Все. До конца занятия меня вряд ли побеспокоят. А если что, содержание лекции я и без того знаю наизусть — мастер фон Берден банально передрал ее с записей моего учителя. Так что я не напрасно его изводил перед началом урока и непременно выясню, почему ректор допускает использование чужих лекций без ссылок на первоисточник. Мои размышления прервал тихий скрип открываемой двери.
— Адепты? — внезапно изменился голос лектора, став напряженным и вибрирующим, как натянутая струна.
Я с удивлением приоткрыл глаза и озадаченно уставился на группу адептов, неловко переминающихся в дверях. Один, два, три… хм… да их восемь, оказывается. И все — с черными грифонами на груди.
— Можно, мастер? — робко спросил стоящий первым паренек с решительным лицом самоубийцы.
Мастер фон Берден натянуто улыбнулся.
— Конечно. Проходите… коллеги. Мы давно вас ждем.
— Благодарю, — коротко наклонил голову все тот же паренек и, настороженно покосившись на напрягшихся за партами светлых, вошел в аудиторию.
А следом за ним, старательно прикрываясь друг дружкой, зашли остальные… все до единого темные, которых зачем-то принесло на урок.
— Устраивайтесь быстрее, мэтры, — поразительно мирно попросил вошедших преподаватель. — Вы и так опоздали, поэтому вникать будете по ходу дела. Если что-то не поймете, подойдете потом, я разъясню.
Дети просочились на верхние ряды, а я чуть с кресла не упал, наблюдая за этим чудом. Нет, я не понял: что делают темные на занятии у светлых?!
— Спокойно, — привлек к себе внимание учеников мастер фон Берден и в подтверждение своих слов достал из нагрудного кармана какую-то бумагу с печатями. — Распоряжение ректора. В связи с нехваткой преподавателей ваши группы будут заниматься вместе. Правда, только на теоретических занятиях. Надеюсь, все меня услышали?
— Да, мастер, — растерянно отозвался класс, и я окончательно выпал в осадок. После чего окинул внимательным взглядом жмущихся друг к другу темных и очень надолго задумался, полностью потеряв нить рассуждений лектора.
У хорошего некроманта не бывает плохого настроения. Зато он всегда знает, как испортить настроение окружающим.
Мэтр Гираш
— Даже так? — нахмурился Нич, важно восседая на парте. — Сдается мне, нынешний ректор собирается замахнуться на святое.
Я рассеянно кивнул.
Занятие давно закончилось, адепты поспешили отправиться на поиски учебной комнаты, где пройдет следующий урок. Мастер фон Берден тоже удалился, окинув меня напоследок весьма многозначительным взглядом. А я вернулся в кресло и надолго задумался, когда услышал шорох и увидел выбирающегося из неприметной щели гигантского таракана.
Нич, обнаружив мою особу за учительским столом, несказанно обрадовался, заявив, что наткнулся на меня случайно и вообще просто мимо пробегал. Я, конечно, сделал вид, что поверил, и отмахнулся. Он в ответ заинтересовался хмурым выражением моей конопатой физиономии и в свойственной ему манере заметил, что оно совершенно не подходит к форме моих ушей. Пришлось поделиться новостями, и теперь мы хмурились уже вдвоем.
— Судя по всему, ты прав, — наконец вздохнул я, машинально потеребив ученический перстень. — Общая форма, одинаковые колечки, совместное обучение под предлогом отсутствия преподавателей… У меня такое впечатление, что они пытаются объединить темную и светлую половины курса.
— Возможно, не только вашего, — нахохлился таракан, недовольно шевельнув усами. — Просто они начали процесс с мелких, потому что дети не так закоснели в своей ненависти друг к другу. Вот только я не понимаю, зачем им это понадобилось…
— Ты же сам говорил: чтобы возродить Темную гильдию.
— Для этого не нужно пытаться сблизить будущих мэтров и мастеров, — возразил Нич. — Есть методы попроще. А в академии, судя по всему, происходит что-то странное. Раньше адепты практически нигде не пересекались, ни в столовой, ни в купальнях, ни на уроках. Общий сбор проходил всего два раза в год — в первый учебный день и перед заключительным балом. Даже экзамены на факультетах шли раздельно, уж не говоря о проведении занятий. А теперь…
Я покачал головой:
— Это очень большой риск.
— Сам знаю. Однако ректор не по своей инициативе это затеял. На что бы ему сдались проблемы? Получается, что это была команда сверху… Гираш, мне кажется, они пытаются объединить не курсы, а гильдии!
Я поморщился.
— Зачем Совету понадобилось ставить нас на один уровень со светлыми?
— А я разве сказал, что мэтры и мастера будут иметь равные права?
— Тогда все вернется к тому, с чего и началось, — усмехнулся я. — Думаешь, Совету нужна новая война?
— Надеюсь, что нет, — тяжело и как-то по-стариковски вздохнул Нич и тут же сник. — Но и представить, что некроманты позволят себя в чем-то ущемить, я не могу — для этого вы слишком самолюбивы. А стать нам ровней… знаешь, я когда-то мечтал, что этой вражде придет конец. Дети наивны. Что им скажут, тому и готовы поверить. Я полагал, что, если год за годом вкладывать в их головы мысль о том, что можно жить без ненависти, когда-нибудь они перенесут ее во взрослую жизнь. В тот же Совет, руководство академии…
— Что же изменилось? — настороженно поинтересовался я. — Насколько я понимаю, ты передумал?
— Мне пришлось пересмотреть свои взгляды.
— Почему?
Нич снова вздохнул:
— Да потому, что я познакомился с тобой. И понял, что в действительности пропасть, которая нас разделяет, не исчисляется размерами магического резерва и не зависит от особенностей дара или цвета наших мантий.
Я вопросительно приподнял брови:
— А поподробнее можно?
— Что ж, можно и подробнее, — невесело усмехнулся мастер Твишоп. — Но сперва ответь мне на вопрос: что делает настоящего мэтра мэтром?
— Наверное, опыт. Отношение к жизни, специфика работы, особенности дара, хоть вы в это и не верите… ну и характер, конечно.
— А что формирует характер?
— Семья. Детские увлечения. События, которые с нами происходят каждый день, независимо от того, хорошие они или плохие. Каждый эпизод, случившийся в нашей жизни, оставляет свой след в памяти. Память фиксирует этот опыт. А опыт, в свою очередь, позволяет реагировать на новые события, основываясь на том, что происходило с нами или не только с нами раньше.
— Верно, — одобрительно кивнул Нич. — Но дело не только в этом. Как ты знаешь, человек мыслит образами, ассоциациями, которые подчас включают и зрительные, и слуховые, и обонятельные ощущения. И, что гораздо важнее, они окрашены эмоциями. Хорошими или плохими, как ты правильно подметил. Что-то нам нравится, к чему-то мы равнодушны, о чем-то только задумываемся, а что-то терпеть не можем. И это отношение складывается из огромного количества факторов, которые в определенный момент соединились в невероятно сложную мозаику из чувств…
