странное дело, но выглядел он откровенно довольным. — Ты настоящий Кэндл, не то что твой жалкий папочка или этот тюфяк Виктор. То, что ты отрастил зубки, достойно уважения… Так уж и быть, я сделаю то, что ты просишь. Я сниму с тебя проклятие. Стой и не шевелись.
Томми застыл, будто не в силах поверить, что все прошло так легко, а дядюшка взял его одной рукой за плечо, а другой размахнулся и… пощечина обожгла мальчику щеку. Томми вскрикнул.
Никто из присутствующих не обратил внимания — все были слишком заняты своими делами. Виктор дернулся, но ничего не успел сделать. А еще он подумал, что мальчишка сам заслужил, — он ведь действительно угрожал.
На глаза Томми наворачивались слезы. Мальчик был готов расплакаться от боли и обиды.
— Не смей, — пригрозил Джозеф Кэндл, вцепившись ему в плечо своими кривыми пальцами. — Не порти момент. Не смей реветь, не заставляй меня думать, что я в тебе обманулся.
— Это что, было обязательно? — пытаясь сдержать слезы, проканючил Томми, потирая щеку. — Только так можно было снять проклятие?
— Нет, но мне очень захотелось, — злобно признался дядюшка. — И еще. Никогда больше не смей мне угрожать, ты, жалкий мальчишка. Иначе поплатишься. Радуйся, что сейчас твоя наглость тебе помогла, но твое везение распространяется только на этот раз. А теперь брысь отсюда, у меня встреча.
Томми последовал приказу, а дядюшка Джозеф, смерив его удаляющуюся фигуру преисполненным подозрения взглядом, кивнул мистеру Греггсону, тому самому, что прибыл в Крик-Холл вместе с женой и дочерьми, и отправился в библиотеку. Мистер Греггсон последовал за ним, ведя за собой, словно на поводке, свою старшую дочь, кашляющую и спотыкающуюся через шаг. Виктор подумал, что ей лучше бы в постели полежать, чем составлять компанию отцу и дышать всем этим дымом…
Они ушли, и Виктор продолжил наблюдение. Его снова отчаянно заинтересовал кот. Особенно после того, что он услышал.
— Коннелли? Его глаза? Какая жалость! Но ты уверен? Подумать только?! Что бы это могло значить? — удивленным полушепотом щебетала девушка с брошью и пером в извивающейся волнами прическе. Она говорила с восьмифутовым великаном в дорогом черном костюме-тройке, который был ее немым братом. Хоупы. Джелия и Найджел. Виктор «познакомился» с ними вчера, когда тащил гигантские чемоданы по лестнице, ведь гости, само собой, и не думали заниматься своим багажом.
— Но откуда ты знаешь? — спросила девушка.
Отвечая на ее вопрос, Найджел дернул щекой и приподнял бровь, но Джелия прекрасно все поняла, поскольку тут же продолжила:
— Они сами вырезали их? Должно быть, он их ненавидит. Да, ты прав: ему есть за что их ненавидеть.
Найджел ничего не произнес — он лаконично поджал левый уголок губы и едва заметно прищурил правый глаз. Возмущение Джелии лишь возросло, когда брат дернул кончиком носа.
— Да плевать мне на их кота! Как ты не поймешь: меня волнует, зачем они это сделали! Все предельно просто: то ли им нужно было куда-то заглянуть, то ли что-то подсмотреть, то ли кого-то увидеть. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Найджел понимал — это было видно по его расширившимся ноздрям. Но тут он сделал совершенно невероятное — слегка наклонил голову набок, нахмурил лоб и пошевелил губами.
— А я хочу знать точно! — ответила Джелия, неизвестно отчего вдруг впав в ярость, что ее заметно испортило. — Ты ведь догадываешься о том, что она затевает! Думаешь, самое время рискнуть и подлизаться к ней? Не бойся, она слишком занята своими постоянными ссорами с сестрами. Ты слышал, как она кричала, когда Рэммора отлучилась из кухни без ее ведома?..
Виктор закрыл глаза и потер веки. Он устал от всего этого. От дома, от родственников, от гостей и от тайн… Он хотел просто пойти в свою комнату и лечь спать. И пусть только Ирландцу за стеной вздумается поделиться с ним через вытяжку своими соображениями по какому бы то ни было поводу…
Виктор дождался, пока одно из кресел у камина опустеет, и сел в него. Сцепив руки и уперев в них подбородок, он вновь уставился на одного из гостей, перевел взгляд на другого и продолжил подмечать странности, хоть и не желал этого.
Эти люди будто нарочно пытались «броситься в глаза», они не могли бы привлечь большего внимания, чем делали это сейчас, даже если бы вдруг начали по очереди кричать галкой. У кого-то жили собственной жизнью бокалы и сигары, у кого-то из карманов летели искры. Были даже те, кто уходил из гостиной и появлялся снова, проходя прямо сквозь стену и не утруждаясь поиском двери…
Хмуро и зло глядя на все это, Виктор пытался вспомнить, что же именно заставило его поверить окончательно. Ведь он уже знал — не догадывался, но точно знал. До того, как они с Кристиной вернулись домой, до того, как он попал на это сборище странных людей. На памятном интервью в кафе Кристина сказала, что мама — ведьма. Он поверил уже тогда, хоть всячески и убеждал себя в обратном? Или все случилось после? Когда он следил за Бигглем? А может быть, раньше? Когда услышал голос из-за стены, который исходил из пустой комнаты?
— Эй! — Кто-то ткнул Виктора в бок острым, как спица, локтем. Это была Кристина. Наконец-то Кристина. — Ты здесь не заснул? Вот и я!
Она держала в руках коробку. Сверху был навален ворох старой одежды: дырявое пальто, брюки, жилетка и прочее… И как она только умудрилась поднять все это?
«Ах да… — угрюмо подумал Виктор. — Она тоже, наверное, одна из них…»
— Почему так долго? — спросил он. — Я здесь почти состарился и умер…
— Не начинай, — сказала Кристина и с воодушевленной улыбкой добавила: — Просто не терпится собрать малыша!
Брат с сестрой открыли коробку. Внутри оказалось множество деревянных деталей, металлические крепления и туго набитый кожаный мешок. На картонке была изображена инструкция — схема сборки: «Расчудесное самораскладное пугало» явно не желало самораскладываться.
Возня у камина привлекла внимание — кругом начали собираться заинтересовавшиеся гости. Кристина взялась руководить, а Виктор под всеобщее одобрение — собирать.
— Да не сюда! — ворчала сестра. — Это пальцы! Ты что, не видишь?
У «Расчудесного самораскладного пугала» действительно были пальцы. Деревянные точеные колодки.
