Я взялся за хлеб, а Шан разразилась бурей доводов, почему она считает чулки важнее, начав со страха, что торговец прикроет лавку, до ужаса, что я потрачу все деньги на таблички, и не останется ни монетки для ее зеленых чулков и всего остального, что ей приглянулось. Я чувствовал, будто меня забрасывают мелкими камешками. Фитц Виджилант заговорил одновременно с ней, убеждая меня, что таблички могут подождать, и что я непременно должен первым делом прислушаться к леди Шан.
Я твердо проговорил.
— Хорошо. Как только мне позволят закончить с обедом.
— Я тоже была бы не против перекусить, — согласилась довольная Шан. — Здесь есть что-нибудь получше супа и хлеба? Может быть, яблочное пирожное? Цыпленок?
Я поднял руку, чтобы подозвать мальчика. Он подошел, и Шан принялась безжалостно допрашивать его о блюдах. Она уговорила его попросить повара разогреть холодную дичь из кладовой, и принести пирог с сушеными яблоками. Фитц Виджилант довольствовался супом и хлебом. Мальчик упомянул, что скоро будут готовы маленькие имбирные пирожные. Я попросил шесть штук, а он убежал.
— Шесть? — изумленно воскликнула Шан. — Шесть?
— Чтобы поесть тут и взять с собой. Я очень любил их в детстве, и думаю, Би они понравятся не меньше.
Я повернулся к дочери, чтобы спросить, хочет ли она попробовать мои любимые пирожные, и не нашел ее на месте. Я поднял глаза на Риддла. Он наклонил голову в сторону задней части таверны. Там располагались уборные.
Шан схватила меня за рукав.
— Я забыла спросить, с какими пряностями делают сидр!
Я поднял руку, чтобы позвать мальчика обратно. Он наклонил голову, и мне показалось, что он притворяется, что не видит меня. Я устало махнул рукой. Мальчик бросился к другому столу, где его встретили хриплые крики шестерых мужчин. Я смотрел, как он встал в позу и начал перечислять блюда. Мужчины улыбались ему.
— Он сейчас занят, — извинился я за него перед Шан.
— Да он меня игнорирует!
— Я пойду на кухню и скажу им про специи для вашего сидра, — предложил Фитц Виджилант.
— Ни в коем случае! — воскликнула она. — Этот мальчишка должен вернуться и выполнить свою работу. Том Баджерлок! Неужели вы не можете заставить мальчишку работать? Почему он может не замечать благородных и тащить еду к столу простых фермеров? Позовите его сюда!
Я вздохнул. Риддл резко встал, чуть не опрокинув скамью.
— На кухню пойду я. Гостиница сегодня переполнена. Оставьте мальчика в покое, пусть работает.
Он перекинул ногу через скамью, повернулся и зашагал по заполненному народом залу таверны так, как умеет только он, скользя между людей и никого не задевая.
Кроме Шан. Она смотрела ему вслед, раздувая ноздри и сжав губы так, что они побелели. Тон Риддла не оставил никаких сомнений в его мнении о ней. Фитц Виджилант смотрел ему вслед, слегка приоткрыв рот. Он закатил глаза, посмотрел на Шан и слабо пробормотал:
— Это не похоже на Риддла.
— У него был трудный день, — извинился я и за него.
В моем замечании проскользнул холодок, но Шан не отозвалась на мою попытку ее пристыдить. Я смотрел вслед Риддлу, ощутив, что его упрек предназначался мне не меньше, чем Шан. Лант прав. Это не похоже на Риддла. Я подозревал, что вызвал горячность Риддла даже больше, чем Шан с ее специями. Я на мгновение закрыл глаза, сглатывая скопившуюся в горле горечь. Бедная старая псица. Долгие годы я строго следил за своим Уитом, отказываясь отпустить его и всем отказывая в контакте. Сегодня эти барьеры рухнули, и я не смог отвернуться, как не смог бы закрыть глаза, если бы кто-то поднял руку на Би. Это живодер не обладал Уитом, но я знал, что чувствовала к нему старая собака. Не боль старых ран и увядающего тела, когда она бежала за его тележкой. Даже не острая мука, когда он резал ее. Я умел закрываться от такого рода боли от животных. Нет. Сломало мои стены и залило меня яростью совершенно иное чувство. Преданность. Он верила, что хозяин знает, что лучше. Всю свою жизнь она была его инструментом и его оружием, которым он вертел, как заблагорассудится. Ее жизнь была тяжелой, но она была рождена для этого. Ради этого человека она травила быков, дралась с другими собаками, ходил на кабанов. Что бы он ни приказал, она все выполняла, и ей была знакома радость орудия, выполняющего свое предназначение. Когда она работала хорошо и выигрывала, он иногда кричал от удовольствия и бросал ей кусок мяса. Эти редкие моменты были лучшими в ее жизни, и она была готова на любые жертвы, чтобы заработать один из них.
Когда он приказал, она вцепилась в голову быка. А когда он отрезал ей ухо, она только стиснула зубы, упрямо не связывая эту боль и хозяина.
Не так уж сильно отличался я от нее, когда Чейд впервые использовал меня. Я стал тем, кого он воспитывал и обучал. Таким же, как он. Я не винил его за то, что он сделал из меня. Если бы он не взял меня в ученики, меня бы уже лет десять не было на этом свете. Он взял бастарда, ублюдка, позор и, быть может, ответственность перед троном Видящих, и сделал меня полезным. Даже важным.
И я жил, как та псица, делал, что он мне говорил, и никогда не сомневался, что он знает лучше. Не забуду первый раз, когда я осознал, что Чейд может ошибаться. Много лет после использования Скилла меня мучила головная боль, и Чейд лечил меня эльфовой корой. Я переживал уныние и буйные приливы энергии ради избавления от боли. А он сочувствовал мне и призывал пытаться развить мастерство Скилла. Многие годы ни один из нас не знал, что сама эльфовая кора практически подрывает способность к использованию этого волшебства. Узнав это, я почувствовал себя не опустошенным от сознания, что моя магия была почти вытравлена, но только удивление, что Чейд оказался неправ.
Подозреваю, я снова попался в ту же ловушку. Трудно ломать привычное мышление.
По обе стороны от меня повисла замечательная тишина. Шан все еще кипела, а Фитц Виджилант разрывался на части. Похоже, они с Риддлом были хорошими знакомыми еще в замке Баккип, и, несмотря на различия, он даже считал его другом. И теперь ему придется сделать выбор, объясниться с леди или защитить своего друга. Сыграет ли какую-то роль в этом его желание заслужить мое одобрение? Я молча ждал, зная, что от его решения зависит мое мнение о нем.
Он облокотился на стол, чтобы через меня посмотреть на Шан.
— Вы не должны слишком сурово судить мальчика, — посоветовал он. Мое сердце на мгновение потеплело, но он испортил это впечатление, продолжив: — Мы сидим здесь, среди простолюдинов, а он — паренек из захолустного городка. Было бы удивительно, если бы он сумел узнать благородную леди и оказать ей достойные почести.
Как мог Чейд позволить ему так зазнаться? В свое время Чейд никогда не унижал меня, но и дал понять, что мое рождение от женщины из народа означает, что никогда дворянские привилегии не коснутся меня. Знает ли Фитц Виджилант, что его мать была охотницей, уважаемой королевой, но без высокого положения при дворе? Он полагает, что сам — потерянный сын знатного вельможи? Выше, чем скромный Том Баджерлок, сын простолюдина?
Выше, чем Би?
И в этот момент, я очень ясно понял, что Фитц Виджилант никак не подходит для обучения моей дочери. Как я мог когда-то считать иначе? Я снова покачал головой, удивляясь собственной глупости. Фитц Виджилант не состоялся как убийца, так Чейд решил, что он станет хорошим писцом и учителем. И я пошел за ним по этой кривой дорожке. Почему? Неужели кто-то из нас посчитал, что учить детей проще, чем убивать их?
Со мной что-то не так, раз после стольких лет я все еще готов беспрекословно слушаться Чейда. Ведь я уже взрослый. Но так велика была сила старого наставника надо мной. Я уже давно знал, что он способен ошибаться, но нередко принимал его решения, считая, что Чейд знает лучше, чем я. Я редко сомневался в его приказах, и, что гораздо хуже, я редко пытался вырвать из него информацию, которой он не желал делиться. Но теперь пришло время изменить все. Мне необходимо выяснить истинное происхождение Ланта и точно узнать, что такого есть в Шан, ради чего ее хотят убить. И я спрошу, с какой стати он решил, что один из них может охранять или учить моего ребенка?
Я сам способен заменить ей и учителя, и опекуна. Она уже умела читать, а ведь мне казалось, что большая часть моего образования началась с чтения или помощи Чейду в его бесчисленных опытах. Меня развивали и физически, но я не видел необходимости обучать Би владению топором или мечом. Я улыбнулся, вспомнив, как она настоятельно требовала повторения наших вечерних занятий с ножами. Короткий урок обращения с ножом сменялся сказкой или песенкой на ночь. Она была быстрой, должен признать. После того как она пару раз порезала мои пальцы, я заменил ее ременной нож деревянной лопаткой. Несколько дней назад она поразила меня, уклоняясь от лезвия с изящностью, достойной самого Шута. Если я могу научить ее танцевать с лезвием, то и всему остальному способен обучить. Я могу дать ей достаточное образование. А тому, чего я не знаю, ее научат мастера. В деревне у нас была отличная целительница. Би могла использовать знания о травах, которые дала ей Молли. И конечно, моя дочь будет учиться играть на музыкальных инструментах, танцевать, и тысяче других вещей, которые служат оружием для женщины в этом мире. И языкам. Языку Горного Королевства. Мне пришло в голову, что, собственно, ничего нас с Би не держит в Ивовом лесу. Мы могли бы провести год в горах, чтобы Би узнала их щедрые натуры и язык. И уехать на Внешние острова. И посетить каждое из Шести Герцогств. Я вдруг решил, что, прежде, чем ей исполнится шестнадцать, она должна объездить их все. Будто я сошел с узкой тропы и понял, что мог в любой момент оставить ее и отправиться прямиком через поле. Я мог выбирать, чему и как ее учить, процесс и форму.
