— А ведь и правда, — чуть растерянно рассмеялся юноша. — Люди любят важничать, да?
— Лишь бы гадостей поменьше делали, а то нам работы прибавится, — проворчала Айриэ, возвращая себе двуногий облик.
Фирниор грустно вздохнул, сожалея, но быстро утешился, обнимая её и целуя. Прикасался благоговейно и бережно, как к хрустальной фигурке, так что пришлось показывать, что она не такая хрупкая, как он себе вообразил.
Они опустились на ложе из листьев, вполне отлично себя зарекомендовавшее. Благодаря магии получалось мягко, упруго и очень необычно. И уютно, потому что магесса окружила ложе пологом из тёплого воздуха.
Айриэ порой ненавязчиво подсказывала Фиору, как именно и где следует её ласкать, но в целом он прекрасно справился, несмотря на свою юность. Общение с русалками пошло ему на пользу, но главное, Фирниор прежде всего заботился о том, чтобы сделать приятное ей, а потом уже думал о своих желаниях. Что ж, порадовать он её сумел. За это мальчик был обласкан как следует — до радостной ошалелости, до острых вспышек удовольствия, долго сотрясавших его тело.
— Айрэ… Айрэ… я люблю тебя, Айрэ… — бессвязно шептал он, благодарно уткнувшись ей в шею и пытаясь выровнять сбившееся дыхание. От него волнами исходило счастье, острое, чистое, радостное, светлое, и Айриэ молча впитывала эти эмоции, раскрывшись совсем чуть-чуть — ровно настолько, чтобы собрать необходимые ей ощущения. Они нужны, потому что всю оставшуюся ночь ей предстоит заниматься делами далеко не радостными, и этот комочек чистого счастья сделает её задачу намного легче.
Отдышавшись и уняв бешеный стук сердца, Фиор решился спросить:
— Почему я, Айрэ? Я думал, тебе нравится Мирниас… Ты его целовала и так смотрела… я же видел.
— Не целовала, а делилась силой.
— Но смотрела по-особенному…
— В тот момент я думала совсем о другом человеке… не человеке, — усмехнулась она.
— О драконе? Которого ты любишь?..
— Не люблю, но он мне дорог. Очень.
Саэдрэ, милый, бесконечно дорогой Саэдрэ. Он, кажется, лелеял мечты пригласить её на Танец Жизни, но сама Айриэннис не чувствовала к этому ни малейшей склонности. Может, через пару-тройку столетий она и сумеет отыскать в себе подобные желания, но не сейчас.
— А всё-таки, почему я?.. — тихо, задумчиво повторил он.
— Может, потому что, даже считая Мирниаса соперником, ты ему помогал? Без скрытой неприязни, без зависти, без ревности. Вот это мне и понравилось, — улыбнулась она, проводя кончиками пальцев по его щеке.
Он поймал её пальцы и прижался губами.
— Мирниаса я в любом случае рад назвать своим другом. А если бы ты выбрала его… значит, он достоин, не мне же судить о твоём выборе.
Славный мальчик. Чистый, как вода из горного ручья — хрустально-прозрачный, звенящий поток… Даже немного жаль, что она не может уделить ему больше времени.
Айриэ лениво потянулась и села. Пришло время выпить хмельного «драконьего» вина. Ей оно просто добавит бодрости, хотя ей не нужен никакой отдых, когда магия и свобода радостно бурлят в крови, призывая к действию. А Фиор, выпив этот бокал, забудет о её сегодняшних откровениях. Она добавит магии забвения, и мальчик будет помнить только, что ему было фантастически хорошо с Айриэ. Он забудет о том, что видел дракона и услышал много такого, что ему знать ни к чему.
Айриэ не слишком нравилось прибегать к подобным средствам, но так будет лучше. Для самого Фиора, прежде всего.
Тут он взглянул на неё так доверчиво и открыто, что совесть безжалостно прошлась по сердцу когтистой лапкой. Такому напиток забвения подносить — всё равно что яд подсунуть. Яд, пожалуй, честнее.
А, Равновесие с ним, с напитком!.. Иначе совесть её загрызёт. Обойдёмся простым заклятием забвения, оно более щадящее. Мальчик будет думать, что ему снился волшебный сон, а в реальности он просто занимался любовью с магессой, на другой день магесса уехала. Конец истории.
— Айрэ, а в Акротосе постоянно присутствует кто-то из драконов? — полюбопытствовал Фирниор.
— Да нет, время от времени. Мы приходим, только если возникает нужда.
— А… ты давно здесь?
— Со дня летнего солнцестояния. Я прибыла в Юнгир по просьбе Кайнира.
— Я тебя не встречал… жаль.
— Ну, я тоже тебя не видела, — пожала она плечами, не уточняя, что тогда вообще была под другой личиной. — Я не общалась с бывающими при дворе. У меня орденских дел полно было.
— А раньше? Айрэ, ты бывала в Акротосе раньше или это впервые? Просто ты так хорошо во всём ориентируешься, ведёшь себя как уроженка нашего мира… По тебе и не скажешь, что ты дракон.
— Много ли ты драконов до меня видел? — усмехнулась Айриэ. — А вообще-то, приходя в любой из миров, мы пользуемся… как бы это сказать… родовой памятью. Или памятью расы, если угодно. Драконы могут объединять сознание, назовём это так, со своими сородичами и даже с теми, кто жил за тысячелетия до того. В общем, перед переходом в какой-либо мир мы магически получаем полный объём сведений о мире, о расах и народах, его населяющих, о языках, обычаях, истории. А в Акротосе я не впервые, мне уже приходилось бывать здесь. Впрочем, долгое время этот мир был без драконьего присмотра. Мы ушли и забыли о нём, потому что нашим предкам было больно вспоминать о покинутом доме. И потому что драконов мало, а миров — бесконечное множество, и в каждом свои проблемы…
— А сколько тебе лет? Прости за бесцеремонность, но мне кажется, ты же не человеческая кокетка, чтобы всячески скрывать возраст…
— Больше ста пятидесяти по вашему счёту. У нас год длиннее, и сами сутки — тоже.
— Да это же совсем мало! — плутовски улыбнулся он, сверкнув зубами. — Я-то думал, не меньше тысячи…
— Ах ты, юный нахал! — рассмеялась она, бросая в него пригоршню зачарованных листьев.
— А как называется ваш мир? — Глаза Фиора прямо-таки горели от любопытства.
— Драконниар. Ну как, я удовлетворила твою тягу к знаниям?
— Более чем. — И добавил уже серьёзно, проникновенно так: — Спасибо тебе, Айрэ… За то, что ты есть. Здесь и сейчас.
Фиор тоже сел и принялся скользить губами и языком по её чувствительной спине, отчего Айриэ готова была замурлыкать. Определённо, мальчик заслуживает дополнительной награды… Все природные ощущения она усилила магией, так что Фирниор, кажется, едва сознания не лишился от пронзительного, острого блаженства. После чего успел только вновь прошептать слова благодарности и вытянулся на ложе, закрыв глаза.
Выждав минут пять для верности, она убедилась, что заласканный юноша крепко спит. Поднявшись, оделась — драконы сохраняли одежду при трансформации, но если превратиться обнажённой, то при возвращении в бескрылую ипостась одежды на ней также не будет.
