— Капеллан приходил к вам в тот вечер, когда его видели последний раз?
— Приходил, — сощурилась Арлетта. — Иначе с чего бы вы сбежали из Лаик при первой возможности.
— Я не убивал! Куда бы я дел... тела?
— В склеп, — спокойно подсказал кардинал. — В тот самый склеп, возле которого вам стало плохо. Вы испугались, что мы заглянем внутрь; мы заглянули.
— Они там?! — Маленький ментор пытался вдохнуть и не мог. — Та... м?! Я... Видит Создатель... я... невиновен.
— Успокойтесь. — Левий повернулся к графине. — Странно, я не сомневался, что этот господин не верует в Создателя и порицает слуг Его, но иного свидетеля невиновности у него нет. И еще более странно, что я ему верю. Мэтр Шабли, вы меня понимаете? Дышите по счету. Когда отдышитесь, расскажете о том, что вы делали.
3
Споров и расхождений во мнениях не получилось — временем для пустой болтовни господа генералы не располагали, а по существу обсуждать было нечего. Перехвачен доклад командующего отдельным дриксенским корпусом генерала Рейфера своему фельдмаршалу. Этот корпус, неделю назад захвативший переправу у Зинкероне, последнюю, что еще оставалась в руках фок Варзов, повернул от реки на юго-запад и вторгся в Южную Марагону. Начали с Гюнне, городка на самой границе между Приддой и Марагоной. Талигойский гарнизон уничтожен, но Рейфер ждет мелких неприятностей от местного ополчения. О дальнейшем направлении своего движения не докладывает, очевидно, фельдмаршал и так это знает.
Райнштайнер и Давенпорт рапорт уже читали. Остальные выслушали, и стало очень тихо. То есть тихо в доме приютившего маршала Запада деревенского клирика, а лагерь шумел, как всегда, и от этого шума генеральское молчание делалось нестерпимым. Первым не выдержал Ансел, спросил, есть ли сведения о последних передвижениях Бруно. Варзов повернулся к Жермону, словно тот уже отвечал за весь поиск. Разговора об этом не было, но кто-то и в самом деле должен... Ариго кашлянул и повторил то, что знали все.
— Последние сведения — от восьмого числа. Сразу от трех командиров кавалерийских партий. Покинув лагерь у Мариенбурга, Бруно двинулся не на нас, а в западном направлении. Здешние леса — не «столы» Гельбе, как дриксы ни стараются, всех разведчиков они обнаружить не в силах, так что приглядывать за Бруно мы можем. Сейчас он идет туда же, куда и корпус Рейфера. Первая серьезная цель на этом пути — Франциск-Вельде.
— Большой город, приличная крепость, крупные склады, — согласился Энтони Давенпорт. — Что делаем мы?
Ойген уже спрашивал это днем. Тогда Жермон сказал, что лучше бы заставить самого Бруно решать, что предпринять. Пусть импровизирует, пытаясь выбрать лучший путь из нескольких возможных. Ойген согласился, и они долго искали, как загнать осла меж хотя бы двух охапок сена. Не нашли.
— Мы выступаем следом за дриксами, — хмуро объявил фок Варзов, — но не слишком торопясь. Ни у Бруно, ни у Рейфера в обозах не наблюдается того осадного парка, с которым он брал Доннервальд. Франциск-Вельде хоть и попроще, но не сильно, с полевой артиллерией его не взять. Пока «гуси» не подтянут необходимое добро, Бруно всерьез осадой не займется. А вот чем займется, нужно выяснить.
Теперь на Жермона посмотрели все, а Вейзель, словно этого было мало, объяснил:
— Да, выяснить необходимо. Впервые с начала кампании мы оказались ко всем основным переправам через Хербсте ближе, чем Бруно. Он приглашает ударить по ним и не боится, что мы отрежем его и от Дриксен, и от базы в Доннервальде. Я в такую беспечность не верю.
— И я не верю, — согласился Варзов. — Не будем предпринимать опрометчивых шагов. Завтра начинаем движение на запад. Решать, как лучше помочь марагонцам, я буду после того, как Бруно более четко обозначит свои действия. Пока это все.
Генералы согласились, по крайней мере никто не стал возражать, даже Ойген. Жермон тоже промолчал, только, уходя, положил на стол пакет от Лионеля Савиньяка. Маршал даже не глянул.
— Ариго, я целиком полагаюсь на ваших людей, — хмуро сказал он. — Мы не должны угодить в подстроенные нам ловушки.
Сказал так, словно достоверно знал: ловушки есть. Что оставалось Жермону? Лишь подтвердить получение приказа и выйти. Закрыть дверь он забыл, это сделал уходивший последним Ансел.
— Проклятье, — буркнул он и отшвырнул сапогом непонятно как оказавшуюся на крыльце дохлую мышь, — сколько можно ходить за «ними», но «не слишком торопясь»?! Ну сколько?!
Жермон ответа не знал.
Талиг. Поместье Лаик
400 год К.С. 11-й — 12-й день Летних Волн
1
Галерея, где Арно с приятелями видели монахов, не впечатляла, хотя ее концы честно терялись во мраке. Посредине светлел позабывший о дровах камин, пустые ниши вызывали в памяти любимый Бертрамов сыр, вернее, дыры в нем, а кто станет бояться сыра?
Графиня уселась в доставленное из комендантских апартаментов кресло, Левий уже зажигал свечи. По здравом рассуждении графиня и кардинал сошлись на том, что личные неудобства шансов не прибавляют. Наказанные паршивцы сидели при свете и при ужине, и это не помешало им насладиться зрелищем, а карауливший натощак и в одиночестве Робер никого не встретил ни в Нохе, ни в Лаик.
— Если танкредианцы живут на два дома, — Левий утвердил один шандал на каминной полке, а второй на разделявшем искателей призраков переносном столике, — и не забыли порядок, они пойдут к Рассветным вратам, то есть с запада на восток. В Нохе они поступают именно так. Ваш сын не говорил, откуда появилась процессия?
— Мальчишки не заметили, но исчезли монахи в стене, примыкающей к фехтовальному залу.
— Отлично, — кивнул его высокопреосвященство. — Некогда галерея вела в храм, дверь замуровали, но что до того мертвым монахам? Братья собирались в трапезной и шли привычной дорогой вдоль привычных стен.
— А какие привычки у гостей? За танкредианцами шли люди в светском платье.
— Вы думаете, эти господа остались в Лаик и мы увидим хотя бы их? Чему вы улыбаетесь?
— Представляю, как мы выглядим со стороны. Дама и кардинал сидят в засаде у холодного камина и беседуют о привидениях, будто о каких-то... вальдшнепах. Когда Арно вывалил на нас с Ли свою историю, с него искры сыпались... Видели бы вы, как унар окрысился на генерала!
— Генерал усомнился?
— Генерал улыбнулся. Лионель умеет очень мило улыбаться. Какая все-таки ерунда нас занимала и бесила два года назад! Теперь у мальчишек в голове одна война...
— А у нас с вами — две.
