Но Вик дружил и с Яшмой, который выставил Геда в глупом свете на Рокском Холме в день его приезда в школу. Гед этого забыть не мог, как, вероятно, и Яшма, который всегда вежливо с ним разговаривал, но с губ его не сходила насмешливая улыбка. Гордость Геда не могла смириться с обидой и снисходительным к нему отношением. И он дал себе слово когда-нибудь доказать Яшме и всем, для кого Яшма был кумиром, какая огромная сила дана ему, Геду. Ведь никто из них, несмотря на все их хитроумные трюки, не спас деревню с помощью колдовства. И ни о ком из них Огион не писал, что он станет величайшим гонтским волшебником.
Движимый гордостью, Гед всю свою волю направил на учение, старательно выполняя порученные ему задания. Он прилежно учился истории, искусству ловкости и всем умениям и наукам, которые преподавали рокские магистры в серых плащах. Их было девять, и синклит их так и назывался — «Девятка». Часть дня он проводил с Магистром Песнопений, стараясь запомнить песни о деяниях героев и баллады о людской мудрости давно прошедших эпох, начиная с самой древней песни «Сотворение Эа». С десятком других молодых людей он, под руководством Магистра Стихий, учился управлять ветрами и погодой. Ясные весенние дни и раннее лето они проводили в Рокском заливе — на небольших лодках они практиковались в умении водить судно, успокаивать волны, с помощью магического слова разговаривать со штормами и волшебством поднимать искусственный ветер. Эта хитрая наука давалась им нелегко, и зачастую лодка под ударами ветра неожиданно подавалась назад или же сталкивалась с другими суденышками, хотя в их распоряжении был целый залив. Порой, когда лодку заливала нежданная волна, все три мальчика оказывались в воде. Прогулки по острову с Магистром Травоцеления проходили более спокойно, а Магистр Ловких Рук учил их разным фокусам и трюкам, основам искусства Превращений.
Гед схватывал все на лету и очень скоро обогнал многих учеников, которые пришли в школу за год до него. Особенно легко давались ему трюки с иллюзией — казалось, он родился с этим знанием и ему оставалось лишь извлечь его из памяти. Магистр Ловких Рук, мягкий, добродушный старичок, постоянно приходил в восторг от остроумия и изящества фокусов, которые показывал своим ученикам. Вскоре Гед утратил к нему почтение, что, однако, не мешало ему без конца обращаться с вопросами, когда надо было узнать о каком-нибудь колдовстве. Магистр, улыбнувшись, каждый раз подробно рассказывал мальчику обо всем, что его интересовало. Как-то, задумав посрамить Яшму, Гед обратился к Магистру во время урока во Дворе Миражей. Он сказал:
— Господин Магистр, по-моему, все магические приемы мало чем отличаются друг от друга. Если знаешь хоть один, считай, что знаешь все. Как только наведешь колдовство, иллюзия исчезнет. Вот смотрите! Я превращаю камешек в бриллиант. — Он произнес короткое заклинание и сделал быстрое движение рукой. — Что я должен сделать, чтобы бриллиант остался бриллиантом? Как удержать и продлить колдовство?
Магистр поглядел на блестящий камень на ладони у Геда, сверкающий, как сокровища дракона, и тихо произнес одно лишь слово «Ток». Блеск исчез, и теперь на ладони лежал простой камешек, серый, грубый осколок скалы.
Магистр переложил его к себе на ладонь.
— Это горная порода, истинное ее имя Ток, — сказал он, с улыбкой глядя на Геда. — Кусочек камня, из которого сделан Остров Рок, маленькая частичка сухой земли, где живут люди. Он имеет ценность сам по себе, это часть мироздания. С помощью иллюзий ты можешь уподобить его бриллианту… или цветку, или мухе, или глазу, или же пламени…
Камень попеременно превращался в предметы, которые Магистр называл, и в конце снова стал камнем.
— Это все мнимое, не настоящее, — продолжал Магистр. — Иллюзия рассчитана на обман чувств. Она заставляет человека видеть, слышать и ощущать, что произошла какая-то перемена. Но по сути она ничего не меняет. Для того чтобы превратить этот простой камень в драгоценный, нужно изменить его подлинное имя. А для того чтобы изменить даже такую крохотную частичку Вселенной, надо изменить саму Вселенную. И это можно сделать. Да, да, можно. Этим искусством владеет Магистр Превращений. И ты овладеешь им в свое время, когда будешь готов к этому, но сейчас даже и не пытайся ничего изменить, ни камни, ни песчинки, пока не будешь твердо знать, к чему твое действие приведет — к добру или к злу. Мир находится в гармонии и равновесии. Волшебник, пользуясь магией Превращений и Заклинаний, может нарушить мировое равновесие. Поэтому эта сила таит в себе опасность. Грозную опасность. Она должна основываться на знании и диктоваться необходимостью. Засветив свечу, ты невольно отбросишь тень…
Он снова взглянул на камешек.
— Скала тоже вещь неплохая, — сказал он уже менее серьезным тоном. — И если бы все Земноморье было сложено из бриллиантов, у нас была бы тяжелая жизнь. Радуйся иллюзиям, дружок, а скалы пусть останутся скалами.
Он улыбнулся, но Гед ушел неудовлетворенный. Всегда одно и то же. Как только пытаешься выведать у мага какой-нибудь из секретов его ремесла, он тут же, как и Огион, заводит разговор о равновесии, опасности и темных силах. Но ведь всем понятно, что волшебник, который изучил вдоль и поперек все детские трюки, овладел потом настоящим искусством Превращения и Заклинания Духов Умерших, может делать все, что пожелает, — например, установить равновесие в мире по своему разумению или же осветить тьму собственным светом.
В коридоре он встретил Яшму. Теперь он, когда об успехах Геда с похвалой отзывались в Школе, начал относиться к нему внешне дружелюбней, но на самом деле еще больше насмехался над ним.
— Почему у тебя такой мрачный вид, Ястреб? — спросил он. — Что-нибудь неладно с твоими жонглерскими фокусами?
Гед все время старался не дать Яшме взять верх и потому, пропустив мимо ушей насмешку, сказал:
— До смерти надоели все трюки. Сыт по горло иллюзионистскими фокусами, годными только на то, чтобы развлекать знатных господ в их замках и имениях. Единственный вид магии, которому я научился здесь, на Роке, наведение света и управление природой. Все остальное — дуракаваляние.
— Но даже дуракаваляние опасно, если дурака валяет дурак, — ответил Яшма.
От этих слов Гед дернулся, как от пощечины, и двинулся на Яшму, но тот только улыбнулся как ни в чем не бывало, грациозно кивнул и удалился.
Гед глядел ему вслед, а внутри у него все бушевало от негодования. Он поклялся заставить соперника помериться с ним силами не просто в какой-нибудь магии иллюзий, а в самом что ни на есть высоком магическом искусстве. Он докажет свою правоту и посрамит Яшму. Он отучит Яшму стоять в изящной позе и снисходительно смотреть на него, презирая в душе.
