Рэд с радостью отметил, что это весеннее утро выдалось ясным и солнечным, – тем более кстати, что сегодня он ожидал гостей. Пол Бенден и еще несколько специально приглашенных из Форта людей должны были присутствовать при торжественной установке двери Холда...
– Ах ты, черт побери, – пробормотал Рэд, натягивая подбитые железными подковками рабочие ботинки. Он до сих пор так и не придумал имя для своего Холда!..
Маири не слишком понравилась идея назвать Холд Керуном или даже Керри, хотя Рэду казалось, что ей это должно прийтись по вкусу.
– О нет, это должно быть что-то наше, что-то, что будет говорить о нас самих, – говорила она; на лице ее отражалось усилие – она никак не могла объяснить, что именно имеет в виду.
– Ханрахан-холд? – поинтересовался он полушутливым тоном.
– О боже, конечно, нет!.. Это отдает феодализмом...– Подумав, она усмехнулась. – Хотя, если подумать, ты и вправду владетельный лорд всего этого... – Она указала за окно спальни.
День, когда они перенесли кровать из конторы Рэда (которая немедленно и окончательно превратилась именно в контору) в расположенную наверху «трехкомнатную квартиру» с окнами, врезанными в камень утеса, – о, это был ее день! Рэд никогда не забудет ту радость, которая отразилась на ее лице, когда она отправляла Брайана и Саймона за своим «наследным сундуком», который после второго Переселения склеили заново. Установив его на том самом месте, где она хотела, Маири удовлетворенно и счастливо вздохнула, после чего выгнала всех из новых апартаментов четы Ханраханов, чтобы отполировать дерево сундука до нужного теплого блеска.
Она занималась этим так долго, что в конце концов Морин пришлось самой накормить своего брата-младенца.
– Это не похоже на маму, – буркнула она отцу, укачивая на руках Райана.
– Это только на сегодня, Морин, – ответил Рэд, взболтав в кружке остатки кла и делая последний глоток. – Когда сундук был установлен на приличествующее место, твоя мать окончательно и бесповоротно стала считать этот дом своим.
– Первое, что у меня спросила мама, когда мы высадились на Северном материке, было: где клей, которым можно склеить сундук, – сообщил Брайан младшей сестре, подмигнув при этом отцу.
– Это самая древняя вещь в нашем Холде – исключая разве что те камни, на которых мы стоим, – заметил Рэд несколько сентиментальным тоном. – Он хранился в семье твоей матери и передавался от поколения к поколению...
– И, несомненно, будет передаваться из поколения в поколение и здесь, – закончил Брайан с понимающей усмешкой. – Итак, когда же мы собираемся поставить на место входную дверь, па?
– Приглашения приняты, – ответил его отец, – так что ждем гостей и готовимся...
Сейчас все было готово: оставалось только установить огромную тяжелую дверь на ее законное место. По этому поводу Рэд надел новые брюки, почти полностью скрывавшие рабочие ботинки, и прекрасную новую рубаху, а поверх нее, по настоянию Маири, кожаную куртку, в которой было так удобно работать.
– По крайней мере, пока эта штука не будет установлена, – сказала она. – У нас достаточно ткани, но пока еще не было времени заняться шитьем, так что побереги рубаху.
Сегодня на празднование должны были прибыть Шон и Зорка с их новорожденным сыном. Один-два дракона очень пригодились бы, чтобы доставить гостей, но Рэд ни за что не стал бы просить об этом. Драконы должны заниматься в первую очередь тем, ради чего их создали. Он знал, как горько было Шону, когда драконам приходилось служить вьючными животными. Разумеется, это было еще в те времена, когда они не научились летать через Промежуток и жевать огненный камень, позволявший им изрыгать убивающий Нити огонь. Возможно, теперь, заняв особое положение среди жителей Перна, Шон вел себя немного надменно – но Рэд не мог винить его. Он, как и другие молодые всадники, рисковал своей жизнью и здоровьем ради того, чтобы не допустить Падения Нитей в единственном регионе Перна, где только и могли жить люди. К тому же этот парнишка – нет, этот мужчина – был подлинным Предводителем всадников и прекрасно управлялся как с драконами, так и с делами Вейра. Ночь, когда умерли Алианна и Черет'а, была единственной, когда он позволил другим увидеть, как тяжела ответственность, которую он взвалил на свои плечи. В каком-то смысле чувства, проявленные Шоном, были в глазах Рэда признаком подлинного возмужания: мужчина может позволить себе плакать от горя, и никто не смеет упрекнуть его в этом. Рэд искренне восхищался Шоном в тот момент – впрочем, как и всегда, даже в те времена, когда Шон был всего лишь мальчишкой, гордым обладателем пары коричневых файров.
Восхитительный запах говядины и баранины, жарившихся на углях, плыл над дорогой, ведущей меж полей к Холду. Рэд слышал доносившиеся из кухни голоса: Маири, Морин и большая часть его приемных детей занимались приготовлением праздничной трапезы для гостей, которые соберутся здесь в торжественный момент.
Необходимые механизмы уже были отлажены. Ожидали только прибытия гостей. В окне над дверью установили надежно закрепленный подъемник, который должен был на цепях извлечь дверь из большого «вагона». Сверхпрочную сталь двери отполировали так, что на поверхности не осталось ни единой царапины. Рэд на секунду задумался о том, где и как были получены эти царапины и с какого корабля была снята дверь. В свое время, довольный тем, что ему удалось выбить ее у Джоэла Лилиен-кампа, он не удосужился спросить об этом, не желая раздражать пожилого человека лишними вопросами. Сам он полагал, что дверь сняли с «Юджисана», того корабля, на котором Саллах Телгар и Барр Амил доставили семейство Ханраханов на планету, ставшую для них новым домом; и кто бы стал спорить с ним? В конце концов, все корабли-«челноки» были построены одинаково...
Внезапно в окно стремительно влетел бронзовый файр и резко застрекотал, требуя внимания Рэда. Рядом немедленно объявился Кусака, и две огненные ящерки вступили в им одним понятный разговор. Затем бронзовый подлетел к Рэду, предусмотрительно подставившему файру руку, чтобы тот мог приземлиться. Кусака же устроился на плече Рэда, ревниво наблюдая за новоприбывшим файром с явным намерением не допустить никаких вольностей. Бронзовый снова застрекотал и вытянул лапу, к которой, как рассмотрел Рэд, была прикреплена капсула с письмом.
Он осторожно отвязал ее, поблагодарил файра и развернул послание.
«Где, черт побери, тот брод, по которому ты велел нам ехать? П. Б.»
-162-
Рэд рассмеялся; в широком размашистом почерке писавшего чувствовалось неподдельное отчаянье. Он высунулся в окно и крикнул:
