"Странно! — заметил сэр Пом-Пом. — Подозреваю, что философ, из бороды которого она выдрала шесть волос, не был по-настоящему мудр — или, может быть, вообще не был философом и обманул ее, предъявив поддельные рекомендации".
"Может быть", — сказала Мэдук.
"В таком глухом уголке невинную девушку нетрудно обмануть, — прокомментировал Траванте. — Даже философу".
Мэдук вернулась к изучению книжечки: "А вот еще один рецепт. Он озаглавлен "Безошибочный способ внушения несокрушимой верности и нежной любви в тех, кого мы любим"".
"Любопытно! — заинтересовался сэр Пом-Пом. — Прочтите, пожалуйста, этот рецепт, не пропуская ни слова".
Мэдук прочла: "Когда убывающая луна печально желтеет низко в небе, как готовый погаснуть огонек в лодке, плывущей по облакам, наступает пора приготовиться, ибо испарения нередко сгущаются в капли, сползающие по светлому краю месяца и свисающие с кончика нижнего рога. Медленно, постепенно, мало-помалу набухает и провисает такая капля; наконец она отрывается и падает — и, если бегущий под луной человек успевает поймать ее в серебряный рукомойник, он приобретет эликсир, обладающий многими полезными свойствами. Для меня в связи с этим открывается возможность для блуждающих мечтаний, потому что, если я растворю каплю лунного эликсира в бокале бледного вина, и мы вдвоем выпьем из этого бокала, нас обязательно соединит тоска неразрывной сладостной любви. Поэтому я твердо решила: как-нибудь ночью, когда луна будет плыть низко в небе, я выбегу с рукомойником и не остановлюсь, пока не встану под рогом луны — и там я буду ждать, чтобы поймать чудесную каплю!"
"Есть какие-нибудь еще записи?" — спросил Траванте.
"Они кончаются этим рецептом".
"Что ж, может быть, она так и сделала — убежала ночью и в конце концов поймала драгоценную каплю!"
Мэдук перелистывала пергаментные страницы: "Больше тут ничего нет — остальное размыло дождем".
Пом-Пом погладил подбородок и взглянул на священную чашу, установленную на подушке. Поднявшись на ноги, он подошел к выходу из павильона и выглянул на прогалину. Через некоторое время он вернулся к столу.
"Какая нынче погода, сэр Пом-Пом?" — спросил Траванте.
"Светит полная луна, небо безоблачно".
"Ага! В таком случае сегодня не следует ожидать утечки лунного сиропа!"
Мэдук спросила: "Сэр Пом-Пом, ты собирался бегать по лесу с рукомойником?"
"А почему нет? — с достоинством ответствовал Пом-Пом. — Капля или две лунного эликсира могут очень даже пригодиться". Он покосился на Мэдук: "Я все еще не решил, какую награду потребую".
"Я думала, ты решил стать бароном и жениться на Девонете".
"Женитьба на принцессе королевской крови может оказаться более престижным предприятием, если вы понимаете, что я имею В ВИДУ".
Мэдук рассмеялась: "Я тебя понимаю, сэр Пом-Пом, и поэтому буду остерегаться твоего бледного вина, даже если ты предложишь мне ведро вина, преклонив колено".
"Вот еще! — пробормотал сэр Пом-Пом. — Вы говорите сплошные глупости!"
"Конечно, — охотно согласилась Мэдук. — Тебе придется удовольствоваться Девонетой".
"Я об этом подумаю".
С утра все трое продолжили путь по дороге Манкинса, шагая под кронами высоких деревьев, волшебно преображавшими солнечный свет. Примерно через час Траванте издал удивленный возглас. Мэдук обернулась — старик напряженно смотрел в лес.
"Я ее видел! — закричал Траванте. — Не может быть никаких сомнений! Смотрите — вон там! Смотрите сами!" Он протянул руку — Мэдук показалось, что она видит какое-то движение среди стволов. Траванте позвал: "Стой! Не уходи! Это я, Траванте!" Он побежал в лес, продолжая кричать: "Не убегай, подожди! Я хорошо тебя вижу! Куда же ты спешишь? Почему не можешь подождать?"
Мэдук и сэр Пом-Пом сначала последовали за стариком, потом остановились и прислушались, надеясь, что тот вернется — но восклицания Траванте становились все глуше, и в конце концов растворились в тишине.
Мэдук и помощник конюшего вернулись на дорогу, часто останавливаясь, прислушиваясь и оглядываясь, но из леса не доносилось ни звука. Они подождали еще час, медленно прохаживаясь взад и вперед, но в конце концов неохотно направились на запад.
В полдень они вышли на Великую Северную дорогу и повернули на юг — сэр Пом-Пом, как обычно, шел впереди.
Через некоторое время Пом-Пом задержался и раздраженно обернулся: "Мне страшно надоел лес! Впереди — вспаханные поля и человеческие селения. Почему вы медлите?"
"Я не нарочно, — извинилась Мэдук. — Наверное, я волочу ноги потому, что с каждым шагом приближаюсь к Хайдиону — а я давно уже решила, что мне лучше быть бродяжкой, а не принцессой".
Сэр Пом-Пом презрительно хмыкнул: "А мне скучно пинать пыль, миля за милей! Дороги никогда не кончаются — одна выходит на другую, и путник никогда не доходит до конца пути".
"Такова природа бродяжничества".
"Ха! Это не для меня! Пройдешь несколько шагов, и пейзаж меняется. Только начинаешь любоваться видом, как он исчезает!"
Мэдук вздохнула: "Мне понятно твое нетерпение. Оно вполне объяснимо. Ты хочешь как можно скорее даровать церкви своего Грааля и получить великолепную награду".
"В особом великолепии я не нуждаюсь. Мне достаточно титула барона или рыцаря, небольшого поместья с усадьбой, конюшнями, амбаром, свинарником, загоном для скота, птичником и пасекой — ну, не помешает также лесок, чтобы охотиться, и ручей, чтобы рыбачить".
"Может быть, тебе все это пожалуют, — сказала Мэдук. — Что касается меня, если бы я не хотела, чтобы старший герольд Спаргой объяснил, где найти сэра Пеллинора, я вообще, наверное, не стала бы возвращаться в Хайдион".
"Глупости!" — твердо сказал сэр Пом-Пом.
"Думай, что хочешь".
"В любом случае, раз уж мы решили возвращаться, давайте не задерживаться".
4Выйдя на Старую дорогу, Мэдук и сэр Пом-Пом шли на запад, пока не прибыли в деревню на Лягушачьем болоте, откуда в столицу Лионесса вел так называемый Нижний путь.
После полудня на западе стали собираться тучи, и к вечеру хвосты дождя уже волочились по полям. Выбрав подходящий луг за оливковой рощей, Мэдук поставила шатер, и странники хорошо отдохнули в теплых и сухих постелях, пока капли дождя барабанили по натянутому шелку. Почти всю ночь сверкали молнии и гремел гром, но к утру тучи развеялись, и восходящее солнце озарило свежий влажный простор.
Мэдук свернула шатер; они снова побрели по дороге, теперь часто огибавшей остроконечные останцы и внезапные провалы; углубившись в ущелье, путники прошли между отвесными утесами-близнецами, Мейгером и Яксом — так называемыми Арквирами — после чего снова широко открылось небо, и дорога стала постепенно спускаться по волнистым предгорьям. Далеко впереди уже серебрилась полоса пролива Лир.
