Лира послушно стала подниматься по ступеням к церкви, но каждый следующий шаг давался ей всё большим и большим трудом. Знакомые белые, толстые стены старинного здания… Здесь проходило посвящение Избранной, Литы. Здесь Лира пыталась помешать охотникам, но проиграла. Она неслась огромными скачками через эти ступени, сжимая в руке кинжал, с которого через час или два закапает серебряными слезами кровь Избранной.
Здесь впервые за вечность вампиров по-настоящему засияло солнышко Дара, возвещая закат carere morte и начало новой эры. И Лира ненавидела это место. Здесь у неё возникло намерение зарезать Избранную, чтобы обессилить её Дар. Здесь она прокляла Ульрика, и, возможно, именно её проклятие сделало из него Палача. Отсюда началась история убийцы Диос.
Трепеща, Лира отворила дверь церкви. Но внутренняя обстановка совсем не напоминала страшную ночь Девятнадцатого Бала Карды. Теперь церковь была действующей.
«Много раз здесь протёрли пол, уничтожили капли твоей крови и твоих слёз. Твои следы и следы Литы давно затоптаны, никто и никогда не проследит ваш с Избранной путь. Осталась только память, безжалостная и точная. И её никто не сотрёт, не уничтожит».
Мира ожидала её в проходе между скамьями. Госпожа Вако стояла, склонив голову, и беззвучно наигрывала что-то на спинке скамьи. Услышав шаги Лиры, она обернулась.
— Присядь, — тихо и доброжелательно попросила она и сама устроилась на первой в ряду скамье. Лира осторожно присела на краешек. Последний раз они говорили с Мирой перед штурмом «Тени Стража», когда Лира была пленницей охотников, и тот краткий обмен репликами вряд ли можно было назвать дружеским. Сейчас улыбка Миры была вполне доброжелательной, и знакомый взгляд — задумчивый и с хитринкой — в этом взгляде Лире померещился Латэ, старый глава Ордена…
Пора было начинать разговор, но они молчали. Охотница-вампирша и вампирша-охотница: такие разные и странно одинаковые судьбы. Столько лет они шли рядом, но по разные стороны зеркала, повторяя путь и все движения друг друга, а теперь, объединившись, не могут связать двух слов! Такие разные… и похожие в главном — предательстве своей стороны. И как различны их судьбы, несмотря на совпадение основных вех пути! Одна — потерявшая много, но и обретшая много, сумевшая победить проклятие и подчинить чудо. Другая — странная, словно бы застывшая в самом начале пути, статуя, равнодушно озирающая холодными мраморными глазами мир, бегущий вдаль… без нее. Обе предавали и убивали — почему же на одну молятся, а другую презирают и на преданной, и на принявшей стороне? Неужели дело только в выборе цвета: черный или белый? Но обе стороны старинного противостояния давным давно поблекли, посерели. Предательство, убийство вампиров не тяжелее и не легче предательства и убийства охотников: одна и та же борьба идет в душе предателя и убийцы… В чем же дело? Они обе сражались за то, что им дорого. Но в глазах зрителей, увы, а может быть, к счастью, битва за дорогих сердцу людей милее и простительней защиты неясных идеалов…
— Перед моим посвящением в охотники Латэ точно также пригласил меня в часовню у Академии, — наконец, задумчиво призналась Мира, отвлекши Лиру от странных печальных мыслей. — Тогда он возглавлял охотников, а я была вампиршей-предательницей, которую ненавидели на стороне carere morte и не принимали на стороне их убийц.
— И вы решили также пригласить меня?
— Да. Наверное, я выгляжу глуповато, но… я твёрдо решила говорить с тобой, как с подругой, хотя понять и принять твой стиль жизни нелегко, — Мира вздохнула. — И всё же в чём-то мы похожи, Лира Диос: две предательницы, поменявшие сторону. Может быть, поэтому я не могу тебя ненавидеть: чувствую в глубине души, что сама такая же!
Лиру неприятно поразило созвучие мыслей Миры собственным. Она зябко повела плечами, и Мира приняла это за знак равнодушия:
— Тебе всё равно? Нет, я никогда тебя не пойму, Диос, — она засмеялась. — И всё же я благодарна тебе. Именно ты пробудила мою защиту охотника. Интересно… Единственным, кто по-настоящему напугал меня, так, чтобы я осознала свой щит, была смешная девчонка, потомственная охотница, слабенькая Низшая — не старейший и не Владыка вампиров!
— Да ну? — хмуро заметила Лира. Её было неприятно и странно, что немолодая и незнакомая по сути дама пытается говорить с ней, как с любимой сестричкой. Как ни старалась Мира, изобразить приязнь у неё не получалось. Что этой Вако на самом деле надо?
— Латэ не захотел меня изолировать от охотников, наоборот, он решил подружить меня с ними. Сначала я считала тренировки ещё одним утончённым издевательством, но постепенно поняла: так Латэ создавал мне условия, чтобы я нашла себе в Ордене друзей, подобие семьи. Как я понимаю, Дэви не делал для тебя подобного?
Лира усмехнулась:
— Я — голос Бездны! Carere morte шарахались от меня, как… как от солнца!
— Чувствовать волю Бездны — важнейшее твоё умение, но всё-таки я пощадила тебя не из-за него.
— Да, Ульрик говорил. Из-за того, что во мне принимал участие Первый…
— Опять угадала лишь отчасти, Диос! — Мира помолчала. — Латэ сделал для меня так много, а я не успела отблагодарить его. И я хотела сделать что-то подобное для кого-то…
Обида — такая горькая, что даже в горле запершило. Лира вскочила.
— Довольно за меня решать! Я не хочу в Орден! Мы совсем не похожи леди Вако! Мне не нужно ваше «подобие семьи», я слишком знаю, что это такое, мои родители были охотниками! Я не хочу участвовать в вашей войне! Я не такая, как вы!
Она осеклась. Мира вскинула на неё глаза — прозрачные, удивлённые, молодые, ничуть не злые, и у Лиры слова застряли в горле.
— Пока война затрагивала лишь ночную часть мира, ты могла закрыть глаза и забыть о ней. Но сейчас война захватила всю Землю Страха, и тебе придётся участвовать в ней вне зависимости от твоего желания, — прищурившись, заметила госпожа Вако.
— Понимаю. Конечно, если вы пожелаете, я встану вместе с вами в битве против Дэви, против вампиров, — хрипло заверила Лира. — Как человек, как бывший охотник. Но лучше, — поверьте! — для всех, если глашатая Бездны просто оставят в покое. Истинная Бездна — безразличная к людям сущность, и я — Её голос. В этой войне я принимаю сторону своей Госпожи, а она говорит мне сейчас о детях своей любви…
Лира замолчала, немного напуганная своей вспышкой, но радостная оттого, что наконец-то сказала всё, что её терзало, вслух. Эхо её обиды долго ещё звенело под сводами храма. Мира улыбнулась — знакомая улыбка Латэ:
— Ты так и не дала мне договорить, Диос. Сначала я хотела вернуть тебя в Орден, потом поняла, что ты всегда была нейтральной к обеим сторонам противостояния. Может быть, действительно, такова позиция ммм… истинной Бездны? Лишь иногда твои глаза застилает ненужная жалость, и тогда ты делаешь глупости, которые обращаются предательством. Сначала жалела себя, потом, накануне штурма замка Дэви, Владыку. Сейчас почему-то жалеешь меня, поэтому легко соглашаешься на очередное предательство и уже готова идти в бой на стороне Ордена. Но ты не нужна мне в охотниках, Лира, ты просто нужна мне живой. И ещё кое-что. Ты — ниточка к Первому вампиру, и я надеюсь с твоей помощью выйти на него. Дэви где-то прячет его тело…
