Аса любила барабаны. – Больше барабанов – больше грома! – Торжествовала она, когда уши сотрясались от их хора. Но у князя наблюдался явно предусмотрительный их недостаток.
Они поторговались и договорились почти обо всем. По крайней мере, теперь Аса могла не ждать, что музыканты вдруг задумают подставить ее. Пока она общалась с ними, князь Кремен, чей подиум находился рядом, поглядывал на танцовщицу. Аса не один раз ловила на себе его осторожно любопытный взгляд.
Когда с подтасовкой результатов будущей битвы между танцовщицей и музыкантами было покончено, она поклонилась им, смирившись с тем, что они привычно забудут половину из договоренного, встала и вернулась обратно к своему импресарио. Тот весьма удачно изображал из себя пустое место: вжался, согнулся, превратившись из видного мужчины во что-то чахлое, неуверенное в самом себе.
Видимо, съежился от каминного жара. – В шутку подумала Октис.
Чтобы не подвергнутся тому же гнету, она сразу прошла мимо, направившись вдоль колон на террасу. Стражник у выхода этому никак не помешал.
Округлая терраса оказалась большой. Сюда можно было выгнать всех собравшихся гостей князя, и они бы не почувствовали особой давки. При осаде на площадку бы вышло до двух расчетов лучников. Здесь мог бы появиться сам осажденный князь, чтобы воочию убедиться в тактической ситуации. Но сейчас здесь находились только один скучающий стражник, молодая великосветская пара, занятая нашептыванием друг другу, и сама танцовщица.
Октис прошла к бойницам, чтобы осмотреть открывшийся вид. Для начала она взглянула на маршрут их будущего побега. С княжеских палат хозяйственных деревянных построек было почти не видно. Отсюда высота до следующей террасы казалась внушительной. Но спрыгнуть туда оставалось вполне простым делом.
Убедившись в этом, Октис решила отставить мысли о тактике побега. Пусть они будут волновать ее, когда основная часть останется позади. Она пошла вдоль зубцов к противоположной стороне террасы. Там открывался красивый вид на местность, мало загаженную человеком.
Внизу изгибалась река. Вдалеке она текла по обычному тихому руслу, среди диких невспаханных полей и первых намеков на каменные клыки. Постепенно, вниз по течению, утесы росли, берега становились крутыми. Каменные преграды будто избивали речку, превращая ее из тихой и спокойной в яростный бурный поток. Где-то он разливался на мелкие ручейки. Где-то они сливались воедино, только набирая мощь. Человек, что обманулся на широкой отмели, упал в воду и был завлечен бурным течением, мог расстаться с жизнью, попав на один из последующих порогов. Либо захлебнувшись раньше.
В любом случае он бы не оценил вида, что предстает с княжеских высот. Того, как отражается свет Отца от водного полотна. Река сияла среди темных полей и черневших пятен леса. Старший подсвечивал плывущие облака, от чего те приобретали законный объем и контрастные черты. Октис оперлась локтями на зубцы, хотя они и были для того высоковаты. Повисла, смотря на крутые скалы внизу.
Наверное, все люди любят и считают красивым время сезона, в которое были зачаты и в которое родились. Хотя смысла в этом и никакого… – Подумала она.
– Нравится вид? – Раздалось сзади.
– А вам…
Она обернулась. Это был сам князь. Без охраны – только стражник в углу выпрямился в его присутствии.
В голове Октис промелькнула шальная мысль воспользоваться моментом, схватить их с Воронеем цель и вытолкнуть через бойницу. Но Кремен стоял для того слишком далеко. Он мог быстро среагировать и сделать два шага назад, тогда бы все это превратилось в комедию – для всех, но не для нее и Воронея. Даже если ей удастся подтолкнуть князя к зубцам, тот может за них ухватиться. Результат ничем не лучше. К тому же Вороней должен сделать это сам.
Заказчик хитрый – вполне может сказать, что все произошло само собой без участия торговца смертью. – Объяснял он.
Она два раза подставит его таким решением, ведь он остался там внутри и без оружия.
– А Вам, князь, разве не нравится?
– Как сказать. – Он пожал плечами. – Вид, конечно, красивый. Достаточно увидеть противоположность красивому, чтобы понять красоту. Но любая красота со временем приедается. Я знаю этот вид с рождения, и за время моей жизни он почти не менялся. Ты, Аса, единственное, что хорошего произошло с ним за долгое время.
– Вот как. – Только и смогла ответить она.
Октис слегка растерялась, когда Каменной перешел «на ты». Но по этикету в том не было ничего крамольного. Князь остается князем, а Аса, как ни крути – только простая крестьянская девка, что прыгнула выше головы и хочет остаться на этой высоте.
Все же что-то еще пряталось в его словах. Он опять завуалировано льстил ей, одновременно оставляя недосказанное «но». Тогда – словно чужими устами. Теперь – словно танцовщица имела ценность только здесь – на этом месте. Стоит ей лишь отойти, вид на округу и она сама потеряют всякую цену в усталых княжеских глазах.
– Я Вам нравлюсь, князь? Вы считаете меня красивой? – Октис и сама не поняла, почему сказала это. Будто не она, а какая-то другая девица на мгновение взяла контроль над ее телом.
Он немного помедлил с ответом, решил пройтись, чтобы не стоять нелепым истуканом на месте.
– Понимаешь ли в чем дело. Есть женщины – молодые и наружности вроде бы приятной. Можешь даже назвать такую красивой. И убеждать себя считать именно так. Но на самом деле толка с этого нет. Есть женщины, – продолжил он после небольшой паузы, – что вроде бы не многим лучше первых. Несовершенны, неидеальны – хотя бы потому, что идеала не существует. Но они появляются рядом с тобой, вторгаются в твое общество, и, если не придать себе внутренней строгости, твой разум пляшет только вокруг них. Ты из таких. Твердь не обошла тебя вниманием. А Творцы – своим.
– Я часто слышу это. В последнее время чаще. Но не понимаю, что это значит. – Опять она говорит не то, что уже решила – что должно было вывести их на прежний светский уровень.
– Что ты притягательна, красива…
– Да, красива! – Она перебила князя. Какой уж тут этикет – она неожиданно откровенничает с загорийским князем Кременом Каменным. Чей отец двадцать противостояний назад превратил в пепел все, что она знала до того и что уже никогда не узнает. С князем, которого этим же вечером убьет – вернее, поможет убить. – Как люди меряют красоту? Это ведь не состязание. И что людям с красоты? Какой с нее толк?
– Некоторые зарабатывают на ней состояние или занимают высокое положение в обществе. – Улыбнулся князь.
