— Сколько у них склонных к Силе? — нервно спросил Эрлан, поднося к губам амулет.
Спросил ни к кому не обращаясь: спокойствие этих людей его раздражало. Он был лихим рубакой, хорошим тактиком кавалерийской лавы, а здесь, на охране важнейшего объекта — одного из двух проходов в Кальварион — терялся. Своим появлением в долине, Эрдоган был обязан лично Пиренгулу, который отправил его, своего верного человека, родственника, в числе первых пяти сотен. Отправил «зыбучей ямой» в незнакомый город, который оказался таким чудесным, таким спокойным… Полтора года тихой мирной жизни расхолодит кого угодно. Хвала Предкам, последние полгода регулярно устраивались учения, а то бы… теперь все воины и сотник в том числе хотя бы одет подобающе: панцирь, поножи, наручи, сапоги. Шлем с бармицей. Маг-подмастерье и шаманы — не исключение.
— Сейчас вернется уважаемый Элькун и скажет, — спокойно ответил маг — тиренец средних лет. Почему за прожитые годы рангом не вышел, и для него самого оставалось загадкой. Не растягивались каналы и все тут! — Я тебе чай велел принести. Присядь, Эрдоган, попей. — Они знали друг друга лет десять, еще с Сарматской столицы, куда их обоих пригласил лично Пиренгул.
Сотник раздраженно бросил амулет, сразу повисший на бронзовой цепочке на уровне солнечного сплетения. Тут же пожалел о своей невоздержанности. Командир он или козий горох?! Сел как можно спокойнее и даже успел глотнуть чаю, как вбежал молодой шаман. Не переведя дух, обратился к сотнику:
— Я заметил пять десятков склонных к Силе, господин сотник! Какие именно — разобрать не удалось, они подозрительно суетятся, перемещаются. Держатся в середине фаланги, а людей я насчитал тысячи полторы. Лагерь не видел. Наверное, за поворотом… твой начальник разведки наблюдает, людей своих поджидает. Говорит, скоро доложит точнее…
— Дарки! — Эрдоган не выдержал, хлопнул по столу и вскочил. — Он первый должен был докладывать! Еще ночью, на подходе! Такое войско проспать!!! Что я князю скажу?!
— Эрдоган, друг, — проникновенно произнес маг, — я тебя прекрасно понимаю, но послушай меня. — Сотник, тяжело дыша, непонимающе уставился на старого товарища. В его глазах продолжала плескаться ярость, причем теперь и на самого себя, снова показавшего другим свою слабость. — Ты беспокоишься о воинах, о просчетах разведки — это понятно. Ты им отец и мать, как это и положено настоящему командиру… — слушая эту речь Эрдоган успокаивался. Сейчас уже по-настоящему. Голова начинала соображать. Старый друг знал, как надо успокаивать излишне горячего и, если честно, не очень умного товарища. — Доложи князю все как есть. А за заставу не переживай, она и сотню магистров выдержит. Работа древних каганов! — последнее выдал с нескрываемым восторгом.
— Но почему они ночью не атаковали? — этот вопрос командир задал задумчиво-рассудительным тоном, тем не менее плохо скрывающим глубокое удивление, какое встречается у людей застигнутых врасплох опасностью, до этого казавшейся неимоверно далекой, практически эфемерной.
— Наверное потому, что на все войско им не хватило эликсира «ночного зрения», — серьезно ответил Пылающий.
— Или потому, что они опасались, что у нас этого эликсира навалом, а мы эти места и свою заставу знаем лучше их, — подал голос старший шаман, Оролгул. — Хотят с утра внимательно все осмотреть и, боюсь, приготовили нам какую-нибудь гадость. Может, командир, пойдем на стены? Оттуда и доложишь Пиренгулу. — Не дожидаясь ответа, поднялся и направился к выходу. За ним молча последовали другие шаманы.
— Нет, ты видел! А, Тейзар? — возмутился Эрдоган, даже не попытавшись остановить «командировочных».
— Все нормально, друг, — Пылающий спешно сжал сотнику запястье, в очередной раз успокаивая. — Подчиненные ничего не видели и не слышали, а он в сущности прав. Засиделись мы в штабе… — маг вдруг почувствовал мощное колебание Силы Пирения и потянул командира за собой. — Нас атакуют! На стену!
С высоты пятьдесят локтей люди выглядели беззащитно-маленькими. Так и хотелось наступить на них сапогом и давить, и давить, как глинотов. Сотник с магом спрятались за высоким зубцом. Справа от них находился десяток Джафара, слева — Карбана. Хвала Предкам, за командиром увязался вестовой, а то бы он совсем потерял управление вверенными ему войсками.
— Бегом ко всем десятникам и передай им приказ стрелять при подходе неприятеля на прицельную дальность! — отдав это, в целом, ненужное распоряжение, Эрдоган наконец-то активировал амулет.
Мощнейшие структуры разных Сил били в одно, как думали атакующие, самое слабое место — в каменные створки больших врат. Две плиты размерами десять на двадцать локтей каждая, смыкались так плотно, что между ними невозможно было вставить лезвие самого тонкого ножа. По сравнению с массивными идеально гладкими и скользкими стенами они действительно создавали впечатление «слабого звена». И несведущие в каганских узорах маги подтверждали: «Плотность рисунков везде одинаковая, что в стене, что во вратах», — и разводили руками. Однако структуры не причиняли воротам никакого вреда. Через статер обстрела, маги перенесли удары на левую от них стену. Результат был таким же.
Застава перекрывала расщелину шириной в сто шагов, смыкаясь с неприступными, отвесными скалами, под которыми была пропасть. Горы стыковались со стеной посредством толстых высоких башен, которые как бы «обхватывали» скалы, будто сливаясь с ними. Ущелье, по дну которого шла удобная мощеная дорога шириной от тридцати до сорока шагов, на расстоянии в половину стадия от ворот теряло боковые скалы: они не резко «отрезались», а вроде как естественно становились все ниже и рыхлее, постепенно сходя на нет. Точнее, как бы «скатывались» в глубокий обрыв, казавшийся бездонным. Получалось, что к воротам заставы примыкал своеобразный «мост» без перил. Штурмовать из такого положения — полное безумие. Но эндогорцев никто не считал дураками. А это были они — защитники рассмотрели штандарты с изображением белоголового горного орла.
— Дарки!!! — Пиренгул, потрясая руками, в сердцах топнул ногой, а глаза полыхнули так, что бумаги, с которыми он только что работал, пошли пузырями. Хвала богам, каганская бумага не горела, не уступала пергаменту в прочности и не выцветала. И при этом была такой же тонкой и легкой, как земная.
Пылающий, увидев результат своего гнева, обратив внимание на то, что он стоит, но не помнит, как поднимался, мгновенно «потух». Вспыльчивость — изначальная черта характера князя, которая акцентировалась под влиянием соответствующей Силы.
— Эрдоган, борковский выкидыш, — прошипел он напоследок, — ну почему в его смену, Могучий?! Гуран! — коротко выкрикнул и секретарь вырос, как из-под земли. — Ратмира ко мне. И передай, чтобы все его этруски, кроме охраны «стены жадности»[3] и Гелингин быстро подготовились к походу. Всех магов сюда, шаманов… только, чтобы дочь ничего не заподозрила. Пусть ждут в приемной. Все, не мешкай. — помощник исчез как же незаметно, как и появился. «Ему бы в гильдию убийц…», — привычно пошутил Пиренгул, создавая «жерло». Князь с женой жил не в большом доме-дворце, где обитали Гелиния с мужем, и который одновременно являлся государственной канцелярией княгини Кальвариона, а в относительно скромном здании по соседству.
