— Значит, ты проделал долгий путь, — сказал он Джайалу, — но еще дольше будет путь тех, кто захочет добыть остальные два сокровища: одно из них лежит за Палисадами, а другое — на покрытом льдами севере.
Джайал подошел к Уртреду, уже не опасаясь его маски.
— Так найди их, жрец, — их и моего отца!
— А что же ты сам и твой меч?
— Я уже говорил Аланде, что должен встретиться со своим двойником. Старая дама отказалась от меча — но ты жрец. Прими его вместе с божьим благословением. Я знаю, ты сумеешь управлять им!
— Но зачем? Разве тебе он не нужен?
— Меня скорее всего не будет в живых, жрец: тот, кого ты видел, то существо в лабиринте, хитростью проникшее в тайны моего отца, — он должен умереть, а я умру вместе с ним.
— Но почему?
— Мы крепко связаны с ним. Пока он жив, мое имя покрыто позором, а мой отец, которого он ненавидит, находится в опасности. Я должен убить его сейчас же, а с ним оборвется и моя жизнь.
— Странные слова ты говоришь, — сказал Уртред, взглянув на Аланду.
— Странные, но верные, насколько я могу судить, — ответила она. — Жезл открыл дорогу в теневой мир, и тот, другой, вышел оттуда.
— Кто же это совершил? — спросил Уртред, уже предугадывая ответ.
— Мой отец и верховный жрец Ре.
— Манихей?
— Он самый.
— Я видел его ночью, — после краткого молчания сказал Уртред.
Аланду это как будто не удивило.
— Тебе было видение? — спросила она.
— Да, он явился мне у Пруда Слепцов. Я совсем обессилел, и он пришел помочь мне, как обещал, покидая Форгхольм.
— Что он сказал тебе? — спросила Аланда.
— Сказал, что осужден жить в Стране Теней за тяжкое прегрешение...
— Он вызвал оттуда с помощью Жезла мое теневое подобие, — прервал Джайал. — И наши тела обменяли, когда я лежал при смерти. Манихей был убежден, что тот, другой, умрет, но он забыл, что человек не может жить без своей тени. И Двойник выжил, хоть и в моем покалеченном теле. Манихея же постигло проклятие, а с ним и меня. Шесть лет я тщетно разыскивал меч. Возьми его, жрец, — чтобы убить пса, волшебный меч не нужен. — Но Уртред опять не принял меча.
— Оставь своего Двойника в покое, — сказала Аланда. — Теперь мы знаем, что нам нужно, и можем уйти.
— Чтобы он следовал за мной на край света? Поверь мне, госпожа, он так и сделает: быть может, он не догонит меня ни завтра, ни на следующей неделе, но он всегда будет где-то рядом — и, чего доброго, захватит меня врасплох. А теперь я готов. Жрец говорит, что он скоро выйдет, — и я дождусь его у лабиринта.
— Я пойду с тобой, — вызвался Уртред.
— Спасибо тебе, но это слишком опасно: чародей Фарана может вернуться, и тогда конец нам обоим. Ты же, если я умру, должен будешь отнести меч моему отцу и поведать ему обо всем, что узнал в гробнице.
Джайал смотрел и говорил с такой мольбой, что Уртред едва заставил себя отвести от него взгляд, чтобы посмотреть на Аланду и Талассу. Обе молчали: старая дама уже высказала все свои возражения, а Таласса за все это время не сказала ни слова и ни разу не обменялась с Джайалом взглядом. Разве можно было за столь краткий срок преодолеть все, что легло между ними? Она понурила голову, не давая Уртреду ответа ни словом, ни жестом.
— Что ж, хорошо, — сказал он, взявшись за рукоять меча. Сила тут же хлынула в него через железные сочленения перчаток, и огонь загорелся в жилах.
— В нем заложено могучее волшебство, — сказал наблюдавший за ним Джайал. — Недаром он выкован из зуба скакуна богов.
— Такое оружие приличествует воину, а не жрецу.
— И все же подержи его при себе, пока не найдешь моего отца. — И Джайал с сумрачной усмешкой пошел прочь по коридору, по-прежнему не глядя на Талассу. Его силуэт мелькнул на фоне огней лабиринта и пропал.
Маллиана, которая все это время молчала, не менее других захваченная историей Джайала, теперь не упустила случая поддеть Талассу:
— Похоже, он забыл тебя!
— Что она здесь делает? — нетерпеливо воскликнул Уртред, вспомнив о присутствии верховной жрицы.
— Фаран ее привел, — ответила Аланда.
— Ты нам не друг, — сказал Уртред Маллиане, — и я охотно оставил бы тебя Фарану.
— Ишь, какой ты добрый, урод, — усмехнулась она. — Да если б я выдала тебя Червю еще в храме, ты бы тут не распоряжался.
Уртред не удостоил ее ответом, решив, что с верховной жрицей разберется потом, — ему было о чем подумать и без нее.
— Где Фуртал? — спросил он.
Аланда подвела его к сидящему у стены старику. Глаза Фуртала, хоть и открытые, остекленели: старый лютнист был совсем плох. Между тем пора было уходить: чародей Фарана не станет сидеть в яме всю ночь.
Аланда, думая, видимо, о том же, сказала:
— Нам нельзя возвращаться тем же путем, которым, мы пришли: надо поискать другой выход из пирамиды.
— По-твоему, он есть?
— Тут есть множество подземных коридоров: если мы спустимся пониже, то найдем какой-нибудь, выводящий наружу.
Уртред подумал о посохе, подаренном ему Ловцом Пиявок, и достал его из-за спины, где нес его все это время. Крохотный зеленый побег и единственный листочек, проросшие на посохе у алтаря Светоносца, никуда не исчезли.
— Нам с Серешем дал это один из обитателей Большой Дыры. Я помог им, а их глава сказал, чтобы я позвал их на подмогу, если будет нужда.
— Что это? — спросила Аланда, разглядывая посох
— Он сказал, что это ветвь старого дерева, но я знаю, как Ловцы Пиявок найдут нас.
— Эти существа способны на многое: быть может им уже известно, что мы в беде.
— Будем надеяться, — согласился Уртред. — Живые мертвецы, поди, уже так и кишат вокруг гробницы
Таласса смотрела в ту сторону, куда ушел Джайал, безразличная к Маллиане, маячившей рядом, как злобная тень.
— Надо идти: я понесу Фуртала, — сказал Уртред.
— А он? — Аланда кивнула вслед ушедшему Джайалу.
— Ты же слышала, что он сказал, — он принял решение.
— Позвольте мне поговорить с ним, — сказала вдруг Таласса, удивив всех.
— Ты считаешь, что это хорошая мысль? — ответила Аланда.
— Он знает, не так ли? — спросила Таласса. Аланда молча кивнула.
— Лучше нам поговорить сейчас: быть может, другого случая не представится. — И Таласса направилась следом за Джайалом.
— Поторопись! — сказал ей Уртред. — Голон скоро вернется. — Но он не был уверен, слышала ли его Таласса, уже отошедшая на несколько футов.
Джайал подобрал с пола чей-то меч и, попробовав, хорошо ли он уравновешен, встал у входа в туннель. Отсюда ему хорошо был виден край лабиринта. Он сжимал и разжимал пальцы на рукояти нового меча. Не Зуб Дракона, конечно, но сойдет. Двойник может теперь появиться в любой миг — и удар вот этого меча оборвет обе их жизни. Тогда все кончится — пусть бесславно, но кончится. Джайал был так занят своими мыслями, что не услышал приближающихся сзади шагов. Когда шаги стали совсем громкими, он резко обернулся — и тут же отвернулся опять, увидев, что это Таласса.
