Триллин долго всматривалась то в рисунок, то в его лицо, а после вздохнула:
- Вы счастливы, принц Иоллар.
Это было утверждением и вопросом одновременно. Ты счастлив, - говорила она, - ты вырвался отсюда, у тебя чудесные дети и наверняка хорошая, любимая и любящая жена. Так зачем же ты явился сюда, принес смерть и страх и нарушил зыбкое спокойствие этого дома?
- Вы знали мою мать, леди Триллин?
- Я... - голос дрогнул - он вновь напугал ее. - Не очень хорошо. Я редко бывала тогда при дворе.
- Она была чем-то похожа на вас, - Лар взял из стопки чистых листов еще один, потянулся за новым карандашом. - Тоже старалась быть хорошей женой. Тоже делала вид, что ничего не замечает. Так же прощала. Так же радовалась, когда о ее существовании вдруг вспоминали... Но однажды не выдержала и заявила мужу, что уезжает из Долины. Навсегда. Она сделала бы это раньше, но, так же как и вы, переживала за своего ребенка. А к тому времени он уже вырос, ему было семнадцать, и она решила, что теперь он сможет все понять. Он понял. И даже хотел уехать с ней и никогда не возвращаться. Но она не позволила, говорила о долге, об ответственности, о том, что такой поступок приведет к расколу, а может, и к войне... Она была мудрой женщиной. Но разрешила сыну проводить ее в земли ее отца...
Сумрак умолк, поглядел на бумагу и перевернул лист рисунком вниз.
- Если бы я тогда остался во дворце, она и до сих пор была бы жива. Кто-то счел нашу поездку удобным случаем избавиться от наследника, и... Но дальше вы знаете, да?
Он не ожидал, что Триллин усмотрит какую-то подоплеку в его рассказе, но она отшатнулась, бросила беглый взгляд на сына, что-то рассказывающего подсевшему к нему Проводнику (Иоллар не сомневался, что Сэл прислушивается и к их разговору) и взволнованно зашептала:
- Я понимаю, что вы подумали. Вы считаете, что род Каэл, как соискатели короны, могли организовать это нападение. Но мой отец и брат никогда бы...
- Не стоит, княгиня. Возможно, вы правы. А возможно, не знаете всего. Но это уже не важно. Да, будь у меня имя виновного... Впрочем, одно имя у меня есть. Этого не произошло бы, не решись она уехать. А кто вынудил ее к этому, вам известно. Но сейчас я говорил не об этом. Она умирала у меня на руках, а я... Я спросил, что я могу сделать для нее. Я поклялся ей и себе, что сделаю все, о чем бы она ни попросила. А она сняла ожерелье, которое досталось ей от матери, дала мне и сказала, что я должен буду подарить его женщине, с которой решу соединить судьбу. Это единственное, о чем она попросила меня: не о мести, не о прощении - лишь об этом.
- Значит, вы пришли только из-за ожерелья? - недоверчиво спросила эльфийка.
- Сначала - да.
Иоллар поднялся из-за стола и протянул ей перевернутый лист. Грустно усмехнулся, когда она удивленно расширила глаза, взглянув на рисунок, и, смотрясь в него, как в зеркало, коснулась щеки в том месте, где краснело неровное пятно.
Дверь отворилась без стука - Окнир все еще чувствовал себя полноправным хозяином дворца. Остановился у входа, застав вполне мирную картину: верно, воображение рисовало ему совсем другое. Но Сумрак не стал его разочаровывать.
- Вы заставили себя ждать, князь, - процедил он сквозь зубы. - А я говорил, что тороплюсь.
- Твою просьбу оказалось нелегко выполнить, сын. Мы обыскали весь дворец...
- Я вас предупреждал.
Лар заметил, как насторожился Сэллер при этих словах.
- Леди Триллин, попросите кого-нибудь из слуг увести ребенка.
Нет, он почти не играл, всё было по настоящему - и зловещие нотки в голосе, и появившийся в руке меч.
- Иоллар...
Но Лар отвернулся, не дав Окниру договорить.
- Выведите ребенка, княгиня. И возвращайтесь к нам.
Улучив момент, наклонился к мальчику и шепнул на ухо:
- Тебе спать пора, но я еще загляну.
И уже громко к их общему отцу:
- Не хотите попрощаться с сыном, князь?
Эльф спал с лица.
- Я имел в виду: пожелать ему спокойной ночи, - с жесткой насмешкой протянул Сумрак. - Или за вами до сих пор не водится таких привычек?
Окнир вдруг отмер, шагнул к ребенку, немного его напугав, и опустился перед ним на колени. Нерешительно, словно впервые - а может, так оно и было - положил на худенькие плечики дрожащие руки.
- До... доброй ночи... сынок.
Так же неловко притянул его к себе, чтобы коснулся губами лба, и застыл оторопело, когда детские ручонки обхватили шею.
- Доброй ночи, отец.
Триллин, казалось, готова была расплакаться от умиления. Значит, догадка оказалась верна - переизбытком родительских чувств Окнир не страдал ни в прошлом, ни сейчас.
- Удивительно, не правда, ли? - с неприкрытой издевкой в голосе произнес Лар, когда эльфийка, повинуясь его взгляду, вывела Ленира за дверь. - Оказывается, сын - это не только пропуск в тронный зал. У детей есть чувства. Как правило, добрые и светлые. И они способны дарить этот свет другим... Но одного раза недостаточно, чтобы это понять. А второго шанса у вас уже не будет.
- Иоллар, я...
- Вы больше никогда не обнимите сына, - резко и громко оборвал его Сумрак, и вернувшаяся в комнату женщина испуганно отшатнулась, прижавшись к стене. - Никогда не отсчитаете денег наемному убийце. Никогда, - взгляд снова вернулся к Триллин, - не ударите женщину.
- Ты сможешь убить своего отца? - дрогнувшим голосом спросил Окнир.
- Нет, князь, - Лар увидел, как эльф побледнел от одной его улыбки. - Я не убью вас. Но и отцом вас не считаю. Назовем наши отношения равноценным обменом: когда-то вы подарили мне жизнь, сегодня я сохраню вам вашу. Но только жизнь. А до этого я говорил о ваших руках...
Окнир еще непонимающе хмурился, когда Иоллар схватил его плечо и подтащил к столу. Сил эльфа не хватало на сопротивление, и уже через секунду рука его оказалась вытянута вдоль столешницы, а сам он едва стоял, изогнувшись в несуразной позе.
- Руки, князь, - взмахнул мечом Сумрак. - Без них не обнимешь, не ударишь. Но жить можно.
- Нет!
Крик Триллин совпал с ударом, женщина бросилась вперед, но ее перехватил Сэллер, и она обмякла в его объятьях. Окнир тоже был близок к тому, чтобы лишиться сознания.
- Странно это, - задумчиво повторил Сумрак, отпуская отца, позволяя ему сползти на пол. - Вы можете пойти против своей крови, подсылая убийцу к сыну, а моя кровь не позволяет причинить вам вреда. Вы можете издеваться над своей женой, а она не в силах смотреть на ваши страданья. С чего бы так? Может, это знак?
Сэл тем временем уложил эльфийку на софу и склонился над ней, приложив ладонь ко лбу. Лар одобрительно кивнул, заметив, как тает темное пятно на ее щеке, а после снова перевел взгляд на отца.
