Григорий Панченко - Псы и убийцы

Снова, как прежде, он закрыл глаза и сознание его слилось со Строем. На этот раз он его видел не оранжевым, а светло-желтым: псы еще не набрали боевой ярости. Лишь в одном месте, прямо напротив него, желтизна сгущалась, — значит, там и была Группа, которая возглавит атаку. Эта Группа…

Скадли не смог удержать стон. Нет, это несправедливо! Ах сволочи, какие сволочи! И склоняясь на шею коня, и чувствуя как волосы гривы облепливают его мокрое от слез лицо, он только одно твердил про себя: сволочи, сволочи!

Успокойся.

Никто ни в чем не виноват, кроме тебя. Группу, потерявшую ведущего, всегда переводят в Строй, потому что только Нюхач может привыкнуть к новому ведущему. Малый, как остальные, — не может, но Малые не нужны и в Строю, поэтому их в таких случаях убивают.

И никто ничего не подстраивал. Даже если бы кто-то специально подгадал так, чтобы ты попал на «пробу» одновременно с твоей Группой, он не мог знать, что ты окажешься в первом ряду. И уж совсем невозможно было рассчитать, что Группа расположится точно напротив тебя.

А может, так даже легче — от своих собак. От их мышц, которые ты сам тренировал, и их клыков, к которым ты прилаживал стальные наконечники.

Да, пожалуй, это легче.

Он еще раз прошелся по Группе, жадно запечатлевая неповторимо-знакомый мысленный узор, и вдруг в мозг его прорвалось собачье растерянное изумление. От горя и отчаянья он забыл закрыться, и Группа, в свою очередь, нащупала его по обратной волне.

На холмах взревели барабаны, подавая сигнал к атаке.

А атаки не было.

…Его средние рассыпались по сторонам, обернув морды к Строю, рычали и взлаивали, останавливая молодняк, сбивая его в кучу, как пастушьи собаки безмозглых травоядных. Лакхаараа же как был, так и остался в центре, только прыжком швырнул себя на два корпуса вперед и теперь показывал замершим рядам обнаженный в оскале страшный двойной частокол. Молодой глоткой гаркнул кто-то из строевых догов, бросился вперед, оттирая Лакхаараа плечом, — и тут же покатился с распоротой шеей. Было видно, как с холмов, что-то крича на ходу, сбегаются люди, но громадный зверь в блестящем кованом панцире все так же глыбой возвышался перед опешившим Строем, ловя малейшее шевеление, не сдвигаясь сам и не давая двинуться остальным.