в магазин и купи хлеба. Я бы из дома положила, но Петенька вчера весь доел.
И вот, знаете, я никогда не думала, что слово «хлеб» может меня доконать. Сделав несколько глубоких вдохов для успокоения, я встала, чтобы хоть ростом быть внушительней, чем бабушка, и, чеканя каждое слово, произнесла:
— Нет, бабуль, этого не будет. Я ничего не повезу и в магазин за хлебом заезжать не буду. Серёжа взрослый мальчик, и разберётся как-нибудь сам, что ему есть и когда греть.
Знаете, у семейства Клевер была ещё одна фамильная черта помимо язвительности — это упёртость. Даже не изменившись в лице и всё так же ласково улыбалась, бабушка ответила мне:
— Повезёшь.
— Нет.
— Да, — кивнула бабушка и достала противень с пирогом из духовки. По кухне сразу поплыл аромат яблок с корицей. Бабушка, оказывается, испекла шарлотку.
— Нет, Ба, — продолжила сопротивляться я.
— Дриечка, Серёжа хочет кушать, — весомо припечатала бабушка и огромным ножом оттяпала половину пирога.
— Не хочет.
— Хочет-хочет. Я так чувствую.
Вы когда-нибудь спорили с человеком, главная цель которого — накормить всех окружающих? С человеком, который на каждый праздник салаты готовит вёдрами, а помидоры сажает гектарами?
Наблюдая за тем, как бабушка оборачивает пирог фольгой, прежде чем запихнуть его в контейнер, я поняла, что эту битву я уже проиграла. Оставалось смириться и попытаться минимизировать ущерб, поэтому я, тяжело вздохнув, продолжила:
— В таком количестве точно не хочет.
— Ой, тут ты права, — кивнула бабушка, когда составила три двухлитровых контейнера друг на друга. — Что-то я немного переборщила. Ну да ничего — Серёжа же у нас мальчик хороший, он с ребятами своими поделится.
Ну, конечно. И на что я рассчитывала? Баб Вася у нас непробиваемая — куда уж мне попытаться переубедить её…
И как так вышло, что Серёженька меньше чем за неделю из совершенно незнакомого моей бабушке человека превратился чуть ли не в лучшего члена нашей семьи? А это она его ещё в глаза его ни разу не видела! Я даже боюсь представить, что будет дальше, если уже сейчас мне втюхивают полный набор продуктов для Психа на ближайший месяц.
Вот так и получилось, что на работу я ехала с полным багажником банок, стучавших друг об друга — звон не могла заглушить даже включённая на полную громкость музыка. Вначале я думала завести всё это овощное безобразие к себе домой, а бабушке потом сказать, что Серёженька ей безмерно благодарен и вообще вкуснее её жареной картошки не пробовал ничего в жизни. Что на деле даже было недалеко от правды, ведь лично я вкуснее её жареной картошки, честно, ничего не пробовала. Разве что бабушкины же драники, которые я считаю настоящим приворотным зельем. Самое абсурдное, что в рецепте-то нет ничего сложного, но у меня ни разу не получилось повторить вкус точь-в-точь.
Я пребывала в полной уверенности, что Психчинский никогда в жизни не увидит содержимое моего багажника, примерно до того момента, как въехала в город. А потом, когда на каком-то из перекрёстков зажёгся зелёный светофор, меня осенило, что если скажу бабушке, как Серёженька благодарен ей за передачки, то баба Вася наверняка возьмёт на себя священное право готовить обеды для Психа, и мне придётся постоянно куда-то их девать. А скажи я, что угощения ему не понравились, бабушка обидится, и тогда Серёже в мою семью дорога будет закрыта.
М-да, дилемма…
Потом, уже на красном светофоре, меня осенило ещё раз. Что, в общем-то, плохого в том, что я привезу ему полный багажник купорки? Будет такой вот тест-драйв психики, чтобы у человека было понимание, с кем он связался. Ну, чтобы сразу знал, что в случае отношений со мной его, возможно, ждёт ожирение. И не потому что я такая вся из себя хозяюшка, а потому что у меня есть бабушка Вася.
Я заехала на офисную парковку и, приметив машину Психа, подъехала к ней, благо, место свободное рядом было. Так как самого Психа на парковке не наблюдалось, я достала телефон и набрала его номер, решив разделаться с утренней шоу-программой «Психи на выезде», и приступить к работе.
— Привет, ты где? — спросила я, после того как он пробормотал «алло» с другого конца сети.
— В кабинете.
— Можешь спуститься на парковку? — стараясь, чтобы в моём тоне не прозвучало ничего намекающего на странности, спросила я.
— Что-то случилось? — в голосе Серёжи сразу проступили нотки сомнения.
— Нет, — покачала головой я, — всё отлично. Так спустишься?
— Саша, меня пугает твой тон.
— Всё у меня с тоном нормально. Спускайся.
— Меня же не ждёт ничего странного? Из ряда вон выходящего?
— Нет, что ты, — и, добавив в голос ложечку сахара, продолжила: — просто хочу тебя увидеть.
— Сейчас буду, — произнёс Серёжа и отключился.
А я вылезла из машины и привалилась к багажнику, ожидая его появления. Парковка потихонечку заполнялась, мимо то и дело сновали коллеги, я мило и улыбалась, махала рукой и желала самого доброго утра.
Утро было действительно доброе: тёплое и ласковое. Которое, пожалуй, может быть только к концу августа, когда июльский жар сходит на нет, а ветер приносит с собой ноты наступающей осени. Хотя до календарной осени ещё было далеко, но я предвкушала её, потому что моим любимым временем года были весна и осень — пограничные времена, когда не очень жарко и не очень холодно.
Так я и стояла, опершись на бампер и подставив лицо лёгкому ветерку, и куда больше осени предвкушала явление Психа народу. А он, зараза, заставил, как всегда, себя очень долго ждать: прошло уже минут двадцать, прежде чем его кудрявая башка показалась на первом этаже «РеклаМамы».
И он не особо торопился, когда вышел из лифта и потопал ко мне. Я — то ли в лучших традициях милых девушек, то ли следуя принципу пингвинов из Мадагаскара — улыбалась и махала ему рукой. При этом я решила даже не ругаться на опоздание и не говорить, что вечно опаздывающий педант — это шутка природы, подумав, что моё ожидание окупится Серёжиным офигеванием.
Но он, наверное, подумал, что моя улыбка — это недобрый оскал, потому что сам решил оправдаться:
— Лифт долго ждал. Все наверх поднимались.
Не уделив должного внимания этой информации, я открыла багажник
