Так о каком же посещении говорилось в пророчестве?
Убогий, убогий город! Узкие улицы, похожие на крепости дома с зарешеченными окнами-бойницами и окованными железом дверьми. Даже туман не скрывал его уродства, он только обволакивал все сыростью. Безрадостное, унылое место! И почти ни одной женщины на улицах, только гладко выбритые, угрюмые таргианские мужчины. Каждый из них носил меч, ибо только рабы здесь ходили без оружия. Все носили те же короткие одежды, что и летом, едва закрывающие ноги. Унылые бурые цвета. Унылый бурый город. Туман.
Куда идти? Дош крался от двери к двери, стараясь не мешаться под ногами у этих чванливых вояк, стараясь вообще не попадаться им на глаза. У него не было знакомых в Тарге. Он помнил, где находился притон Лудильщиков, но наверняка там случится кто-нибудь из шайки старого Бирфейра, и уж они-то вырвут у Доша печень прежде, чем он успеет пикнуть. И потом, он сильно сомневался, что сможет даже просто дойти туда. Если он сейчас же не поест, он лишится чувств. Если он лишится чувств, его бросят в реку или закуют в кандалы.
— Я вижу, ты все-таки добрался.
Тион был одет как обычный юноша-таргианец. Не более того — его одежда была до неприличия коротка и практически расстегнута спереди, а башмаки из мягкой кожи едва закрывали лодыжки. Зато рапира на поясе едва не цеплялась за булыжную мостовую. На прекрасном лице застыла вполне традиционная таргианская презрительная ухмылка.
Дош, дрожа, привалился в дверному косяку. Улица плыла перед глазами, мокрая одежда липла к коже.
— Где Д'вард?
— В настоящий момент он предстает перед судом. Его обвиняют в святотатстве по отношению к нашим возлюбленным богам.
— И что будет дальше?
— Ну, он не слишком помогает следствию. Пожалуй, у него один шанс против десяти миллионов, что его оправдают. — Тион самодовольно ухмыльнулся.
— А потом?
В переулке клубился туман. Юноша придвинулся ближе, но не сделался от этого более материальным. Он уперся локтем в каменную стену и улыбнулся Дошу.
— При желании суд может приговорить тебя к смерти даже за то, что ты пукнул в общественном месте. Они вышибут ему мозги в храме, прямо перед статуей Зэца.
— Эй, парень! — Перед Тионом остановился дородный таргианец.
Тион чуть приподнял бровь.
— Воин? Могу я услужить тебе чем-нибудь? — Он не пошевелился, оставшись стоять все в той же раскованной позе.
— А ну застегнись! Непристойно выставлять себя вот так!
— О боги! — вздохнул Тион. — Только и всего? Ступай-ка ты Домой и выпотроши себя, воин.
Таргианец по-военному лихо отдал честь.
— Будет немедленно исполнено, воин! — Он повернулся и поспешил туда, откуда пришел.
Тион пожал плечами:
— Ну, милый Дош, на чем мы остановились?
— Д'вард пришел сюда, чтобы убить Зэца!
— Совершенно верно. И Зэц умрет. Он сам этого еще не знает, но умрет. Скорее всего. Он сделался серьезной помехой. Проблема только в том, что Д'вард тоже умрет.
— Нет!
— Боюсь, что да, Дош. Какая неприятность! Такой славный паренек! Но для Пентатеона слишком опасно оставлять его в живых. Он слишком хорошо показал себя в Игре! Право же, за каких-то два месяца он сумел перехитрить самого Зэца, а уж он-то игрок не нам чета. Кто знает, за кого он возьмется потом? Нет, Д'вард должен умереть, мой милый!
— Нет!
Чародей как будто заинтересовался.
— Нет? Я честно обещал, что не буду пытаться спасти его. Не могу же я нарушить свое слово, а, Дош?
Дош пожал плечами. Довериться Тиону было бы безумием. Он порочен. Он вообще не знает, что такое честная игра.
— Ты можешь его спасти?
— Скорее всего нет. Это слишком трудно. Но если бы я попробовал… Во что это тебе обойдется, милый Дош?
— Что угодно! Что тебе нужно? Мою душу? Мое тело?
— Это я решу позже, — сказал Тион. — Как насчет твоей жизни?
— Да!
— Боги! Страшная это штука, любовь. — Чародей протянул тонкую руку.
Дош принял ее, и Тион поднес свою к его губам.
— Ну что ж, посмотрим, что можно сделать. Это наверняка нелегко. Я сказал ведь только, что попробую. А теперь почему бы тебе не побежать в храм и не найти себе место получше, чтобы наблюдать за происходящим? Лучше всего вплотную к алтарю со стороны Зэца. Толпа уже начинает собираться, так что тебе надо поспешить.
— А ты сам тоже идешь? — подозрительно спросил Дош.
— Нет. Мне пока не стоит подходить слишком близко. Но я надеюсь увидеть тебя там, любовь моя. — Озабоченное выражение на лице… — Доверься мне, Дош! Я ведь еще не обманывал тебя. Во всяком случае, последнее время. А теперь валяй беги!
История повторяется… Разве не по этой узкой улице-ущелью шел он четыре года назад? Тогда он тоже шел следом за Д'вардом. Толпа, помнится, была погуще, но и сегодня людей — море, а воздух, казалось, потрескивает от возбуждения… Знают ли они про Освободителя, или каждая публичная казнь влечет их к себе словно стервятников? Вот обитель Урсулы с синей лентой над калиткой, ничуть не изменившаяся с тех пор. Столько воды утекло за эти четыре года… Сюда Д'вард приводил Исиан. Ох, Исиан, кошка маленькая, это ведь твоя смерть разбудила его!
Толпа делалась все плотнее, но женщин в ней по-прежнему почти не было видно. «Ну, толкайте меня, думаете, меня это волнует? Валяйте вытаскивайте свои мечи, мне уже все равно». Это туман клубится, или бедняга Дош теряет сознание? Люди с отвращением отшатываются от него, такой он мокрый. Большая площадь, люди снуют по ней, как потревоженные жуки. Массивные колонны храма, их верхушки почти скрываются в тумане, — огромная гранитная клетка, самое уродливое здание в мире.
Холодно, ох как холодно! Бедный Дош. Осталось ли в мире хоть немного тепла? Было ли ему тепло хоть раз с тех пор, как он выбрался из постели Аморгуш? Ступеньки… Проход между огромными гранитными плитами…
Весь храм уже забит народом и гудит от возбужденного шепота… Карзон…
Зэц…
Муж, ростом выше дерева, из позеленевшей от времени меди. Лицо с пышной бородой и крючковатым носом. Потрясающе похоже. Молот прижат обеими руками к мускулистой груди, складки одежды, с таким мастерством изваянные великим К'симбром Скульптором, ниспадают от пояса к земле, чтобы принять на себя часть веса; одна нога выдвинута вперед. Великолепная работа.
Поворачивай же, черт тебя побери, поворачивай! Посмотри на другой конец огромного прямоугольника. Колосс такого же роста, из почерневшего серебра, закутанный в хламиду с капюшоном, держит в одной руке мраморный череп… Чуть ссутуленный, голова наклонена, обратившись к алтарю. Воплощенное зло.
Дрожь, стук зубов, но надо пройти это до конца, надо дождаться Тиона. Рокот барабанов, толпа сходит с ума, что-то сейчас объявят. Люди не любят, когда к ним прижимаются мокрым телом, отойдите, пропустите меня, здесь все равно нет места, чтобы вытащить меч, к черту все взгляды, не обращай на них внимания, пусть себе грозят, пусть дерутся локтями. Ближе, еще ближе.
