Залах обитают люди и птицы. Тот самый помет, на который жаловался Другой, есть свидетельство Жизни. И неправильно говорить, будто все Залы одинаковые. Они отличаются стилем Колонн, Пилястров, Ниш, Апсид, Фронтонов и прочего, а также числом Дверей и Окон. В каждом Зале свои Статуи, и они не повторяются, а если где-то и повторяются, то так далеко, что я до сих пор не видел двух одинаковых.
Впрочем, не было смысла сейчас это говорить. Я знал, что лишь рассержу его еще больше.
— А как насчет Звезды? — спросил я. — Если мы совершим Ритуал ночью, ты сможешь обратить Призыв к Звезде. Звезда источает энергию и силу.
Другой немного помолчал, потом ответил с некоторым удивлением:
— Верно. Звезда. Вообще-то, неплохая мысль.
Он еще немного подумал.
— Неподвижная звезда лучше блуждающей. И она должна быть яркой — гораздо ярче окружающих звезд. А еще лучше — найти в лабиринте какое-нибудь исключительное место и совершить ритуал там, обращаясь к самой яркой звезде! — На какое-то время он преисполнился энтузиазмом. Потом вздохнул и сник. — Но ведь это же невозможно, да?
И он снова стал говорить, что все Залы совершенно одинаковые, только называл их «помещениями» и употреблял уничижительный эпитет.
Во мне вскипел гнев, и мгновение я думал, что ничего ему не расскажу. Потом мне подумалось: нехорошо наказывать его за то, что он не в силах изменить. Не его вина, если он видит иначе, чем я.
— Вообще-то, — сказал я, — есть один Зал, не такой, как все остальные.
— Да? Ты никогда об этом не говорил. В чем его отличия?
— У него только один Дверной Проем и нет Окон. Я видел его лишь раз. Там странная атмосфера, которую трудно описать: величественная, загадочная и в то же время исполненная Присутствия.
— Ты хочешь сказать, как в храме? — спросил он.
— Да. Как в храме.
— Тогда почему ты никогда о нем не упоминал? — с прежним раздражением спросил Другой.
— Это довольно далеко отсюда. Я думал, ты вряд ли…
Однако ему неинтересно было слушать мои объяснения.
— Мне нужно увидеть это место. Ты можешь меня отвести? Сколько туда идти?
— Это Сто девяносто второй западный Зал, и он в двадцати километрах от Первого Вестибюля, — ответил я. — Идти туда три целых семьдесят шесть сотых часа, не считая времени на отдых.
— Ого, — сказал он.
Я понимал, что донельзя его огорчил (сам того не желая). Другой не стремится исследовать Мир. Вряд ли он когда-нибудь отходил от Первого Вестибюля дальше чем на пять Залов.
Он сказал:
— Мне нужно знать, какие звезды видны из двери этого помещения. Есть какие-нибудь соображения?
Я задумался. Развернут ли Сто девяносто второй западный Зал в направлении восток-запад? Или юго-восток — северо-запад? Я покачал головой.
— Не знаю. Не могу вспомнить.
— А можешь пойти туда и выяснить? — спросил он.
— Пойти в Сто девяносто второй западный Зал?
— Да.
Я замялся.
— В чем проблема? — спросил он.
— Путь в Сто девяносто второй западный Зал лежит через Семьдесят восьмой Вестибюль, Область, которую часто затопляет. Сейчас там должно быть сухо, но Приливы несут Обломки из Нижних Залов и оставляют их на Плитах. У некоторых Обломков острые края, о которые можно порезать ноги. Порезы на ногах — это плохо. Чревато заражением. По Битому Мрамору надо идти очень осторожно. Это осуществимо, но трудно. Займет много времени.
— О’кей, — сказал Другой. — Обломки. Но я все равно не совсем понимаю, в чем проблема. Раньше ты проходил через это место, и ничего с тобой не случилось. Почему нельзя сделать это сейчас?
Я покраснел и потупил взор. Другой был такой элегантный, такой опрятный в своем костюме и сверкающих ботинках. Обо мне такого сказать нельзя. Моя одежда изорвалась и выцвела, истлела от Соленой Воды, в которой я ловлю рыбу. Не хотелось привлекать внимание к этому контрасту между нами, однако он спросил, и я должен был ответить. Я сказал:
— Тогда у меня были ботинки. Теперь нет.
Другой изумленно воззрился на мои темные босые ноги.
— Когда это случилось?
— Примерно год назад. Они развалились.
Он расхохотался.
— Почему ты ничего не сказал?
— Не хотел тебя беспокоить. Думал, сумею изготовить обувь из рыбьей кожи, но до сих пор не нашел времени. Мне некого винить, кроме себя.
— Честно говоря, Пиранези, — сказал Другой, — ты редкостный идиот! Если это мешает тебе пойти в… в… как ты назвал то помещение…
— Сто девяносто второй западный Зал, — вставил я.
— Да. Не важно. Если дело только за этим, я принесу тебе обувь.
— О! Это будет… — начал я.
— Не благодари. Просто добудь мне нужные сведения. Больше я ничего не прошу.
— Обязательно! — пообещал я. — В ботинках я доберусь до Сто девяносто второго западного Зала за три с половиной часа. Максимум за четыре.
Запись от Шестнадцатого дня Шестого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Сегодня по пути к Третьему юго-западному Залу я прошел через Второй юго-западный. На Пустом Пьедестале, к которому обычно прислоняется Другой, стояла картонная коробка. Темно-серая. На крышке более светлым оттенком серого был нарисован осьминог и оранжевыми буквами написано: «АКВАРИУМ».
Я открыл коробку. Сперва мне показалось, что в ней ничего нет, кроме тонкой белой бумаги, но когда я снял бумагу, то обнаружил под ней пару ботинок. Они были из плотной ткани сине-зеленого цвета (как Прилив Южных Залов), на толстых подошвах из белой резины и с белыми шнурками. Я вытащил ботинки из коробки и надел. Они подошли идеально. Я на пробу сделал несколько шагов. Ботинки приятно пружинили, и ногам в них было мягко.
Весь день я бегал и танцевал — до того хорошо мне было в новых ботинках.
— Смотрите! — крикнул я воро́нам в Первом северном Зале, когда те слетели с высоких Статуй взглянуть, что я делаю. — У меня новые ботинки!
Однако вороны только закаркали и улетели наверх.
Список вещей, которые я получил от Другого
Запись от Семнадцатого дня Шестого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Я составил список всего, что получил от Другого, чтобы помнить, и быть признательным, и благодарить Дом за такого замечательного друга!
В Год, когда я дал имена Созвездиям, Другой принес мне:
• спальный мешок
• подушку
• 2 одеяла
• 2 рыболовные сети из синтетического полимера
• 4 больших листа толстого полиэтилена
• фонарик. Я никогда им не пользовался и не помню, куда его положил.
