На третий день, после отъезда из Ван-Худа, наконец-то кончился дождь. Обоз потихоньку подбирался к сосновому бору по напрочь убитой дороге, где собирался провести днёвку, дать отдых лошадям и починить телеги. Нудный дождик настолько всем измотал нервы, что люди рады были неожиданно жаркому солнышку, хотя из-за него так прело, что дышать было нечем. Один лишь Мондвид выглядел недовольным.
— Летом такой жары не было, а тут смотри, раздухарилось!
— А ты радуйся, — ответил ему кто-то из раненых — хоть просохнем немного, а то такое чувство, что я в болоте лежу, а не на телеге.
Мондвид стянул кожаную накидку, под которой находился видавший виды стёган, Рут увидев это, спросил:
— Неужели ты в этом дрался?
— Что? — Вольный оглядел себя. — А, нет, конечно, у меня есть отличная кираса с наплечниками, я её в позапрошлом году с одного бомрика снял. (Бомра — государство расположенное юго-западнее Таваско. Бомрик — просторечное название жителя Бомры) Чистая бронза с червями.
— С чем?
— Ну, с этим, червлением. Знатная вещь, литьё тончайшей работы.
— Где это видано что бы кирасы отливали? — Вмешался в разговор Серт, один из вольных бойцов с раздробленной ступнёй. Келем каждое утро подступался к парню с разговорами, что, мол, ногу резать пора, не ровён час кони двинешь, но Серт твёрдо стоял на своём и резать не давал, хотя уже пахло от неё далеко не фиалками. Дошло до того, что вольный, завидев лекаря, вблизи начинал крыть его трёх этажным матом, лишь бы не дать тому приблизиться.
— Я тебе говорю отлитый.
— А ну покаж.
— Вот же осёл упрямый. — Мондвид подошёл к телеге и, достав доспех, протянул его Серту. — Вот смотри. — Вещь и впрямь была интересная, лохматая голова, отлитая в зерцале, удивлённо пучила глаза, раздвинув в улыбке пухлые губы.
— Ох-х-х, ты! А это что за тварь тут намалёвана? Экая гадость.
— Сам ты, гадость. — Рассерженный Мондвид отобрал нагрудник и засунул его в мешок.
— А позади там, никакая задница не отлита? — Зубоскалил Серт.
— Нет. — Бросил вольный, затягивая узел, но Рут успел заметить прекрасное женское лицо, вытравленное на спине доспеха. Странная вещь, но Бомры вообще со странностями.
Тем временем первые телеги обоза уже въезжали под сосны. С одной из них поднялся страдающий с похмелья Буй-Бык, но запнувшись о колесо, грохнулся в грязь, чем вызвал взрыв хохота. Хомпа, воспользовавшись тем, что почти половина раненых могла передвигаться самостоятельно, занял часть телеги, и первые два дня наливался гирросом до состояния столбняка, что впрочем, не мешало ему горланить песни и травить байки. Выбравшись на четвереньках на сухое место, он поднялся и посеменил к ближайшему дереву, где расстёгивая штаны, продекламировал:
— Бабский праздник близко-близко,
Ты расти моя — А дальше он со всего маху грохнулся навзничь. Сначала никто не понял, что произошло, но когда из-за дерева вышел мужик, с приличных размеров киянкой в руках, до некоторых дошло.
— Бой! — Заорал Рут и, перекинув щит, встал спиной к телеге. Из леса повалили высокие люди в каких-то рыжих лохмотьях вооружённые топорами, дубинами, а особенно было много людей с огромными деревянными колотушками.
— Бомрские работорговцы. — Сказал немного побледневший Мондвид, вставая рядом с Рутом. — Не давайтесь им живыми братцы! Хуже нет на свете доли, чем попасть в лапы к этим нелюдям!
— Если получится, — отозвался с телеги Сирт, доставая короткий меч — кидайте мне их сюда по одному.
Из-за ближайших деревьев выскочило семеро бойцов, и припустили в сторону Рута.
— Расходимся? — Спросил Мондвид.
— А ты сможешь? Твоя рука…
— Ничего, когда делом занят она почти не болит. — Слабо улыбнулся вольный и отбежал на пару стамов вправо. Рут не стал ждать атаки и первым бросился на врагов, поднырнув под нацеленную в голову колотушку, он пырнул в живот первого и почувствовал, как меч под лохмотьями пробивает кольчугу.
— Вот же тварь. — Удар второго «рыжего» Ханэдав принял на щит и чуть его не выронил, настолько мощный он был, да и не удивительно, нападавший вымахал много выше среднего, впрочем, как и все его дружки — верзилы. Рут крутанулся, ударил в ногу, увернулся от топора, ударил в ответ и ушёл в глухую защиту. Мондвид, тем временем, покончив с одним, толкнул второго в объятья к Сирту и сцепился с третьим. За телегой появились ещё несколько работорговцев. Рут покончив ещё с одним противником, бросился туда, но не успел, топор одного из верзил размозжил череп Сирту и прикончил ещё одного раненого на телеге.
— Монд! Сюда! — Рут увидел, что хвост обоза почти зачищен работорговцами. — Пробиваемся к Сандру! — Ныряя под телеги, уворачиваясь от ударов, отвечая на них, Рут и Мондвид медленно пробивались в голову обоза.
Там Сандр, Борхус, Хум и Бизон с несколькими бойцами вполне успешно отбивались от насевших врагов.
Когда Рут рассказал друзьям о просьбе балара, их реакция оказалась неоднозначной, в частности Хум был отчего-то против его кандидатуры. Зато теперь, когда Борхус в одиночку сдерживал человек семь из нападавших, Хум, пожалуй, против не был, да ему вообще сейчас не до этого было, он еле отбивался от трёх колотушечников, которые ему не то, что атаковать, вздохнуть лишний раз не давали. Рут поспешил к нему на помощь, но немного не успел, деревянная кувалда опустилась на предплечье бедняги и с хрустом переломила его. В следующую секунду Рут и Мондвид убили двоих напавших на Хума, а третий, дунув в свисток, бросился в лес. Рут швырнул ему вдогонку кинжал, подарок Сандра, но промазал, со «змейками» у него выходило куда лучше.
Работорговцы тем временем усилили натиск и смогли уложить ещё троих обозников, среди которых оказался один из лекарей, после этого они дружно и неожиданно отступили в лес.
— Что это было? — Спросил один боец из пехотинцев Фотия, ошарашено оглядывая кучу трупов вокруг разбитого обоза.
— Военная хитрость. — Буркнул Сандр. — Рут, подсчитай потери, лекари, займитесь ранеными, а ты Мондвид обойди обоз, проверь лошадей, телеги и припасы. — Сам, присев у тележного колеса, стащил рогатый шлем с взмокшей головы и спросил у проходящего мимо балара:
— Я конечно много о вашем брате наслышан, но драться с семью и даже не запыхаться, это круто, вот только какого веркеля ты ни одного из них не прикончил?
— Не прикончил. — Спокойно подтвердил Борхус. — Ну, так и эти семеро никого не убили, они вообще старались как можно больше живых взять.
— Обычно работорговцы так и поступают. — Съехидничал цверг. — Ладно, — вздохнул он — в другой раз убей кого-нибудь, а то не убитый тобой, убьёт кого-нибудь из нас.
