— Согласен лишь отчасти, — чуть наклонил гривастую голову Шаховский, скрывая раздражение во взгляде. — Но мы не на Востоке, у нас время по-другому течет. Чтобы не замерзнуть, надо шевелиться.
— Тогда говорите, князь, — пожал плечами Никита.
— В первую очередь я хочу лично принести извинения за выходку моего племянника Юрия, — Шаховский словно выплюнул эти слова, как будто они жгли ему глотку. Их необходимо было произнести, чтобы подготовить плацдарм для маневра. — Он весьма шебутной мальчишка, что в восемь лет, что в восемнадцать. Сожалею, что в его родной семье за ним не приглядывали так, как необходимо. Бросили на самотек обучение и социализацию, так сказать.
— По вашим словам, Василий Дмитриевич, выходит совсем неприглядная картина, — удивленно произнес Никита. — Я разговаривал с Юрием, и не заметил в нем каких-то признаков дикости. Обычный парень, разбалованный вседозволенностью.
— Лично я никогда не давал ему спуску, — поморщился Шаховский. — Но племянник живет не в моем доме. У него есть мать и отец, они несут за него ответственность.
— И вы решили встретиться со мной по их просьбе, так?
— В какой-то мере это и мое решение, как главы рода, — князь уже не опрокидывал лихо в себя коньяк, скорее, лениво поцеживал. — И не буду ходить вокруг да около. Мне не понравилось решение, которым вы разрешили конфликт между Юрием и вашей воспитанницей…
— Анна — моя родственница, — отрезал Никита. — И все претензии семьи Старшиновых к девушке я буду воспринимать как к самому себе.
— Я так же говорил сестре, когда она возмущалась поступком сына и обвиняла вас в коварных планах. Якобы вы сбили его с толку, заморочили, или, того хуже — настроили против семьи.
— Все, что я сделал — предложил парню хороший контракт и возможность попрактиковаться после окончания университета. Разве это плохой вариант?
Взгляды мужчин встретились. Шаховский и сам понимал, насколько глупы претензии сестры, ради которой князь пошел на обострение с Назаровым. Но им двигал еще и личный интерес. Каков зять Великого князя Константина в отстаивании своих интересов, когда рядом с ним нету хорошо обученных бойцов и адвокатов? Бесспорно, как боевой маг и артефактор его собеседник востребован. И вхождение в элитный аристократический клуб — это признание, очень характерное признание.
Но все же он сырой, и нет за ним той всесокрушающей харизмы, силы и традиции усаживать за стол переговоров своих противников только лишь одной сомнительной популярностью в обществе.
— Против вашего Рода я не имею никаких претензий, кроме одного досадного происшествия, — продолжил Никита. — Да и то не лично к вам, Василий Дмитриевич. Вы, как Патриарх, должны реагировать на подобные вещи. Но лично я не намерен выслушивать обвинения в свой адрес по совершенно пустяшному поводу. Юрий сам согласился работать у меня по контракту. Заметьте, я не требовал от него вассальной клятвы или отречения от семьи. В современном мире такие нейтральные рабочие отношения допустимы. Или я не прав?
— Правы, Никита Анатольевич, тут никаких возражений, — Шаховский ловко орудуя вилкой и ножом, отрезал кусок холодной осетрины под соусом, положил себе на тарелку. Скорее, он просто хотел потянуть время, чтобы осмыслить дальнейший разговор. — Только моя сестрица, дражайшая Ксения Дмитриевна, абсолютно уверена, что Юрка стал аманатом в затеянной вами игре.
— Никакой игры нет, — Никита подавил нахлынувшее раздражение от дурацких претензий какой-то взбалмошной бабенки, не имеющей в обществе мало-мальски приличных отзывов и веса. — Ваш племянник совершил глупую выходку, за которую полвека назад могли бы голову оторвать. Как думаете, кому я больше поверю: слабой и беззащитной девочке, да еще не привыкшей жить в чужой для нее среде, или великовозрастному лбу, пытавшемуся совершить насилие?
— Чушь! — фыркнул Шаховский, уязвленный напором волхва. По сути, Назаров был прав. Князь тоже не верил в историю, произошедшую на реке. Ясно же, что у Юрия невовремя зачесалось в одном месте. — Если бы ваша молодая родственница не разгуливала в неподобающем виде перед мужчинами, то и разговора этого бы не случилось.
— Вы сейчас о чем говорите? — удивился Никита. — В каком виде разгуливала? Обычный купальник для вас уже неподобающ? Не будьте ханжой, князь. Признайтесь, что были неправы, пытаясь унизить и оскорбить Анну, а через нее — и меня. Зачем устраивать спектакль? Для вас Юрий — не более чем бездарный родственник, на которого уже все махнули рукой. А я даю ему шанс стать человеком. Урал ему вправит мозги на место. Вернется домой богатым и независимым, расплатится за ущерб.
— Кстати, об ущербе, — Шаховский тоже умел сдерживать эмоции. Аура еще могла показать, какие бури полыхают в душе князя, а на лице ни единой мимики, ни морщинки. — Машину все-таки сожгла ваша юная чародейка, и вы этого не будете отрицать…
— Приношу извинения за излишнюю горячность Анны, — сбивая накал, ответил Никита. — Ущерб будет выплачен вам, Василий Дмитриевич, лично Юрием Старшиновым из его жалования. Мы особо проговаривали этот момент, и в договоре он зафиксирован…
Никита поднял руку, подзывая к себе Слона, выглядевшим в строгом черном костюме настолько внушительно, что визуально переигрывал телохранителей князя. Все сопровождающие расположились в малом зале ресторана, специально зарезервированном Шаховским для встречи, чтобы не смущать обычных посетителей. Слон подошел к столу, невозмутимо протянул волхву красную папку и с таким же видом отошел обратно на свое место допивать минералку.
— Пожалуйста, — Никита открыл папку и достал лист бумаги с отпечатанным текстом. Протянул князю. — Здесь не весь договор, а та часть, в которой сказано о компенсации за ущерб. Как видите, Василий Дмитриевич, все с обоюдного согласия. Юристы составили грамотный текст.
— Я бы хотел видеть его полностью, — поджал губы Шаховский, бегло просматривая экстракт договора.
— Сожалею, но вынужден отказать, — мотнул головой Никита. — Вам придется верить этим бумагам.
— Могу ли я взять его с собой? — князь ткнул пальцем в лист с таким видом, словно перед ним лежала гремучая змея.
— Несомненно.
Шаховский сложил пополам бумагу, которую он не считал серьезным документом, пока не увидит договор, и упрятал во внутренний карман пиджака. Подумав немного, налил себе коньяк и залпом выпил. Никита никак не отреагировал на такой поступок. Князь поступил невежливо, что сразу показывало его отношение к переговорам. Расстроился, не выдержал.
— Так что мне передать госпоже Старшиновой? — спросил Шаховский, решив про себя заканчивать разговор.
— Если Ксения Дмитриевна захочет лично поговорить со мной, я не буду уворачиваться от встречи. Признаюсь, я ожидал ее вместе с вами… А что передать? Юрий сейчас обустраивается на новом месте, как сообщил мой главный управляющий по Верхотурью.
— Могу ли я узнать его имя?
— Коваленко Андрей Станиславович.
— Не сын ли барона Коваленко? — проявил осведомленность Шаховский.
— Да, это его сын. Кстати, очень деятельный молодой человек, кризисный управляющий, можно сказать.
— Ну, хорошо…, - какая-то неуверенность появилась в голосе князя. Он встал, дав понять, что встреча подошла к концу. — Вы же не будете возражать, если я передам наш разговор Ксении Дмитриевне?
— Ни в коем случае, — Никита тоже поднялся, с затаенной усмешкой наблюдая за действиями князя. Ждал ли он протянутой руки или уже был готов распрощаться сухой фразой?
Шаховский колебался какое-то мгновение, но руку для прощания подал. Для себя он определил, что с Назаровым бодаться не собирается, даже ради обормота-племянника, если только сестра сделает правильный вывод.
— До свидания, Никита Анатольевич. Не очень приятный повод для знакомства получился, но я надеюсь, что все неудобные моменты остались позади.
Он широким шагом пересек малый зал так быстро, что дежуривший возле широких стеклянных дверей молодой человек из персонала ресторана едва успел распахнуть их. За князем чуть ли не бегом бросилась охрана.
