девушке совершенно не хотелось находиться в этом душном зале среди всех этих людей. Ей было всё равно на процесс, и решить одним махом и поскорее хотя бы сегодняшнее слушанье было бы для неё кстати, но с другой… Девушка приподняла взгляд и посмотрела на Игоря, который всё ещё молчал.
С другой стороны, ей было немного жалко этого… Парня.
И правда, ведь за всё это время он и слова не сказал. И даже сейчас, когда, очевидно, решалась его судьба, он всё равно хранил молчание. Как будто она была чем-то ценным, эта его тишина. Григории это казалось глупым и неправильным.
Неужели он и вправду не мог сказать в своё оправдание совсем ничего?
Непохоже…
Григория цокнула языком, приоткрыла свои губы, без единого мазка помады, и сказала:
— Рано ещё говорить… Я хочу послушать, что он скажет, — она посмотрела на Игоря.
На платформах зашептались. Комиссар прищурился. Княгиня Масодова продолжала улыбаться своей выверенной до миллиметра улыбкой.
Тут раздался ясный молодой голос:
— В таком случае я тоже всецело за то, чтобы дать защите сказать своё слово.
Григория намеренно не посмотрела на человека, который это говорил. Но даже так она знала, что он, Павел Рюрикович, улыбается. Девушка была права: юноша, который после своего заявления собрал на себе внимание всех людей вокруг, действительно улыбался. И улыбка его была непроглядной. Как у человека на рекламном рисунке.
На этом первое голосование завершилось. Большинство решило выслушать Игоря. Комиссар был недоволен, но недовольство его продолжалось не долго, и уже скоро мужчина расслабился. Ведь это было ещё не оправдание. Но лишь просьба уточнить некоторые делали. А уточнять он мог сколько угодно, ведь обвиняемый очевидно был виновен.
Прокурор так вообще остался непоколебим.
Княгиня Масодова доброжелательно улыбалась.
Григория выдохнула, настойчиво посмотрела на Игоря, который всё молчал, и сказала ему:
— Ну давай. Можешь что сказать в своё оправдание?
Все собравшиеся прислушались.
Игорь наклонил голову.
И задумался…
С начала процесса юноша молчал. Не просто так молчал. У него было аж две причины. Первую из них можно оставить без внимания на данный момент, а вот вторая заключалась в том, что Игорю хотелось сперва понаблюдать со стороны за собственным слушаньем.
Очевидно, что всё это кто-то подстроил. Очевидно, что у этого человека или людей были некие свои планы. Юноша их не понимал, а потому, вместо того, чтобы пытать пресечь их на корню, он позволил им немного развернуться, сыграть первые несколько аккордов своей партии, чтобы потом по ним разгадать мелодию целиком.
И кажется, у него это даже получилось…
А потому Игорь принял единственное верное решение. Он приподнял голову, встречая многочисленные взгляды всех собравшихся, и, на обвинения в его якобы намеренном желании посеять смуту, в его жестокости, — на всё это Игорь ответил единственной фразой:
— Защита… Воздержится от комментариев.
…
1. XI
Спустя всего сорок минут после начала процесса, когда журналисты ещё только устроились на площади перед зданием суда, его массивные двери вдруг снова открылись, и по мраморным ступенькам спустился черноволосый юноша в сопровождении судебных приставов.
На глазах растерянных журналистов они провели его к стоянке, где юноша уселся в глянцевую чёрную машину и поехал.
Все собравшиеся опешили, затем переглянулись. Среди них начинал уже нарастать гомон, и как раз в это время из здания повалили и другие люди, и у всех на устах была сенсация! Корреспонденты облепили их как мухи. А люди запыхались и с трудом, с хрипом только смогли рассказать им, чем в итоге завершился первый день судебного разбирательства…
Ничем!
Присяжные, несмотря на все предоставленные улики и на молчание защищающейся стороны, общим голосованием решили продолжить разбирательство! Когда журналисты немного разобрались в произошедшем, они просто не могли в это поверить. У них был единственный вопрос:
Почему так?..
Что ж…
У Игоря было несколько предположений.
Юноша откинулся на мягкое кресло и размышлял, наблюдая, как проносится в окне автомобиля большой и роскошный город.
Всё дело в том, что кто-то намеренно пытался растянуть его судебный процесс. Для этого он потребовал, чтобы улики по его делу предоставляли на разбирательство порционно, и по этой же причине он как-то так договорился, — и тут уже волей-неволей возникали подозрения касательно силы и влияния данного человека, — чтобы дворяне присяжные, как бы ни развивался в итоге суд, голосовали за его продление.
В чём была конкретная причина таким заниматься — этого Игорь пока ещё не знал. Чисто логически можно было предположить, что если кому-то было выгодного, чтобы суд над ним продолжался некий длительный промежуток времени, значит в ближайшие дни должно было произойти что-то важное… Но чтобы узнать, что именно, следовало провести расследование…
Вообще Игорь подумал, что совершил ошибку, — уже давнюю свою ошибку, — он так сосредоточился на конкретно своём судебном процессе, что, по всей видимости, упустил общую картину, хотя сам суд и само по себе разбирательство были не более чем кусочками некой большей композиции. Вот почему важна общая эрудиция и почему опасно и слепо быть специалистом только в одной конкретной области. Шерлоку Холмсу очень повезло, что ему не приходилось за свою карьеру разбирать дела астрономов…
В итоговом голосовании за продолжение разбирательства высказались Савелова, Кутузов и Рюрикович. Масодова голосовала против, чтобы Игоря немедленное заключили под стражу.
Сразу возникал следующий вопрос: кто из них действовал по собственной воле, а кто по указу сверху? И кто такой мог быть Выше наиважнейших дворян Империи?
Игорь посидел немного и выглянул в окно. Машина уже выехала за город. На смену уличным пейзажам пришли зелёные просторы.
…По крайне мере кое-кто из участников этого заговора уже себя обнаружил. Кто мог создать британскую шпионскую ячейку в самом сердце Российской Империи, а затем выдать её русской разведке, предварительно снабдив кипой обличающих его документов?
Разумеется, сделать это могли только сами британцы… Это было очевидно. Но вот ещё какое важное наблюдение. Игорь, так-то, действительно был военным преступником. Он оказывал посильную поддержку восставшим Алой Они. Но британцы давили почему-то не на эти конкретные факты, а вместо этого пытались выдумать предательскую подоплёку для его общеизвестной деятельности. Заниматься этим имело смысл только если они не знали про его реальные преступления.
