Отброшенный силой удара, он отлетел назад, на Линден, и они вместе рухнули на камень.
Мечтатель развернулся и, обрушив на спину стража мощный кулак, сломал ему позвоночник.
Голова Кира, неимоверно тяжелая, давила Линден на колени. Она чувствовала, как из харучая уходит жизнь. Кровь хлынула из раны, но он заткнул ее кулаком. Члены Поиска продолжали безнадежный бой за несколько лишних минут жизни, упорно не желая признавать свое поражение.
Башня кемпера источала жуткое излучение смерти и безумия. Но Линден была не в состоянии оторвать глаза от Кира и посмотреть, что же там происходит. Агония, сотрясающая его тело, огненными нитями пронизала всю ее плоть. Лицо раненого ничего не выражало, но боль его была пронзительна, как воспоминания, теснившиеся в ее мозгу.
Он смотрел на нее. В зрачках лихорадочными огоньками мерцали блики лунного света.
— Помоги мне подняться, — прошептал он, и в уголках рта выступила кровавая пена. — Я должен сражаться.
Линден слышала его слова, но не услышала их. Позволь мне умереть! Она столько раз внимала этой мольбе, что однажды та стала ее мантрой и заклинанием, тем, что ведет по жизни и определяет все поступки. Она стало голосом ненасытного мрака, живущего в ее душе. Все пространство вокруг Линден было завалено поломанными и целыми копьями. Машинально она подняла небольшой обломок с металлическим наконечником. Когда Гиббон-Опустошитель прикоснулся к ней, какая-то часть ее существа радостно затрепетала, жадно принимая его: погруженная во мрак бессилия, она жаждала власти и отозвалась. И теперь этот отклик эхом вернулся к первоисточнику. А ты и так меня не любишь. И никогда не любила. Тишина, овладевшая ею, сняла и самоконтроль, с помощью которого она до сих пор ухитрялась удерживать свою черную алчность. Сила! Власть!
Обеими руками подняв над собой обломок копья, Линден направила его Киру прямо в горло, чтобы наконец реализовать желание, точившее ее всю жизнь. А харучай, который выдернул из раны кулак и старался защититься, был слишком слаб, чтобы помешать ей.
И тут Кайл, не переставая отбиваться от хастинов, случайно ударил ее пяткой по руке, как раз в то место, где саднило больше всего, и она, потеряв равновесие, упала на жесткие камни. Ошеломленная падением и болью, Линден хватала воздух ртом, будучи не в силах вдохнуть. Совсем как мать перед смертью. Голова кружилась, будто Линден снова летела в вихре элохимпира. Рука от плеча до кончиков пальцев онемела.
Ее захлестнули бурные рыдания. И тут, словно эхо, извне донесся отчаянный вопль звериного страха. Это хастины в сотни глоток оплакивали свою потерю. Битва прекратилась.
— Она что?.. — с трудом переводя дух, спросила Первая.
Со стражами творилось нечто невообразимое: несколько из них уже бросились вниз с Песчаной Стены. Другие, ковыляя как калеки, устремились под защиту сторожевых постов. Они походили на поломанных кукол, и ни один из них уже не помнил о недавних врагах.
— Нет, — с непроницаемым лицом ответил Кайл. У нее не получилось. Он умер от раны, что нанес ему хастин. Его суровый тон не оставлял ни малейшей надежды на прощение.
Линден только сейчас осознала, что тяжелая голова Кира больше не лежит на ее коленях. Она сама не поняла тех слов что вдруг вырвались у нее. Для нее это были лишь звуки сорвавшиеся с языка:
— А ты и так меня не любишь. И никогда…
Кайл рывком поднял ее на ноги. Его взгляд, отразивший лунный свет, словно резанул клинком. Он стиснул ее больную руку, однако Линден этого не почувствовала.
Но Великаны смотрели не на них. Они не отрывали зачарованных глаз от Башни кемпера.
Высоко в небесах над ней извивались червяки белого пламени, разъедая, истачивая незыблемые камни донжона. И вдруг купол зашатался и стал разбухать. Дикая магия светлыми молниями исчертила ночное небо. Секунду башня казалась клубком серебряных змей, а затем взорвалась, рассыпая во все стороны обломки, камни и осколки.
— Так вот по кому выли хастины, — сквозь зубы выдохнула Первая.
Линден, окончательно поверженная, чувствовала себя как на иголках. И крушение Величия отозвалось в ее нервах саднящей болью.
— Ну что ж, друзья, — просипел Красавчик,- восславим имя Друга Великанов Ковенанта. И взовем к небесам, чтобы он смог выжить в том хаосе, что сам сотворил. Похоже, не только Величие разлетелось на куски, но и сокровищница тоже. Сколько потерь: и в жизнях, и в бесценном барахле! Как мне жаль всех этих придворных, которых Касрейн дергал за ниточки!
— А мне, — хрипло добавил Хоннинскрю, — в первую очередь жаль Песчаную Стену. Касрейн-Круговрат многое делал не так, но в камнях он знал толк.
Мечтатель, обхватив себя руками, погрузился в новые видения. Но и в его стеклянных глазах отражались серебряные зарницы, мечущиеся в небесах. Вейн оценил все происходящее обычной усмешкой юр-вайла.
Раздался глухой рокот, как предвестник землетрясения.
В этот миг единственным человеком, не утратившим рациональности, оказалась леди Алиф. Не разделяя общего возбуждения, она торопливо проговорила:
— Нам пора уходить. — И по ее лицу было видно: как бы болезненно она ни переживала крушение старой жизни, она готова безоговорочно принять любую новую. — Касрейну конец, и его стражам тоже. Но опасность тем не менее осталась. Теперь в Удерживающей Пески нет ни одного человека, кто может отменить команды, которые дал старый колдун. Боюсь, что сегодня ночью в Бхратхайрайнии начнется война за власть. И если вы хотите остаться в живых, вам нужно бежать.
Первая кивнула и бросила взгляд на распростертого Кира. Он был мертв — истек кровью, как отец Линден, хотя трудно найти двух столь различных людей. Первая коснулась щеки харучая, словно благословляя его, бросив при этом на Линден мрачный взгляд. Но ничего не сказала. И, прокладывая путь среди мертвых хастинов, шатающейся походкой направилась к воротам в Бхратхайрайнию.
Капитан, который сейчас мог думать только о корабле, поспешил за ней. Красавчик собрался с силами и тоже двинулся следом. Немо возопив над Киром, Мечтатель оставил тело харучая. А Кайл снова безжалостно поволок Линден за больную руку вслед за Великанами. Вторую же она практически не ощущала: та безвольно обвисла, слабая, как сердце, которое лениво стучало через раз. Похоже, удар Кайла повредил нерв. На голове тоже запеклась кровь, но Линден не у кого было спросить, откуда она взялась. Каждый ее стон отдавал кровью, ноги горели, словно она уже находилась в аду за свои прегрешения. Пустота разума, однако, стала прореживаться болезненными уколами чувства тревоги постепенного осознания. Как она может идти, залитая истекшей на нее кровью Кира? Это была та сильная кровь харучаев, которую столь высоко ценили Верные, в течение многих и многих поколений питавшие ею Солнечный Яд; а Линден была всего лишь усталой, одинокой, бессильной женщиной с онемевшей рукой. С онемевшей душой. Ей никогда не смыть пятен с совести и не избавиться от чувства вины.
