Бао рассказал про одно из основных упражнений — медитацию. Ученики часами медитировали, стараясь почувствовать энергию. Причем делали упор на работу руками, то есть через ощущения, а не зрение. Он и саму медитацию показал. Одна ладонь ложилась на сердце, вторая на живот, и от ученика требовалось ощутить что-то в этих местах. Я предположил, что это не единственный тип медитации. Скорее всего, они ещё медитируют на поделки друг друга. То есть на то, в чём заключена концентрированная энергия. Бао об этом тоже не рассказывал. Но я и рад был. Потому что, если бы он рассказал совсем уж всё, мне было бы сложнее не дать им что-то взамен.
— В этом наше с вами отличие, — поделился я тем, о чем Бао и сам догадался. Вы щупаете, а я вижу.
— Насколько точно?
— В деталях. Как вас сейчас.
— Как к этому прийти? — Бао задавал вопросы. На некоторые я отвечал, от некоторых уклонялся, давая понять, что не готов развивать тему.
— Если честно, то не знаю. До встречи с вами я думал, что это норма.
Бао задумался, переосмысливая. Он ведь наверняка исходит из того, что у меня есть своя школа, а я её наследник. Там, где школа, там и богатая практика, поэтому было странно, что я не знал метода развития зрения.
— Моё зрение сформировалось само. Потом развивалось и усиливалось по мере практики.
— А если бы вы задались целью кого-то научить, чтобы бы выбрали?
— Бао, я компетентен во многих вещах, но здесь для меня область незнания. Могу дать совет навскидку, но насколько он сработает — надо проверять на деле. Так вы и сами можете предложить, как научиться, исходя из того, что узнали факт возможности видеть энергию. Я бы исходил из того, что лучше видно. Маленький объект или крупный?
— Предлагаете давать ученикам что-то… Насыщенное энергией?
Как будто вы этого и так не делаете. Просто не смотрите, а щупаете.
В этом я углядел типичную проблему зашоренности. Мой мастер щупал руками, его мастер щупал руками, вот и ученики пусть щупают. Ещё и глаза прикроют, чтобы на ощущениях сконцентрироваться. Почему ладони, а не глаза, ведь зрением куда удобнее — да хрен его знает. Так сложилось.
С другой стороны, если у предыдущих поколений так получалось, то мало оснований отказываться от этого и начинать что-то принципиально новое. Это ведь можно убить несколько лет, так ничего и не добившись.
— Я бы для начала попробовал это. Но, возможно, мы с вами по-разному устроены. Есть же ходоки с разным типом перемещений. Почему бы не быть одаренным с разным типом восприятия энергии?
— Надеюсь, Эдгард, через несколько лет мы сможем с вами обсудить результаты наших исследований. Вы ведь наверняка тоже учеников наберете рано или поздно. С молодой-то женой, — подмигнул Бао.
Зря он это. При упоминании детей мне захотелось его аннигилировать. На всякий случай. Чтобы у моих детей не было лишних проблем.
— Возможно, и наберу, — ответил я, постаравшись удержать лицо. Для высшего в общении с обычным человеком это не так сложно сделать.
— А есть причины не набирать?
— Есть. Куда же без них. Вы ведь знаете, что я своими разработками много шума наделал. Выдержит ли это мир? А выдержит ли, если таких, как я, станет сотня?
— Под таким углом я не думал об этом, — ответил Бао озадаченно. — Тогда хорошо, что мы медленно продвигаемся по этому пути. Будет время научиться осторожности.
Слова правильные, но не верю я в них. Что сделают люди, которых веками принижали и истребляли, чтобы они не подняли головы? Правильно, как только получат силу, развяжут войну, сбросят оковы и отомстят. Очень мал шанс, что смогут удержаться. А уж забыть старые обиды — шансы отрицательные, я бы сказал.
Поговорили и про другие аспекты. Про их подход методом тыка и записи сработавших догадок.
— С этим есть большая проблема, — признался Бао. — Некоторые секреты утрачиваются. Каждому ученику приходится заучивать открытия, пока мастера живы. Но стоит кому-то из нас уйти и… Часть знания уходит вместе с ним.
Говорить или нет? Его проблему я понял сходу. Это как пытаться заучить все возможные предложения. Не зная при этом языка, отдельных слов и принципов построения фраз. Задача неблагодарная и обреченная на провал. Но давать принципы, основы основ — это слишком жирный куш.
— А вы вывели какие-то принципы, как создаёте артефакты?
Артефакты — это ещё одно ограничение. Всё, что они делали, — это вкладывали энергию, зачатки печатей в металл и камни. Не было отдельных, структурированных печатей. Таких, как печать трансформации, что позволяла воздействовать на реальность и менять форму материи.
Бао кивнул, и мы отправились в небольшую мастерскую, где он на деле показал, чего они достигли. Было забавно за ним понаблюдать. Он выбрал металлическую плашку, сконцентрировал на ладони энергию, не в виде печати, а как сгусток, что само по себе было любопытно, а потом вложил это в металл.
Несколько минут продержав ладонь над плашкой, он упорядочил энергию внутри.
— Принципы есть, но их не так много. В основном это наблюдения, какие заготовки к какому типу металла подходят. У вас, как я подозреваю, куда более продвинутая система. Строгие геометрические узоры, построенные по каким-то правилам?
— Да.
Этот лис, когда говорил, внимательно отслеживал мою реакцию на то, что они уже успели что-то достать и изучить подробно.
Но ничего. Это ожидаемо. В принципе, я даже не против был, если они чему-то научатся у меня. Конкуренции я не боялся. Не в ближайшие двести лет. Даже вывали я на них всё сейчас, то… Обучение алхимика столько в себя включает, что, скорее всего, одного поколения не хватит, чтобы переварить это. Имею в виду, чтобы они сами воспитали алхимика. Если я учить буду, дело пойдёт быстрее. А так это как школьнику изучать высшую математику по учебнику. Есть шанс, что разберется. Если он гений и обладает незаурядным умом. Если нет, вероятность крайне мала, и куда проще это сделать с учителем.
Поэтому конкуренции я не боялся. А вот заполучить союзника — был очень даже не против. Не прямо сейчас, пока особо ничего не произошло. Но почему бы лет за десять отношениям и не созреть?
В таком формате дальнейший разговор и строился. Бао что-то рассказывал и показывал, а я думал, какую долю знаний могу выдать. Ну и сам тоже наблюдал, что они умеют, как решают возникающие трудности. Всё же их нельзя было недооценивать. Это клан людей, которые самоотверженно занимались делом на протяжение десятилетий.
Закончили под самый вечер. Я переместился домой, окликнул Катю, но никто не ответил. Сегодня она планировала провести день у Софии и, видимо, не спешила вернуться.
Поднявшись в мастерскую, задумался о том, какое будущее ждёт нас всех. В мастерской мне всегда хорошо думалось. Здесь все вещи настраивали на рабочий лад. Благодаря чему будущее не казалось совсем уж неопределенным. Всего лишь набор задач, которые нужно решить. А если не знаешь, как это сделать, найти способ.
Что, если своими действиями я изменил ещё кое-что, чего не заметил? Отношение к одаренным. Новый вид оружия и способ борьбы за власть. Есть так дальше пойдет, наличие одаренных в клане будет залогом выживания. Это как с бесами, ходоками и метеоритным железом. Если у тебя этого нет, невозможно подняться на самый верх.
Не будет ли так, что через сто лет одаренные станут обыденностью? Возможно, они не получали должного развития, потому что в этом не было потребности. Как сомнительный проект, куда нет особого смысла вкладывать ресурсы. А сейчас… Увидев перспективы… Быть может, не сегодня, но в какой-то момент до большинства дойдет, что правила игры изменились. Эту тему начнут изучать, ставить эксперименты, вливать туда средства. Если та же организация смогла изобрести технологию усиления бесов, создать модифицированных зверей, придумать многоликих — то и развивать одаренных тоже найдёт способ. Если это произойдет, то лет через пятьдесят-сто мир кардинально изменится.
Я сказал Бао, что не уверен, что собираюсь набирать учеников. Но это я лукавил. В первую очередь перед самим собой. Потому что если подумать и принять, что одаренные как массовое явление будут набирать силу, то… То у меня нет выбора. Да и если уж на то пошло, этот мир уже накопил множество способов уничтожить себя. Не я единственная причина.
