—Госпожа обижена, — мягко улыбнулся практик, приобнявший меня одной рукой. Я хоть и болезненная и худенькая, но держать меня одной рукой, совершенно не напрягаясь, это казалось необычным. Впрочем, продвинутые практики могут еще и не такое.
— Я очень надеюсь на содействие госпожи и на то, что она не будет вырываться.
Вырываться, когда вокруг рушатся стены и мелькают темные тени с убийственными намерениями, будет только полная идиотка. Мешать своему спасителю я не собиралась.
— Надеюсь на вашу заботу, — откликнулась я, постаравшись сидеть у него на руке так, чтобы не сильно мешать, и осторожно обняла руками за шею. На какой-то момент практик словно замер или даже окаменел. Я, разглядев его покрасневшие уши, спрятала улыбку в его ключице. Острые уши, кстати, обычно бывают у зверей, принявших человеческую форму. Очаровательно. Со стороны наша с ним беседа могла показаться безумной. Среди творящегося хаоса максимально возможный этикет. Но для меня такое поведение практика казалось правильным. А еще чем дальше, тем сильнее я понимала, что я его знаю. Я не раз его видела. Я не раз с ним разговаривала. Этот неуловимый флер знакомства повышал уровень моего доверия к нему. Его ци мягко и осторожно окутала меня, словно теплое пушистое одеяло. Приятное ощущение. Если бы можно было сравнить, то я бы сказала, что его ци пахла лесом, солнцем и чернилами. Мне неудержимо захотелось спать. Это странно, это неправильно, так не должно было быть, но мысли путались, сознание мутнело, а глаза закрывались. Фраза:
— Спите, моя драгоценная госпожа, — мне, наверное, послышалась.
Я пила… нет, не чай. Горькое лекарство. В белоснежной пиале оно казалось еще более черным, чем было на самом деле. Тяжелый дегтярный запах мог вызвать рвоту у менее подготовленного человека. Но я пила лекарства с детства, так что выпить мерзкую жижу залпом и не поморщиться не вызывало у меня проблем. Но “не вызывало проблем” не значило, что мне это нравилось, и данный момент я оттягивала как могла. Гадость. Наконец выпив лекарство, я откинулась на спинку кровати. Я родилась слабой и болезненной. Поврежденные с рождения меридианы должны были поставить крест на самой возможности культивации. Но все получилось так, как получилось. С тех пор, как я попала под опеку дедушки и бабушки, я медленно и уверенно, ладно, не очень уверенно, продвигалась по пути культивации. К чему это я? К тому, что в мире практиков твоя стартовая точка определяет, будешь ли ты гением, который рождается раз в тысячелетие, либо же слабосилком, недостойным внимания. Если бы количество пилюль, лекарств и эликсиров, которые были влиты в меня, влили в любого другого здорового ребенка, он бы вполне мог составить конкуренцию многим наследникам и гениям различных сект.
— Госпожа, я принесла вам еще отвар, — в будуар вошла Чуань-Чуань. Меня откровенно передернуло при взгляде на фарфоровую пиалу, от которой поднимался темный дым. Будды и демоны, я же только что выпила одну! Я, конечно, понимаю, что они имеют разное содержимое, но легче мне от этого не становится. Тц.
— Поставь это здесь,— я указала на столик рядом с кроватью. — и принеси мне осколок небесного стекла и свитки, которые лежат рядом со шкатулкой.
— Вам бы отдохнуть, — расстроилась горничная, увидев мое рвение. — вы же так пострадали! Сейчас вот с постели встать не можете! Мастер ужасно расстроен. И госпожа тоже будет недовольна, когда выйдет из уединения.
Да, бабушка будет недовольна. И это будет страшно. Так что в моих интересах скрыть такую маленькую неприятность. Точнее, не только в моих. Вот только спать мне совсем не хотелось, а просто так лежать в кровати было откровенно скучно. Так что пока я лечусь, было бы неплохо разобраться с тем, как работает небесное стекло. Я очень сожалела, что с подобными артефактами не выдавали какую-нибудь инструкцию по применению. Но до всего придется доходить самостоятельно.
Чуань-Чуань попыталась взглядом призвать к моей совести, но это было тщетно. Если опираться на распространенное в секте мнение, то я тот самый белоглазый волк, не ведающий стыда, совести и чести, готовый воткнуть нож в спину благодетелю. Я не жалуюсь. Для меня это очень удобный стереотип, который сильно развязывает руки.
Пока я предавалась своим размышлениям, горничная оставила отвар там, где велено, и вышла из будуара. Будем надеяться, она все-таки пошла за шкатулкой с небесным стеклом. Чуань-Чуань со мной слишком давно, и слишком многое себе позволяет с моей же легкой руки. Пить отвар не хотелось. Ингредиенты, входящие в него, давали, с одной стороны, чудеснейший эффект, устраняя застой в мышцах, улучшая циркуляцию ци и крови, да и общеукрепляющий эффект тоже был ярко выражен. С другой стороны, это было горько. Очень горько. Лекарство, в состав которого входит корень горечавки, не может не быть горьким. Пить такое можно только залпом. Мерзко! Я потянулась за цукатами, поставив пустую пиалу на стол, но не открыв шкатулку с ними, скривилась и убрала руку. Отвары и эликсиры народной медицины лучше было не запивать и не закусывать ничем другим для улучшения эффектов. Приходилось смиряться. А потом они еще удивляются, откуда у меня такой плохой характер!
Откинувшись на подушку, я разглядывала балки потолка. Все пошло не совсем так, как я ожидала, но это не удивительно в мире, где ценится сила. Если есть возможность, что что-то пойдет не так, оно пойдет. Правда, представители “Хуэй Мао” уже направили мне свои извинения за доставленные неудобства. Подозреваю, такие извинения были направлены всем, у кого были отдельные ложи. Жизнь и смерть тех, кто не мог позволить их себе, торговый дом не слишком волновали. Юлань будет недовольна, в конце концов, она была одной из тех, кто был внизу и стал частью творящегося хаоса. Впрочем, насколько я знаю, сестрица вернулась вполне благополучно. Она и сама не самый слабый практик, так вокруг нее еще есть свита, которая не позволит и волосу упасть с ее головы. Раньше я не совсем понимала, почему она, признанный гений секты, не разгонит этот свой гарем, но сейчас я ее вполне понимаю. Когда тебя защищают - это приятно. Очень приятно. На самом деле меня волновали сейчас всего два вопроса. Первый: в каком состоянии доставят купленные мной вещи. Второй: кто тот практик в маске черной лисицы, который вытащил меня из рушащегося здания. Вопросы типа “кто организовал взрыв”, “что ему было нужно” и т.д. меня волновали мало. Некоторые наметки, почему и как это могло случиться, у меня были. “Хуэй Мао” часто хвастались тем, что их защита выдержит “Небесную скорбь” высокоуровневого практика. Сомневаться в их словах было неразумно. Но прорывы и преодоления “Небесной скорбью” нечастое явление, особенно в городах. Как правило, понимая, что вот-вот прорвутся, практики предпочитали уходить в уединение, чтобы враги, которые всегда найдутся у любого культивирующего, не вмешались в и без того рискованный процесс. Лично я предполагала, что нападающие могли использовать один из артефактов, оставшихся от мастера Цзи Ма, а именно “Дайцзы ли ю лалянь”. При всем моем восхищении таинственным мастером я признавала — он совершенно не умел давать названия своим сокровищам. Это либо непонятная игра слов, как “Ло Ма”, либо буквальное значение, как Дайцзы ли ю лалян. Ну вот что за название для мощнейшего сокровища? Молния, пойманная в сумку?! Разве такой разносторонний человек не мог придумать более поэтического названия? Хотя именно это и представляло собой данное сокровище - молнию небесной скорби, заключенную в холщовой неприметной сумке. Мастер Цзи Ма проходил множество испытаний до своего вознесения, поэтому хоть “Дайцзы ли ю лалянь” было сокровищем редким, но далеко не уникальным. Впрочем, оставляя в стороне то, с помощью чего было совершено нападение, на самом деле важно - ради чего. Получил ли нападавший то, за чем пришел, на самом деле не имеет значения. “Хуэй Мао” явно не простит такого удара по своей репутации, а значит, вытащит виновника из-под земли и показательно накажет. Но что-то мне подсказывало, что интересовало этого “некто” отнюдь не алхимическая печь. Ах, о чем это я. Основной удар взрывной волны принял на себя талисман, и я не пострадала. Пострадала ложа и моя сопровождающая. Впрочем, свою задачу она выполняла, как могла: пыталась максимально безопасно вывести меня из здания. Думаю, были все шансы на то, что это у нее получится, если бы не прогремел второй взрыв. Второго талисмана, который бы позволил мне безопасно пережить такой взрыв, у меня не было. Когда взрывная волна швырнула меня куда-то, я думала, будет больно. Но нет. Я до сих пор не понимаю, как этот практик меня нашел, как он меня поймал, и почему не спасался сам, но именно человеку в маске черной лисы я обязана многим. Честно говоря, я помню не слишком много, все было как в тумане. Мое тело не приспособлено для подобных нагрузок, так что в какой-то момент я просто потеряла сознание. А в себя пришла уже в своей спальне, укрытая чужим плащом, еще пахнувшим гарью, тушью и какой-то хвоей. Общее состояние с одной стороны, оставляло желать лучшего, с другой — можно было сказать, что я отделалась малой кровью. Потом была зашедшая в спальню Чуань-Чуань, суета с вызовом врача и многое другое. Но, я узнавала это специально, никто не видел, чтобы меня кто-то проносил сквозь врата секты. У нас, конечно, проходной двор, но барьеры, сбивающие с толку формации, ловушки для чужаков, и стража присутствуют. Так что вопросов к практику в лисьей маске у меня было много. Постоянно называть его “практик в маске черной лисы” длинно и неудобно, так что, думаю, мне вполне позволительно обозначить своего спасителя как-то иначе. Например, Хэй ху — черная лиса, это идеальное для него имя.
