— Да, именно об этом я и подумал, — признался детектив, опуская взгляд, чтобы полюбоваться изгибами её икр, когда она отвернулась и направилась в свою комнату.
— Я сполоснула ванну, и ты можешь уже идти мыться, если хочешь, — сказала она и выскользнула из комнаты, мгновенно скрывшись из виду. Едва за ней закрылась дверь, Тайни вздохнул. Да уж, не стоило и надеяться, что полотенце соскользнёт. Ну, что ж… Он примет душ, чтобы смыть с себя эту вонь, а затем съест несколько добытых сэндвичей. Хотя Тайни и проголодался, но в нынешнем состоянии от мыслей о еде его просто затошнило.
Когда Мирабо вошла в спальню, которую им пришлось делить со Стефани, она увидела девчонку, сидящую по-турецки на дальней от двери кровати. Решив, что ближняя кровать, стало быть, её, Мирабо бросила на неё одежду, после чего скинула с себя полотенце и взяла в руки новые штаны, понимая, что подросток наблюдает за ней. Мирабо не стеснялась своего тела. Наночастицы, находившиеся в организмах их вида, были запрограммированы на борьбу с болезнями, восстановление тела от повреждений и поддержку его на пике расцвета — молодым и здоровым. Поэтому она знала, что выглядит наилучшим образом. Или, вероятно, многие годы появлений в обнажённом виде перед большим количеством людей — по разным причинам — сделали своё дело, и Мирабо больше не стеснялась этого. Она даже не задумывалась о том, что стоит голая, пока Стефани не заговорила:
— Ты не бреешь ноги! — удивлённо произнесла сестра Дэни. А затем от внезапной тревоги её глаза округлились, и она спросила: — Мы же можем брить ноги и делать восковую эпиляцию? Нанороботы ведь не заставляют волосы снова отрастать за несколько минут?
Мирабо замерла и взглянула на свои ноги, покрытые мягким пушком волос. Пока Стефани не заострила на них внимание, Мирабо даже не задумывалась об этом. А сейчас это её обеспокоило, и она подумала, что по дороге в Порт Генри стоит прикупить бритву или эпилятор. Ей нужно сбрить волосы, прежде чем соблазнять Тайни, поскольку Мирабо преисполнялась всё большей и большей решимостью сделать это по окончании задания. Помимо того, что он был привлекателен физически, она начала видеть в нём очень интересную личность. Из рассказов Маргарет она знала, что Тайни — хороший человек, однако его сочувствие и терпение по отношению к Стефани действительно произвели на неё впечатление. Ведь она сама не относилась к разряду терпеливых. Никогда не была такой. Возможно, именно поэтому его тактичность была настолько привлекательна для неё.
Отогнав эту мысль в сторону, Мирабо взглянула на Стефани и сказала:
— Конечно же, мы можем брить ноги! И волосы не отрастают сразу же. Они же что-то вроде цепочек мёртвых клеток, а на них наночастицы не действуют.
— О. — Стефани облегчённо вздохнула и спросила: — А почему тогда ты не бреешь их?
— Брею. Просто какое-то время я не заморачивалась с этим, — пробормотала Мирабо. Она начала сбривать волосы, как и все остальные женщины, когда это вошло в моду. Но прошло уже так много времени с тех пор, как её интересовали свидания и тому подобная романтическая чепуха, поэтому она просто перестала делать это регулярно.
— На что это похоже? — задала вопрос Стефани, когда Мирабо потянулась за чёрной майкой.
— Что именно? — рассеянно спросила она.
— Такая старость?
Мирабо с раздражением повернулась к девчонке, разглаживая на себе майку. Но прежде чем она успела отругать нахалку, Стефани быстро сказала:
— Я не пытаюсь как-то оскорбить тебя. Я просто имею в виду, ну, ты знаешь… На что похожа такая долгая жизнь?
Мирабо заставила себя успокоиться и пожала плечами.
— Не знаю. Она просто есть и всё. Думаю, ты со временем выяснишь это.
— Да, через сотню лет или около того, — сухо сказала Стефани, а затем замолчала и проследила взглядом за Мирабо, пытающейся у зеркала хоть как-то привести в порядок спутанные влажные пряди волос.
При отсутствии даже маленькой расчёски это невыполнимая задача, решила Мирабо, хмурясь на своё отражение и размышляя, сможет ли она сама удалить оставшуюся часть накладки или это должен сделать парикмахер. Было чертовски больно, когда парень в канализации выдрал клок искусственных волос, но при проверке Мирабо решила, что её собственная шевелюра не пострадала. Возможно, она тоже могла бы просто оторвать оставшиеся ненатуральные пряди.
— Она когда-нибудь утихает?
— Кто? — отвлечённо спросила Мирабо.
— Боль утраты, — тихо произнесла Стефани, и едва Мирабо подумала, что речь вряд ли о её наращенных волосах, как сестра Дэни добавила: — Тайни сказал мне, что ты тоже потеряла свою семью, и я… Иногда это причиняет столько боли… И кажется, что тебе тоже до сих пор больно, и я…
Мирабо перестала возиться со своими волосами и повернулась, чтобы посмотреть на Стефани. На лице той отражалось подлинное страдание, из-за чего сознание Мирабо заполнил панический страх. Она не особо хорошо справлялась со всей этой эмоциональной несуразицей. Более того, обычно Ля Рош изо всех сил избегала ситуаций, которые влекли за собой такие переживания. Однако Стефани явно страдала, и рядом не было больше никого, кто мог бы помочь ей. Тяжело сглотнув, Мирабо подошла к кровати Стефани, присела на краешек… и быстро взглянула на девочку, прежде чем неохотно положить руку ей на ногу в успокаивающем, как она надеялась, прикосновении. И, прочистив горло, произнесла:
— Это причиняет боль, и прямо сейчас мне тоже больно, поскольку твоя ситуация напоминает мне мою. А также мне тяжело по праздникам и во время всяких торжественных мероприятий, но боль немного утихает, становится легче переносить её… и во время таких праздников у тебя есть Дэни.
Стефани сглотнула и мрачно кивнула:
— У тебя даже этого нет, правда?
Мирабо почувствовала, как в горле образовался ком. Она решительно проглотила его и попыталась резко сменить тему, спросив:
— Хочешь, я нанесу одну из татушек?
Стефани колебалась, молча глядя на неё, и Мирабо знала, что эта маленькая проказница сейчас ковыряется в её мыслях. Что вызывало закономерный вопрос: как, чёрт возьми, она продолжает делать это? Ведь Стефани — новообращённая. А они, как правило, не могут проникать даже в сознание смертных. Это умение приходит к новичкам со временем. Поэтому сестра Дэни вообще не должна была читать чужие мысли, не говоря уже о мыслях таких старых бессмертных, как Мирабо.
— Правда? — спросила Стефани, выпрямляясь. Уголки её губ изгибались в довольной улыбке. — Я знаю, что Дэни ещё не может читать чужие мысли, но я думала, это только она такая.
