Страшной силы толчки сотрясли землю Квалиноста, когда Бессмертная Рука нанесла по ней удар ненависти. Земля содрогалась и трескалась, и вот трещины насквозь пропахали каменный утес, на котором был возведен город. Глазам красных драконов, наблюдавшим с небес за тем, что творилось на земле, предстала огромная зияющая дыра на том месте, где только что стояла прекрасная столица эльфов. Драконы отнюдь не испытывали любви к этому народу, более того, они были заклятыми врагами, и все же это трагическое зрелище их нисколько не радовало. Увидев руины погибшего города, они в страхе и благоговейном смирении склонили головы.
Толчки постепенно прекращались. Земля успокоилась. Воды реки Белая Ярость хлынули в бездну, недавно бывшую Квалиностом, и еще долго бурлили и шумели во вновь образованных берегах. Постепенно волны стали стихать и наконец кротко прильнули к каменистым уступам, будто изумленные своим недавним бешенством и теми разрушениями, которые они нанесли.
Пришедшую ночь не освещали ни звезды, ни лунный свет. Мрачный саван накрыл умерших, покоившихся под темными водами озера.
За много миль от родной земли король Гилтас и кучка уходивших с ним в изгнание эльфов расстались с Тарном Грохотом Гранита, королем гномов, и продолжили свой путь на юг. Они скакали во весь опор, поскольку супруга короля Львица считала, что Берилл вполне может поручить части своей армии завоевание Квалиноста, а часть отправить в погоню за беглецами. Но, несмотря на необходимость спешить, маленький отряд то и дело замедлял шаг, поскольку их сердца и мысли были с теми, кого они оставили в родном городе. Стоило им оказаться на вершине холма или горной гряды, как Гилтас оборачивался в седле и подолгу смотрел на далекий горизонт в тщетной надежде что-нибудь увидеть.
— Нас разделяет уже слишком большое расстояние, — говорила ему супруга. — Пожалуйста, не волнуйся так. Я оставила в городе гонцов, и они скоро сообщат нам, что там произошла Все будет хорошо. А сейчас, любовь моя, мы должны двигаться дальше.
Чуть позже, когда путники устроили краткий привал, чтобы дать лошадям напиться и отдохнуть, они ощутили, как земля вздрогнула под ногами, и до них донесся низкий гул, похожий на раскат грома. Гилтас, и без того обуреваемый беспокойством, выронил бурдюк с водой и уставился на север.
— Что это было? — с тревогой спросил он. — Ты почувствовала что-нибудь?
— Да, почувствовала, — обеспокоенно ответила Львица. — Не понимаю, что это могло быть.
— В горах иногда случаются обвалы, Ваше Величество, — попытался успокоить короля Планкет.
— Нет, это не обвал. Сердце подсказывает мне, там произошло что-то ужасное.
— Нам ничего неизвестно, — возразила Львица. — Может быть, это действительно всего лишь горный обвал, как сказал Планкет, Нужно продолжать путь и...
— Нет, — твердо ответил ее муж. — Я останусь здесь и буду дожидаться гонцов. Не двинусь, пока не узнаю, что случилось дома.
И он направился к скале, которая возвышалась неподалеку. Львица и Планкет обменялись взглядами.
— Ступай за ним, — тихо приказала она.
Планкет кивнул и поспешил за королем. Львица приказала отряду разбить лагерь. Она то и дело тревожно поглядывала на север.
Гилтас энергично взбирался по склону, Планкет с трудом поспевал за своим господином. Достигнув вершины холма, Гилтас застыл, впившись взглядом в горизонт на севере.
— Там что-то дымится, не так ли, Планкет? — спросил он.
— По-моему, облако, Ваше Величество.
Гилтас продолжал вглядываться в горизонт, потом наконец опустил глаза и смахнул рукой слезы.
— Это от солнца, — пробормотал король. — Слишком ярко светит.
— Да, Ваше Величество, — ответил слуга. — Вы приняли совершенно правильное решение...
— Я знаю, Планкет, — прервал Гилтас. — Я помню о своем долге, но сейчас я думаю о другом. — Он снова взглянул на север. — Наш народ вынужденно оставил свою древнюю родину. И что с нами будет, если мы не вернемся назад?
— Такого не может быть, Ваше Величество, — возразил Планкет.
— Почему не может? — Гилтас смотрел слуге прямо в глаза.
Планкет растерялся. То, что он чувствовал, было так просто и понятно.
— Квалинести наша земля, Ваше Величество. Она всегда принадлежала эльфам по праву.
Гилтас грустно вздохнул.
— Говорят, по праву нам принадлежит лишь тот клочок земли, куда мы ляжем навечно. Взгляни на наш лагерь. Моя любимая жена мечется, как разъяренная большая кошка, чьим именем ее называют. Она требует, чтобы мы уходили все дальше и дальше. Потому что за нами гонятся враги. Они преследуют нас на нашей же земле.
— Мы отберем у них нашу землю.
— Отберем? — переспросил Гилтас. — Сомневаюсь. — И он снова повернулся лицом к северу. — Отныне мы изгнанники. Всюду чужие. Нам некуда идти. — Помолчав, он добавил: — Я слышал донесения о Сильванести, Планкет.
— Мало ли какие распускают слухи, Ваше Величество, — смущенно возразил слуга. — Подтверждения еще не было. Мы собирались рассказать вам все, но Львица не разрешила вас беспокоить до тех пор, пока мы не узнаем все наверняка.
— Гм, наверняка. — Гилтас носком сапога принялся чертить на земле овал, фута три на шесть. — Только это мы можем знать наверняка, мой друг, — обронил он, указывая на овал слуге.
— Ваше Величество... — начал было встревоженный Планкет.
Но Гилтас, не слушая его, снова повернулся к северу.
— По-моему, это все-таки дым.
— Да, Ваше Величество, — ответил Планкет. — Это дым.
Гонец прискакал в лагерь посреди ночи. Привычные к ночным переходам, Львица и ее войско отмечали свои передвижения так, как делали эльфы Каганести в течение уже многих веков. Они оставляли лепестки цветка, светившегося в темноте, либо клали на кучку камней прозрачную коробку со светлячками, либо метили ствол дерева мазком фосфоресцирующей краски.
В ту ночь они не разводили костров из осторожности. Молча сидели друг подле друга, никто не рассказывал историй и не пел песен, как бывало в более счастливые времена.
Гилтас держался поодаль от своих спутников, его мысли бродили где-то далеко, во временах его детства. Он вспоминал о детстве, думал о матери и отце, о их нежной любви к нему. Неожиданно часовые вскочили и, подбежав, загородили его собой. Планкет с обнаженным мечом стал рядом с королем. Львица оставалась в центре лагеря, напряженно всматриваясь в сумрак. Затем с ее уст сорвалось краткое подобие соловьиной трели. И тут же последовал ответ. Львица снова засвистала, и эльфы расслабились, хотя оружия не опустили. Из темноты показалась фигура эльфа. Он вбежал в лагерь и, разглядев в темноте силуэт Львицы, стал о чем-то докладывать ей на языке Каганести, Диковатых Эльфов.
