Внизу уже было шумно от криков и топота ног, язычки пламени виднелись в коридоре второго этажа, и черный жирный дым заволакивал почти весь первый этаж. Выйти на задний двор оказалось невозможно, так как кухня и прилегающие к ней помещения были объяты пламенем. Шарахнувшись в сторону от пробегавшего по коридору слуги, Герда оказалась в буфетной, через которую, двигаясь по памяти - дым застилал глаза - выбежала в столовую и уже через нее добралась до прихожей. Там она смогла открыть окно и, перевалившись через подоконник, упала на клумбу. Вскочила на ноги, пробежала через палисадник, распахнула боковую калитку, выводящую прямо на Кленовую аллею и бросилась наутек. Бежала долго, стараясь держаться ближе к деревьям или к стенам домов, сделав лишь одну короткую остановку. Ночной город был по-прежнему опасен для одинокой девушки, несущей к тому же объемистый саквояж. Опустившись на траву под одной из лип, Герда на ощупь достала из сумки сверток с оружием. В кусок тонкой кожи, предназначавшейся, как видно, для пошива зимних перчаток, были завернуты памятная наваха, изящный дамский стилет, найденный в одном из сундуков, и рыцарский трехгранный кинжал-мизерикорд с длинной клинка в целый фут. Этот кинжал Герда нашла на чердаке недалеко от того места, куда были свалены вещи ее матери. Завернутый в белую, побуревшую от крови тряпицу, он был засунут в щель между досками пола. На клинке тоже осталась засохшая кровь. Герда не знала ни чья это кровь, ни того, что за преступление скрывалось за этой странной находкой. Движимая интуицией, она сохранила окровавленную тряпицу, - сейчас она лежала в свертке вместе с оружием, - но мизерикорд от крови отчистила, а позже купила для него у оружейника старые потертые ножны и узкий ремень. Сейчас Герда спрятала наваху в кармашек на платье, а ремешком на рыцарский манер опоясалась так, чтобы кинжал был под рукой. После этого плотнее запахнулась в плащ - на улице было по-осеннему холодно, - подхватила саквояж и пошла быстрым шагом к дому Кирсы. И дело было, разумеется, не в том, что она собиралась отомстить старой проститутке, а в том, что в ее каморке оставались кое-какие вещи, необходимые ей для бегства из города.
Добравшись до дома Кирсы, Герда прислушалась к пьяным выкрикам, доносившимся из комнат первого этажа, и, обойдя дом поднялась в свою каморку. Вернее, в узкий коридор, куда выходила дверь этой маленькой комнаты, - сейчас распахнутая, - и другая, ведущая в комнаты Кирсы. Сама Кирса сидела на стуле Герды и рассматривала ее вещи, небрежно высыпанные на стол из дорожного несессера: костяные гребни, серебряные заколки, ножницы и пилку для ногтей, баночки с гримом и ее украшения, золотую и серебряную брошь и несколько наборов серег. Герда тихо поставила саквояж на пол и достав наваху, подошла к увлеченной своим занятием женщине.
- Сиди тихо! - сказала она, приставив лезвие к горлу Кирсы. - Видит бог, хоть ты и хотела меня обворовать, убивать я тебя не хочу. Но не сомневайся, рыпнешься - убью.
- Девочка, да я...
- Молчи! - остановила ее Герда. - Твое вранье мне не интересно. Вставай, но медленно.
Кирса встала со стула и попыталась было вырваться из захвата, но Герда с ней церемониться не стала, разрезав кожу на горле, и старая шлюха тут же послушно замерла.
- Идем к тебе! - приказала Герда, и они медленно двинулись в комнаты Кирсы.
- У меня кровь идет...
- Сама виновата! Иди!
Но, войдя в комнату, служившую Кирсе столовой, Герда растерялась. Она не знала, что ей теперь делать. Она не могла отвести нож от горла женщины, но в то же время не могла ее и связать, держа одну руку на плече, а вторую - с ножом - у горла. Кирса это поняла, все-таки опытная женщина, и не на шутку занервничала.
- Э... Слышь, девонька! - запричитала она. - Ты только не торопись меня резать! Не бери грех на душу. А связать меня несложно. Я тебе помогу.
- Помогай!
- Сейчас надо подойти к тому сундуку, что под окном.
- Что дальше?
- Я откину крышку. Медленно.
- Что там?
- Там веревка.
- Открывай, - разрешила Герда, на всякий случай усиливая хватку.
Но Кирса не обманула. Достала, не делая резких движений, веревку, сделала затягивающуюся петлю и надела себе на шею, перебросив конец через плечо. Герда смысл этих действий поняла без объяснений и, усадив Кирсу на стул, затянула петлю, привязав конец веревки к одной из задних ножек.
- Разумно, - согласилась с очевидным.
Теперь Кирсу можно было хотя бы на короткое время оставить сидеть одну, привязывая к стулу ее руки и ноги. И в самом деле, так дело пошло быстрее, и через пару минут проститутка оказалась накрепко привязана к стулу, а рот ей Герда заткнула куском тряпки.
- Посиди пока тут, - бросила она, выходя из комнаты, и быстро вернулась в свою коморку.
Здесь Герда привела себя в порядок. Выбелила лицо, накрасила губы и глаза, осветлила волосы. Затем переоделась в дорогу. Надела правильное белье, теплое зимнее платье и высокие шнурованные сапожки на низком каблуке. Кошель с ценностями спрятала под широкой юбкой, прицепив к специальному кожаному поясу, надевавшемуся ниже талии, почти на самых бедрах. Вещь эта принадлежала ее матери и, вероятно, предназначалась ровно для тех же целей, для которых использовала его Герда. При ходьбе он не мешал, а два кошеля и мизерикорд в ножнах под подолом были совершенно не видны. Наваху она вложила в кармашек, спрятанный на платье, кошель с деньгами на дорогу прицепила к ремешку с серебряными накладками, надетому на талии. Подорожную и еще один кошелек с небольшой суммой в золоте Герда спрятала во внутренний карман плаща, но не того, в котором ходила во дворец, а другого - попроще и потеплее, - темно-зеленого с плотной шерстяной подкладкой. Перебрала вещи, укладывая их в саквояж уже не лишь бы как, а как надо.
Потом заглянула к Кирсе, убедилась, что та не развязалась и не вытолкнула изо рта кляп, надела перчатки, набросила на голову капюшон плаща и, подхватив довольно тяжелый саквояж, ушла из дома Кирсы, чтобы еще через час - уже на рассвете, - сесть недалеко от того места, где познакомилась давеча с графом Давыдовым, на дилижанс, отправляющийся в порт Нелис. До границы с княжеством Роан было три дня пути, и еще двое суток от пограничного городка Керан до порта Нелис, откуда даже по осени корабли регулярно отплывали в Горанд, куда, собственно, и направлялась теперь Герда.
Глава 3. Беглянка
1.
Путешествовать оказалось не столько интересно, сколько утомительно. Возможно, если ехать в собственной карете, вроде той, в которой прокатил ее граф Давыдов, неторопливое перемещение в пространстве способно развеять скуку и даже послужить источником немереного удовольствия для тех немногих, в ком развито эстетическое чувство. Но в дилижансе было тряско, душно и плохо пахло, при том, что сквозняки свободно гуляли на уровне щиколоток, так что у Герды мерзли ноги. Кожаных сапожек здесь явно было недостаточно, но других у нее не было. У нее на данный момент вообще имелась всего одна пара обуви, и это были именно те сапожки, которые она надела в дорогу. Итак, ей было холодно и душно. Соседи пахли потом, давно не стиранной одеждой и немытым телом. Дилижанс трясло на плохой дороге, и от долгого сидения на одном месте начинала затекать спина. И в дополнение ко всем прочим неудобствам, на второй день путешествия у Герды начались "лунные дни". Так что в Нелис она приехала усталой и раздраженной.
Настроение у нее было скверное, - не таким она представляла себе "бегство к свободе", - и оно не улучшилось, когда выяснилось, что пакетбот в Горанд выйдет в море не раньше, чем через два-три дня. Корабль сильно потрепало бурей во время последнего перехода в Нелис, и сейчас он ремонтировался. Тем не менее, поскольку других оказий в ближайшее время попросту не предвиделось, Герда заранее купила себе место на пакетботе и, решив, что нет худа без добра, пошла искать приличную гостиницу. Ей хотелось смыть с себя пот и дорожную пыль, отдохнуть и согреться, выспаться в нормальной кровати и съесть что-нибудь более вкусное, чем то, чем кормили в придорожных харчевнях, около которых имел обыкновение останавливаться дилижанс. Возможно, что на тех станциях имелись и другие трактиры, отличавшиеся большей чистотой и более разнообразным меню, но Герда боялась далеко отходить от дилижанса и старалась держаться в виду других пассажиров. Мир, в который она так неожиданно попала, был слишком велик для нее, незнаком и, скорее всего, чрезвычайно опасен. Герда была не знакома с правилами игры, не слишком хорошо ориентировалась в сложившихся обстоятельствах, и многого попросту не понимала.
