— А если вдруг не получится?
Яснопольский, с каким-то отстранённым интересом наблюдавший за переменами, происходившими на лице Егорыча, улыбнулся и сказал:
— А Вы постарайтесь, чтобы получилось. Если не получится — вернёте деньги.
Егорыч больше не колебался. Да плевать ему на всё! Он никому ничем не обязан. С трудом поднявшись с дивана, в который он глубоко провалился, Егорыч подошёл ко Льву Карловичу и сказал:
— Дайте мне руку.
Яснопольский протянул ему руку и Егорыч сжал пухлые пальцы "хозяина города". Ну, поехали, подумал Егорыч, потусторонняя сила вспыхнула в нем и в одно мгновенье перетекла в большое тело Льва Карловича. Яснопольский вздрогнул, будто его ударило электрическим током, зачем-то покрутил головой и спросил "Это всё?". Опустошённый Егорыч кивнул и выпустил руку Льва Карловича. Нахмурившийся Яснопольский, словно прислушивался к каким-то своим внутренним ощущениям.
— Это точно всё? А дальше Вы что будете делать?
— Дык, ничего не буду, — пробормотал Егорыч — Вот я так делаю, а потом что-то происходит с людьми. Собственно, это и есть лечение.
— И когда станет ясно, подействовало Ваше лечение или нет?
— Дык! Через три-четыре дня видимо.
— А сами себя что же Вы не вылечите? Или Вы считаете, что ежедневное употребление алкоголя в больших дозах является нормой жизни?
Егорыч замялся.
— Дело в том, что на меня моя сила не действует. Не могу я себя лечить. А почему, не знаю!
Яснопольский был явно недоволен, однако он полез во внутренний карман пиджака, достал толстое портмоне, вынул и отсчитал пятнадцать бумажек по тысяче, после чего протянул их Егорычу со словами:
— Если через три дня я не почувствую себя лучше, к Вам за деньгами заедут мои ребята. До свидания.
Егорыч сжал деньги в потной руке и выскочил из квартиры-музея, чуть не забыв при этом свою палку. Охранник проводил его и с лязгом захлопнул за ним дверь. Дверь то небось толщиной как на подводной лодке, подумал Егорыч. Он вышел на улицу, спрятал деньги во внутренний карман своего засаленного пиджака, а потом ещё прижал к телу рукой, чтобы не дай Бог не потерять. Через десять минут он уже подходил к своему подъезду, благо, что дом Яснопольского был недалеко. Женщина, про которую Егорыч уже и забыл, всё ещё сидела и ждала его. Увидев ковыляющего старика, она вскочила и опять полезла в карман, видимо опять пытаясь достать деньги. Егорыч подошёл к ней и, глядя на окурок на асфальте, грубым голосом сказал:
— Приходи через неделю. Сейчас уже ничего не получится.
— Да ведь Вы обещали, сказали что можно… — женщина умоляюще пыталась заглянуть в глаза старика. — Сын то со дня на день может… Врачи совсем отказались…
У неё видимо перехватило горло. Егорыч, всё также глядя на сморщенный окурок, буркнул "Я же сказал — через неделю" и поковылял в подъезд. Открыв дверь, он обернулся и добавил "В воскресенье, с утра". Женщина, молча смахивая с глаз слёзы, побрела по пыльной улице.
*****
— Хорош, ой хорош! — Дэйв сделал пасс рукой и шар погас. — Ну, Защитник людей, убедился на чём свет стоит? Жалкие сто тысяч, а какой результат! Погоди, старик скоро наверняка додумается, что может миллионы зарабатывать. И неужели после сегодняшней сцены, ты думаешь, что он обратит внимание на подобных женщин с их умирающими детьми? Не-ет, гораздо важнее убрать лишний жир с тела богатого клиента! А между тем, мы ещё не добрались до основного экзамена.
Улыбка Дэйва безмерно раздражала Прометея. Он молчал. Да и что он может сказать этому прихвостню Высших? Он не сомневался, что ни Дэйв, ни кто-либо другой даже не подумал вмешаться в решение старика. Старик самостоятельно принял такое решение. Конечно, наверное он не показатель. Должны же на Земле остаться ЛЮДИ! После многотысячелетнего одиночества и оторванности от внешнего мира Прометей всё ещё хранил в груди огонь, часть которого он передал людскому племени на заре времен. Ну не может же быть, что люди растоптали в себе этот огонь до последней искры!!!
*****
Три дня Егорыч валялся в своей квартире, окруженный полупустыми бутылками с иностранными наклейками и всяческими деликатесами. Старик, плюнув на то, что к нему могут придти за деньгами телохранители Яснопольского в случае, если "лечение" не сработает, пошёл в магазин и накупил такого, чего никогда в жизни не пробовал. Егорыч обжирался и упивался незнакомыми продуктами, жалея лишь об одном — что Дуси нет рядом с ним, ведь она за всю свою жизнь никогда не пробовала иноземных яств. На стуки в дверь он не открывал, особенно, если слышал мужские голоса. О том, что за невозвращенные деньги у него могут отобрать последнее, что у него есть — квартиру, Егорыч старался не думать и пил, засыпал, приходил в себя и снова пил.
День и ночь у него смешались, он совсем потерял чувство времени. Поэтому, когда в очередной раз придя в полусознательное состояние Егорыч услышал бухающие удары в дверь, он первым делом посмотрел в окно. Не то утро, не то вечер. Во всяком случае не ночь. Шатаясь, Егорыч подошёл в двери и посмотрел в глазок. Так и есть, в подъезде стоял один из "шкафов" Яснопольского. Ещё два удара сотрясли хлипкую дверь. "Ну всё, конец мне!" Егорыч бросился к столу и из горлышка допил остатки какого-то синего ликёра, попутно уронив на пол пару пустых бутылок. Одна упала на другую и раздался звон бьющегося стекла. Егорыч замер в позе пионера-горниста, облившись остатками липкой жидкости. За дверью послышалось "Слышь, там чего-то разбилось! Жив старый хрен!", после чего раздался звук мощного пинка и дверь с треском слетела с петель. "Шкафы" зашли в комнату, брезгливо морща носы.
— Вот он, живой и здоровый! Слышь, дед, собирайся, поехали. Эй-эй, ты чего?
Силы покинули Егорыча, комната поплыла у него перед глазами, и он сам не заметил, как опустился на пол. Сквозь шум в голове он услышал возглас "Слышь, братан, не дай Бог дед загнётся, шеф нам бошки поотрывает! Давай быстро в тридцать пятую поехали, она ближе всех!". Егорыч почувствовал, как его подхватили под руки и буквально волоком потащили куда-то, после чего он погрузился во тьму.
*****
Егорыч очнулся в больничной палате. Причем палата была явно одноместная. На окнах аккуратные светлые занавески, кровать застелена белоснежными простынями, на прикроватной тумбочке стояла бутылка негазированной минеральной воды и стаканы, накрытые салфеткой. Присутствовали даже холодильник и телевизор. В воздухе пахло не хлоркой и больницей, а хвоей.
Егорыч ошарашено принялся соображать, каким образом он мог очутиться в такой палате. Наверняка ошибка. Никогда он не попадал в такие условия, даже когда ему давали путевку в санаторий имени ВЦСПС. И куда девалась его одежда? На нём была одета больничная пижама, причем, хорошего качества, решил он, потрогав штаны. Егорыч встал с кровати, оборвав при этом какой то проводок, закреплённый на его руке. Тотчас что-то запищало. Спустя полминуты в палату влетела медсестра.
