— Что это? — воскликнул герцог Кранцер, обращаясь скорее к самому себе, чем к своим спутникам.
Приблизившись к мосту, он повторил вопрос еще раз, громко и грозно:
— Что здесь происходит? Кто вы такие?
Три вооруженных человека были смущены, но не напуганы. Один из них выступил вперед и показал медную бляху, висевшую у него на груди:
— По приказу барона Дабернота я собираю плату со всех, кто проезжает по этому мосту. С пешего — одна медная данимарка, с конного — три, с телеги — пять.
От гнева голос герцога Кранцера задрожал:
— Что-о-о-о?!!! Этот мост построен королем Далкором для свободного пользования всеми жителями королевства! Как смеет барон Дабернот требовать плату за проезд?
Стражник отступил на шаг назад, но довольно твердо произнес:
— Этот мост построен на земле, принадлежащей барону Даберноту. Поэтому он вправе устанавливать здесь свои законы и порядки.
Кранцер поднял руку. Его слуги взялись за оружие. Трое стражников выставили перед собой копья. Другие трое стражников на другой стороне реки из-за шума воды не могли слышать разговора, но, наверняка, по движениям людей догадались о его содержании. Они побежали через мост, на ходу готовясь к стрельбе из луков.
Бегущий За Ветром привстал на стременах и прокричал:
— Стойте! Остановитесь!
Затем уже тише он обратился к герцогу:
— Стоит ли тебе наказывать простых воинов, исполняющих приказ своего господина? Мне кажется, правильнее было бы выполнить их требования, а потом отправиться к барону Даберноту и взыскать с него долг в десятикратном размере.
Поднятая рука Кранцера дрогнула, а потом медленно опустилась.
— Твои слова, как всегда, справедливы, — сказал герцог волшебнику. — А я в горячности едва не допустил ошибку. Сантер, заплати восемнадцать медных данимарок!
Слуга герцога порылся в кожаном кошеле, вытащил требуемое количество монет и демонстративно — по одной — вложил в руку начальника мостовой стражи. Когда стало ясно, что дело закончится мирно, стражники убрали оружие.
Получив деньги, начальник скомандовал:
— Отодвигайте загородки!
Воины быстро выполнили приказ, как будто боялись, что всадники передумают и вновь попытаются прорваться силой.
Всадники медленно, по одному, въехали на мост. Начальник стражи шагал рядом и торопливо, словно оправдываясь, говорил герцогу Кранцеру:
— Думаете, нам самим нравится тут стоять? Приятно нам выслушивать оскорбления, проклятия и угрозы? Но если бы не будем собирать дань, барон Дабернот прикажет нас выпороть, а если окажется не в духе, то и повесит.
— Сейчас мы заедем в замок барона и выясним, кто кого повесит! — сквозь сжатые зубы пообещал герцог.
— Если вы хотите найти барона, то поезжайте в столицу — в Даниманд. Барон уехал на ежегодный турнир, и в свой замок вернется не раньше, чем через пару недель, а то и через месяц.
— Поня-а-а-атно, — протянул Кранцер и многозначительно посмотрел на Бегущего За Ветром.
Волшебник слегка пожал плечами:
— Алчность и грабеж не всегда свидетельствуют о предательстве.
— Любое преступление против короны будет наказано! Дискредитация дел короля — то же самое предательство! Могу себе представить, что думают жители Данимора о короле Далкоре, когда такие вот бароны обирают их на мостах и дорогах!
Бегущий За Ветром усмехнулся. Он знал, что мысли простых людей ничего не стоят, пока не высказываются вслух и не объединяют трудовой народ на борьбу против высокопоставленных грабителей…
* * *
Мост остался далеко позади, шум Закаролы стих за спиной, а Кранцер по прежнему гнал своего коня вперед, напряженно глядя на дорогу.
Бегущий За Ветром счел необходимым напомнить:
— Кажется, герцог, ты собирался устроить привал?! Ваши кони устали, надо дать им отдых.
— Да, верно, — немного рассеянно ответил Кранцер. — Животные не виноваты в преступлениях людей. Как бы не хотелось мне поскорее рассчитаться с бароном Дабернотом, нужно помнить и о скакунах. Устроим привал вон там!
Всадники свернули с дороги на поляну, зажатую между покрытыми густым лесом холмами. Коней расседлали и выпустили попастись. Слуги герцога вытащили из переметных сумок провизию и организовали походный обед. Точнее — ужин. Солнце уже клонилось к горизонту, и становилось понятно, что путешественникам не удастся попасть в Даниманд до наступления ночи.
— Нам надо бы поискать место для ночлега! — произнес один из слуг герцога по имени Грентор, оглядывая темнеющее небо и негостеприимные окрестности. — Я знаю тут поблизости одну деревушку под названием Гарпенца, где есть постоялый двор.
— Мы будем скакать всю ночь! — объявил Кранцер.
— Но мы уже истратили все факелы прошлой ночью, когда ехали… ехали в ту сторону, — напомнил Сантер, исполнявший при герцоге обязанности казначея.
— Мы сделаем новые факелы! — запальчиво воскликнул Кранцер, но, оглядевшись, сам понял, что эта идея неосуществима.
Бегущий За Ветром тихо заметил:
— Поспешность не всегда идет на пользу делу.
Герцог немного подумал, а потом скомандовал:
— Седлайте коней! Едем в эту… как ее… Гарпенцу.
Слуги с радостью и готовностью исполнили приказ своего господина. Холмы и лес в конце дня выглядели зловеще и пугающе. Люди и даже, казалось, кони испытали облегчение, оказавшись на дороге. Отдохнувшие скакуны резво пустились вскачь, словно понимали человеческие слова, обещавшие ночлег в безопасном стойле постоялого двора.
Всадники миновали несколько небольших человеческих поселений, состоявших из десяти-пятнадцати бедных лачуг. Крестьяне, которые трудились на полях и в огородах до самой темноты, поднимали головы и провожали взглядами богато одетых и хорошо вооруженных путешественников.
— Люди стремятся выжать все возможное из каменистой скудной почвы, — заметил Бегущий За Ветром. — Они работают с рассвета до заката и, тем не менее, живут в ужасающей нищете.
— Так заведено с начала времен, — откликнулся герцог Кранцер. — Крестьяне пашут землю и терпят лишения. Но зато они не рискуют своими жизнями на поле боя… если, конечно, какому-нибудь военачальнику не приходит в голову мобилизовать крестьян на войну.
— Верно. Но если бы не было войн, крестьянам не приходилось бы кормить солдат.
— И людей благородного сословия?
— Ты умный человек, герцог Кранцер, — усмехнулся Бегущий За Ветром. — Неужели ты тоже подвержен глупой и не на чем ни основанной вере в некое «благородное происхождение»? Все люди одинаковы. У них красная кровь, одна голова, две руки и две ноги. Люди одинаково любят и ненавидят, радуются и печалятся, восторгаются и негодуют. Только предки у некоторых людей были более алчными и жестокими. Они силой отнимали у тружеников их достояние и присваивали себе. Так и появились дворяне.
