— Мессир, тогда нам следует немедленно заняться этим делом и я предлагаю срочно навестить одного своего старого приятеля. Он фальшивомонетчик и с легкостью обеспечит нас новыми документами самого высочайшего качества. После этого мы сможем немедленно отправиться в Штаты, чтобы провести деловые переговоры с другим моим знакомым, торговцем бриллиантами. Мне кажется, он не сможет отказаться от нашего предложения, мессир.
Айрис, услышав как доктор Фишер дважды обратился к Михалычу по-рыцарски, посмотрела на своего шефа уже не только торжествующе, а прямо-таки с каким-то ликованием. Этот взгляд нисколько не уязвил его, куда больше он удивился тому, что с того момента, как к Гельмуту вернулась молодость, его сознание тотчас перестало быть для него открытой книгой. Он прекрасно чувствовал радость и восторг, царящие в его душе, восхищение, но уже не читал мыслей этого молодого, рыжего и веселого парня. В этом он тоже не находил ничего ужасного, поскольку днем раньше для него точно так же перестало быть открытым сознание майора и его юной жены.
Михалыч никак не ожидал того, что Гельмут решит приступить к делу так быстро, ведь и в Европе, и в Америке было время рождественских каникул, о чем он немедленно сказал с некоторой тревогой в голосе:
— Гельмут, я никак не возьму в толк, как ты заставишь кого-либо заниматься делами в рождественские каникулы?
Адвокат хлопнул себя по бедрам, громко расхохотался и радостно воскликнул:
— Алекс! Когда речь идет о действительно крупной сделке, настоящие бизнесмены работают даже в сочельник! Тем более, что тот господин, которого я предлагаю уже сегодня навестить в Нью-Йорке, старый еврей и его совершенно не волнуют как сами рождественские каникулы, так и Иисус Христос, которого распяли его далекие предки. Впрочем, он согласен работать даже в субботу, если дело того стоит.
Приблизительно зная о чем идет речь, Михалыч уже не сомневался в целесообразности такого шага. План доктора Фишера заключался в том, что ему следовало приобрести одновременно частный швейцарский банк и одну английскую компанию, которая существовала более двухсот лет и в основном занималась торговлей бриллиантами. В последнее время эта компания испытывала финансовые трудности и её можно было легко купить, тем более, что владелец компании недавно перенес инфаркт и, находясь в настоящее время в Нью-Йорке, не спеша подыскивал покупателя или инвестора. С банком было несколько сложнее, так как в отличие от господина Гольдштейна, готового принять оплату практически в любой валюте, здесь были нужны не наличные деньги, привезенные в чемоданах, а чистый банковский перевод.
С этим у Гельмута Фишера, как выяснилось, тоже не было никаких проблем, если, конечно, имелись деньги. Он имел связи с такими офф-шорными банками, в которые можно было принести наличными не то что сто миллионов, а хоть целый миллиард долларов, после чего их можно было перевести уже куда угодно. Что ни говори, а Швейцария как была помойкой для грязных денег, так и останется ею всегда, не смотря на всю свою внешнюю респектабельность.
Дело осталось за малым, обеспечить Защитника Мироздания и его помощницу такими документами, которые не вызвали бы ни у кого подозрения. Для этого навестить им следовало навестить одного приятеля Гельмута, старого гравера, который когда-то умудрялся печатать в своей маленькой мастерской фальшивые доллары, марки и фунты, но, давно отойдя от этого дела, продолжал снабжать кое-кого из своих друзей фальшивыми документами такого высокого качества, что его услугами не гнушались пользоваться даже представители некоторых европейских спецслужб, когда им требовалось обеспечить надежное прикрытие уже не просто тайных, а сверхтайных операций. Именно благодаря им у этого талантливого, пожилого господина с внешность морского волка, никогда не возникало проблем с представителями закона.
Единственной сложностью, на взгляд Гельмута, было только то, как им заставить этого типа, работавшего сразу на несколько разведок со всех континентов, прервать рождественский отдых и вернуться в свою мастерскую. Айрис снова попыталась проявить инициативу и сказала, что возьмет это на себя, однако, Гельмут сразу же пресек все её попытки быть полезной общему делу. Более того, он попросил Михалыча не очень-то обольщаться на счет своего приятеля и его благообразной внешности. Хотя они и были знакомы со студенческой поры, их связывала отнюдь не дружба.
Когда-то, еще будучи студентом Сорбонны и членом подпольной марксистской организации, юный Гельмут Фишер ввел в её руководящие органы одного ловкого сотрудника французских спецслужб. После выполнения задания, закончившегося массовыми арестами и полным разгромом молодых ультралевых радикалов, тот отошел от такого рода дел, но вовсе не по своей воле, а потому, что был заподозрен начальством в печатание фальшивых денег. Прямых улик у его боссов не было и с ним простились по хорошему, так как применять иные меры по отношению к кавалеру ордена Почетного Легиона французские контрразведчики не посмели.
Помолодевший в одночасье адвокат коротко рассказал Михалычу об этом пронырливом типе и посетовал на то, что в своем нынешнем виде он уже не сможет общаться с Шарлем лично, что существенно усложняло дело. Как раз в этой ситуации помощь Айрис, которая в отличие от своего босса знала не только магию высшего уровня, но и всяческие магические ухищрения из области более простой, но не менее надежной бытовой магии, пришлись очень кстати. Ведь она умела накладывать такие магические чары, которые совершенно меняли внешность человека не только в глазах людей, но и могли обмануть даже телекамеру слежения, так как давали самые совершенные оптические эффекты, раскусить которые мог только очень опытный и искушенный маг. Именно поэтому охранники делового центра так ничего и не заподозрили, когда они покидали его стены.
Улучив момент, когда на перроне нью-йоркской подземки не осталось ни одного человека, чей взгляд был бы обращен в укромное местечко за массивной, широкой колонной, подпирающей свод, Михалыч и двое его спутников шагнули в магическое зеркало. В его бумажнике лежал синий паспорт подданного Эллинской Республики, согласно которого он должен был представляться теперь Александросом Пападакисом. Его очаровательная секретарша, к своему душистому имени, добавила грозную фамилию Леониди. Ну, а Гельмут Фишер сменил лишь фотографию в своем паспорте и дату рождения, но этим занимался уже не его приятель Шарль, а сам Михалыч, чьи способности по части изготовления фальшивых документов теперь значительно превосходили возможности его приятеля-француза с итальянским гражданством.
