Столь ласковые слова относились к белесому грачу, что опустился на подоконник. Несомненно, появление птицы обрадовало леди Гертруду. Грач слегка наклонил голову, словно вдумываясь в смысл произносимых хозяйкой слов.
– А что, уже третья неделя пошла, – продолжала рассуждать вслух герцогиня. – Шлялся где-то, а теперь вернулся, прощения, наверное, решился попросить? А что, изголодался, наверное, на воле-то? Свободой, красавец мой, не всегда сыт бываешь.
Женщина слегка повернулась на бок и пригласила питомца:
– Ну, раз уж прилетел – входи, входи, не стесняйся.
Грач зашевелился, словно уловив смысл услышанного.
Птица внимательно смотрела на леди Гертруду, словно понимая, что происходит сейчас в ее душе. Наконец, не выдержав, грач осторожно переместился к ногам хозяйки, не спуская с нее глаз. И тут птица, раскрыв мощный клюв, громко и выразительно каркнула.
– Что, дружок, прощения запросил? – улыбнулась герцогиня. – Неужели ты и вправду подумал, что этим только и отделаешься? Думаешь, мне неинтересно знать, где ты шлялся целых три недели? Ну, знаешь ли… С какой стати так запросто прощать тебя? Знаешь, что? Иди-ка поближе, дружок. Давай, давай, не бойся.
Между тем ворон, дремавший на плече леди Гертруды, очнулся от созерцания сладостных сновидений и резко поднял голову, Завидев грача, он взмахнул крыльями, словно балансируя в воздухе. Зато небольшая сова спокойно продолжала спать – по-видимому, она не ревновала хозяйку к другим пернатым.
Леди Гроун рассеянно взъерошила руками оперение грача, зажмурившегося от удовольствия. Между тем глаза женщины следили за капающим на стол воском, словно он мог подсказать ей ответы на многие важные вопросы. Что ж, возможно, так оно и было…
Неожиданно для самой себя герцогиня смежила веки и задремала. Птицы тоже не шумели, словно не решаясь тревожить хозяйку. Однако тишине не суждено было слишком долго властвовать в комнате – за дверью раздался топот, а потом чья-то рука зашарила по той стороне двери, ища и не находя впотьмах ручку. Леди Гроун тотчас открыла глаза – теперь она в точности напоминала испуганную кошку.
Птицы тоже встревожились – они махали крыльями и вытягивали шеи, словно стараясь разглядеть нарушителей их покоя.
– Кто там? – наконец спросила женщина, удивляясь неестественности собственного голоса.
– Я, я, сударыня, – тотчас отозвался дрожащий голос.
– Кто я? Да перестаньте барабанить в дверь.
– Я, я, со мной пришли его светлость, высочайший лорд…
– Что? – закричала леди Гроун. – Чего вам надобно? Что за нужда у людей, которая заставляет их ломиться в двери?
Кажется, гость или гостья – по голосу трудно было определить пол пришедшего – только теперь осознал, что герцогиня не узнала его. И в следующий момент голос уже спокойно сообщил:
– Неужели вы забыли про меня? Это же я! Я – нянька Слэгг!
– И что тебе от меня нужно? – спросила герцогиня, тоже начиная успокаиваться.
– Привела его светлость взглянуть на вас хоть краешком глаза, – сказала нянька, причем голос ее снова взволнованно задрожал.
– О, даже так? Кажется, вы хотите войти в комнату? Я верно поняла? Ого – лично с его сиятельством!.. А, кстати, что именно вам нужно? Что хочет его сиятельство?
– Они просто желают встретиться с вами. – Госпожа Слэгг, кажется, умудрилась побороть робость и даже осмелилась сообщить более точно о цели визита, хотя и несколько завуалировано. – Его сиятельство только-только пришли из бани. Выкупались, значит…
Леди Гроун позволила себе улыбнуться и спросить:
– Это из какой же бани, не из новой ли?
– Мне можно войти, сударыня? – уже более требовательно поинтересовалась Слэгг.
– Давай! Давай! И хватит скрестись в мою дверь, как кошка. Чего вы ждете?
Дверная ручка задребезжала с новой силой, и дверь распахнулась, скрипя плохо смазанными петлями. Кажется, этот противный скрип окончательно вспугнул птиц – они мгновенно поднялись в воздух и вылетели через окно на улицу…
ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО ДЛЯ ТИТУСА
Нянька Слэгг, то и дело оглядываясь, наконец-то переступила порог комнаты, неся на руках младенца – будущего хозяина замка – огромного скопища башен и стен, потайных ходов и рвов, в которых мальчишки – будущие слуги будущего герцога – беззаботно удили рыбу.
Нянюшка поднесла малыша к матери, но продолжала держать на руках. Леди Гертруда бросила на ребенка довольно безразличный взгляд и резко бросила:
– Где доктор? Прунскваллер? Положи ребенка на кровать и отвори дверь! Быстрее!
Слэгг немедленно повиновалась распоряжению, и как только кормилица повернулась лицом к двери, герцогиня быстро наклонилась и заглянула младенцу в лицо. Крошечные глазки ребенка были уже сонными, а пламя свечей бросала на лысую головку причудливые тени.
– Хм, хм, – рассеянно проговорила мать. – Ну и что теперь прикажете с ним делать?
Хоть госпожа Слэгг и была умудренной жизнью нянькой – седовласой и морщинистой – она несколько иначе восприняла смысл услышанного:
– Он только что из бани. Мы его выкупали и насухо вытерли. Дай Бог здоровья будущему повелителю.
– Ага, понятно, – равнодушно ответила герцогиня.
Не найдя, что ответить, нянька подхватила ребенка на руки и стала убаюкивать его.
– А Прунскваллер-то куда подевался? – снова поинтересовалась леди Гертруда.
– А… он… он внизу, – затараторила старая женщина, указывая морщинистым пальцем на пол. – Думаю, он должен быть еще там. Собирался пить пунш… Наверное, еще не ушел… Да будет благословен наш красавчик. Ах ты, прелесть моя.
Несомненно, последние две фразы относились все-таки к ребенку, а не к доктору Прунскваллеру. Леди Гроун, приподнявшись на локте, сурово посмотрела в сторону двери и зычным голосом крикнула:
– Скваллер!
Громкий крик загрохотал в коридорах и галереях, спустился на этаж ниже и дошел-таки до сознания доктора, и в самом деле успевшего уже принять пару стаканчиков пунша. Тем не менее врач не потерял способности соображать – судя по громкости голоса, можно было догадаться, что ее сиятельство очень желают видеть его, и именно сейчас. Неопределенного цвета глаза лекаря, похожие на два кусочка студня, заметались по комнате и наконец остановились на потолке. Прунскваллер поправил очки. Поспешно залив в глотку из стакана остатки горячительного напитка, медик бросился из комнаты. Еще даже не переступив порога комнаты леди Гертруды, доктор начал в своей обычной манере, перемежая слова ничего не значащими «ха-ха»:
– Госпожа! Ха-ха, я услышал ваш голос внизу и решил, ха-ха, что…
